Юрий Герт - Семейный архив

• Название: Семейный архив
• Автор: Юрий Герт
• Издательство: Seagull Press Owings Mills, MD
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 0-9714963-2-3

---

— Идем...

Мы перешли по мостику маленькую речонку, саженей в пять шириной. И зашли в кабачок. Там за стойкой я увидел женщину таких размеров и такого вида, что мне стало страшно. «Ну, угощай его, — сказала она мне. — Перевел через границу...»

Я был так рад, что выгреб из кармана все до последней копейки. Мало того, я отдал им все мои вещи — черт с ним, с этим моим богатством!.. А утром вдруг узнал, что меня обманули, ни через какую границу не перевели...

Что было делать? Денег нет. А без них не двинешься ни вперед, ни назад. Решил найти работу. Иду и навстречу мне — какой-то немец в каске. Я объяснил — ищу работу. Он отвел меня к помещику. Начало смеркаться. Мне велели полить цветы перед домом. Я натаскал более 50 ведер воды. Утром дали мне 20 коров — пасти и смотреть, чтобы не перебегали границу. Когда я погнал их на пастбище, они поели, посмотрели на меня, выкатив глаза, с таким видом, словно хотели сказать: «Сейчас мы ему покажем!» — и разбежались во все стороны.

Я пришел к хозяину страшно огорченный. Мне дали другую работу. Надо было возить из леса на станцию шпалы. Дали нам лошадь и мы с другим работником поехали в лес. Наложили полный воз и везем. Пошел дождь. Шпалы были такие тяжелые, что кожа лезла с плеч. А немецкий жандарм в каске, завидев нас, приговаривал: «Смотри, как русские хорошо работают!» И так повторялось изо дня в день. Еда — ведро воды, литр молока, картошка, на второе — хлеб с повидло, кофе. Спал я в сарае. Вскоре я написал письмо студенту, с которым раньше мы обо всем договаривались: жду тебя, приезжай... И через месяц он приехал. Он хорошо знал немецкий и французский и обратился к хозяину: «Я заехал за своим товарищем». — «А работа?» В конце-концов хозяин отпустил меня, уплатив 5 марок ( 45 копеек ) за месяц.

Мой товарищ сказал: «У тебя нет паспорта, иди лесом — 18 верст, а я перееду границу. Ты иди, только не попадайся патрулю.»

На этот раз все обошлось благополучно. Россия была позади. Мы приехали в Бельгию, в город Льеж... 

6. В Бельгии

Мы остановились у невесты моего товарища, тоже астраханки. Несколько дней я провел вместе с ними. За это время я познакомился с колонией студентов-эмигрантов, просил их подыскать мне работу. Прошла неделя, но результаты оказались нулевые. Я начал в отчаянии спрашивать себя: что это значит на практике — поехать за границу и посмотреть, как там живут?..

Что делать? Ни работы, ни языка, ни денег. Или умирай с голода, или обращайся в эмигрантскую кассу, образованную за два года до моего приезда. Ее создали, когда один студент-эмигрант умер от голода. Эта касса выдавала денежные суммы и взаймы, и без возврата, а также имела одного студента на полном содержании. На каждое заявление деньги выдавались, так что я сумел найти себе мансарду за 3 франка в месяц / I франк — 37 копеек /. Здесь жил один торговец, на первом этаже, он предложил: «Места ты все равно не найдешь, я тебе дам на 50 франков колец, брошек и прочего, будешь иметь 2 франка в день». Мой товарищ сказал: торговец — жулик, но надо попробовать... В первый же день я добился некоторого успеха, но ведь я хотел не только заработать, а овладеть языком и ознакомиться с жизнью людей. Но знал я только «да» и «нет». Однако через несколько месяцев я знал уже порядочное количество слов. Торговля же мне смертельно надоела. В конце-концов я бросил это дело. У меня осталось на руках 3 франка. Я купил на эти деньги сахара, шоколада и оставил часть денег на хлеб. Я полагал, что продержусь на этом с месяц и за это время подыщу работу, но я не смог ничего найти. Я так измучился, что уже лежал у себя на кровати и ждал смерти, с каждым днем потуже затягивая ремень. И вот как-то утром приходит ко мне мой товарищ-студент и показывает газету: есть место! Мы поехали по указанному адресу. И договорились, что мой друг будет объясняться по-французски, я — поддакивать.

Около восьми часов мы были у ворот небольшой фабрики, где требовался рабочий, знающий переплетное дело. Ровно в 8 ворота открылись и мы вошли. Мой товарищ вступил в переговоры. «Приходите завтра, — сказали ему, — мы принимаем...»

На радостях мы зашли на обратном пути в ресторанчик, я взял у моего друга несколько франков, угостил его и поел сам.

Назавтра я приехал к своему месту работы, среди прочих цехов отыскал переплетный. Странным было мое первое впечатление: небольшая комната, в ней человек десять рабочих и среди них — хозяин и его брат, оба в фартуках и работают наравне с остальными. Потом я узнал, что в этом нет ничего исключительного: хозяева в Бельгии работали вместе с рабочими...

Мне указали место — большой верстак и около — масса листов бумаги. Я видел — за мной наблюдают. Я приступил к работе...

Переплетчиком я проработал несколько дней, потом меня вызвали в контору:

— У нас лучшие переплетчики получают в день 4 франка. Вы будете получать 3 франка...

Я лучшего и не ожидал.

Проработал в переплетной я более года. Время от времени посещал лекции по политике. Вступил в марксистский кружок, где дали мне для доклада тему: «Аграрный вопрос в России». Тема была сложной, вопрос о крестьянстве — щекотливым, но доклад мой прошел удачно. Одна девушка, участница кружка, даже подарила мне после доклада кинжал в серебряной оправе.

Я любил уходить по воскресеньям в расположенные поблизости Жарденнские горы. Там было очень красиво. Они в чем-то напоминали Жигули, но здесь имелись дорожки, площадки и т.д., горы казались произведением искусного художника.

За это время я подкопил столько денег, что мог бы, не работая, прожить на них целый год. Вокруг было много кафе, по утрам к каждому парадному подвозили на тележке продукты, можно было купить все, не выходя из дома.

Когда я работал, я замечал, что рабочие относятся к хозяину с угодливостью, никто из них даже не помышлял поднять против него голос. Имелось несколько политических партий, но редко кто из рабочих вступал в них. На мой вопрос: «В какой ты партии?»— бельгийский рабочий отвечал: «Рен де ту» — «Я никто». Так было, возможно, потому что фабричные рабочие получали домики с рассрочкой платежа на 25 лет. Оставаясь рабочими, они чувствовали себя одновременно и частными собственниками. В свою очередь, часть дома, приобретенного в рассрочку, они сдавали в аренду. Работу свою они все очень любили, были между собой вежливы, корректны. Свободное время проводили в кабаре, вместе со своими семьями, и сами декламировали, пели, танцевали на открытой сцене. Там они чувствовали себя как бы и в гостях, и дома...

Однако, хоть я и был вполне материально обеспечен, меня все больше тянуло в Швейцарию, где находились все вожаки революции. И я уехал в Женеву...

7. В Швейцарии 

Там, в Швейцарии, у меня не было знакомых, я никого не знал. Я поехал в Женеву. Оказавшись на центральной улице, я обратился к молодому человеку, решив, что он россиянин:

— Не скажете ли, где здесь можно пообедать?

Я не ошибся. Он ответил мне на чистом русском языке:

— Здесь имеется эмигрантская столовая. — И объяснил, как ее найти.

Блюда в этой столовой были для всех одинаковы — первое, второе, белый хлеб. После обеда ко мне подошел один эмигрант и спросил:

— Как вам нравится наша столовая?

— Очень нравится. Сколько следует мне уплатить?

— Что вы, здесь едят без денег. Мы будем довольны, если вы будете нас посещать. У нас положено каждому — обед и ужин...

Вскоре я познакомился с некоторыми эмигрантами и узнал, что один инженер ведет кружок по изучению экономической теории Карла Маркса. Меня приняли в этот кружок. Но я не был им удовлетворен. Инженер сам плохо понимал «Капитал», не мог объяснить разницы между ценой и ценностью. Когда я говорил ему, что так нельзя изучать экономическую науку, он отвечал, что не нужно обращать внимание на всякие мелочи... Через месяц я вышел из кружка.

В это время в Женеву приехал из СПБ председатель забастовочного комитета Путиловского завода. Он был молод, лет двадцати с не-многим, и, делая доклад о восстании 1905 года в Москве, на Пресне, многое, казалось мне, прибавлял. Я с ним познакомился. Он был политически малограмотен, но умел хлестко, понятно для рабочих говорить и писать. Он был против возникновения фракций меньшевиков и большевиков, считая, что должна существовать единая социал-демократическая партия, раскол же на фракции произошел по вине руководителей, желавших захватить дирижерскую палочку. Я не был с ним согласен в этом. Я верил Ленину и Плеханову. Однако я был согласен с путиловцем: раскалывать партию на две части, считал я, не следовало. Рабочий класс еще плохо ориентировался в тонкостях внутрипартийной политики, фракционная борьба его мало интересовала. Из партийных вождей я встретился как-то раз, да и то случайно, с Плехановым. У меня скопилось множество вопросов, которые мне хотелось ему задать, и он пригласил меня зайти к нему на другой день, у него всегда находилось время для любого эмигранта... Но я постеснялся и не зашел к нему.