Юрий Герт - Семейный архив

• Название: Семейный архив
• Автор: Юрий Герт
• Издательство: Seagull Press Owings Mills, MD
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 0-9714963-2-3

---

Пора было возвращаться в Россию. Я решил ехать в Россию через Париж, но раньше, чем побывать в Париже, мне хотелось ненадолго завернуть в Германию.

8. Во Франции

Осуществляя свой план, я приехал в Берлин, чтобы там пожить и поработать. Однако в Германии я не обнаружил для себя ничего интересного. Но, присматриваясь к рабочим, я замечал громадную разницу между бельгийскими рабочими и германскими. Немцы были здоровые, краснощекие, квартиры, в которых они жили, выглядели значительно лучше домов бельгийских рабочих: каждая квартира имела ванную, еда была вкуснее и разнообразней. Я увидел биржу труда, около нее толпились сотни людей, требовалось много рабочих. По моему ремеслу каждый день объявляли 10-15 мест, но я около трех месяцев ходил в безработных, сам не знаю почему... И вот по пути в Россию я оказался в Париже.

Париж ничем не поразил меня, он показался мне не красивее Петербурга, Но там, конечно, было немало интересного: Булонский лес, где собирались на отдых рабочие, Лувр, музей восковых фигур... Бульвары полны проституток, кокоток. Бульвары жили до утра, на первый взгляд — весело, шумно, всюду кабаре, публичные дома. Мы жили коммуной — пятеро. Приехали втроем, но двое из нас тут же нашли себе подружек, только я остался в одиночестве. Правда, я вскоре познакомился с одной русской курсисткой, она жила в гостинице. Как-то раз она вручила мне вечером толстую книгу, а сама улеглась, накрывшись платком с головой. Мне тогда не было понятно такое ее поведение. Тем более, что однажды она сказала мне:

— Если бы ты согласился прожить со мной хотя бы полгода!..

Но я собирался ехать в Россию... Мне сказали, что предполагается массовая манифестация против президента. Я решил подождать с отъездом, посмотреть, как это происходит во Франции. Рано утром я добрался до площади, на которой собирались манифестанты, но там уже толпилось множество народа, казалось, тут сошлись сотни тысяч... Часам к 10 — 11 утра начали раздаваться возгласы: «Долой! Долой!..» Я думал, этим все и кончится.

Но откуда ни возьмись, появились на площади полицейские, все как на подбор — крепкие, откормленные. Они врывались в гущу толпы и выхватывали всех подозрительных, пуская в дело кулаки и резиновые дубинки. Что же народ?.. Народ не оказывал им никакого противодействия. Меня возмутило отсутствие любого сопротивления. Ведь полицейских было сравнительно мало, их можно было передавить, как мух...

Мне стало понятно, что партия здесь бессильная, пронизанная духом покорности, дух у нее не пролетарский, а буржуазный. О чем же я буду рассказывать в России? О том, что здесь, во Франции, полицейские тоже орудуют палками?..

Ехать в Россию я должен был через уже знакомый мне Льеж. Здесь мне обещал дать свой паспорт один студент. Кроме того в Льеже мне дали явку в Саратове, но не сказали, к кому эта явка — к меньшевикам или к большевикам. Думаю, сделали это намеренно, ибо я был против фракционности: по моему мнению, нам бы следовало сосредоточиться на общих целях...

9. В России

 Первым долгом я, естественно, приехал в Астрахань, но жить там долго не мог. Я должен был явиться на военную службу, а мне хотелось работать среди рабочих. Я поехал в Саратов. Я не использовал явки, которую дали мне в Льеже, и встретился с товарищами, которых знал еще по Астрахани. Среди них был один поляк, зубной техник, у которого дома находилась своего рода штаб-квартира, здесь регулярно собиралось человек 10 молодых людей, хозяин же к их приходу обычно покупал колбасу и пеклеванный хлеб.

Здесь я встретил девушку, сестру той, с которой познакомился за границей. Девушка эта мне очень нравилась. Однажды я пришел к ней и начал объясняться в своих чувствах. В этот день у меня очень болели зубы, и она не могла разобрать, отчего я больше охаю и страдаю — от любви к ней или от зубной боли. Так или иначе, ответ ее был отрицательным:

— Я вас люблю... Но не так, как вы меня... Я вас очень уважаю...

Потом она спросила, что для меня важнее — моя личная жизнь или общественная?

Я ответил, что то и другое для меня неразделимо.

О нашем разговоре я рассказал своему товарищу-студенту.

— Она дура, — сказал он. — Кого же еще ей надо?..

Но я упомянул о вопросе, который она задала мне.

— Тогда все ясно, — сказал он. — Она не дура, а себе на уме. Ей требуется человек, который думал бы только о ней...

Между тем я отправился разыскивать явку. Мне были известны улица и дом, я пришел по адресу и произнес пароль. Паренек, меня встретивший, сказал, что на другой день вечером зайдет за мной. И на завтра, в 7 вечера, мы с ним отправились на конспиративную квартиру. Вел он меня по улицам и переулкам примерно так же, как заносят кошку, чтобы она не нашла обратной дороги домой. Наконец мы вошли в домик, где нас ожидало человек 10 рабочих. Все они были пожилые, серьезные, с худыми, строгими лицами, все очень внимательно слушали мой рассказ о том, как живут рабочие за границей. Затем один из них предложил мне такую работу: в 5 — 6 верстах от города имеется кружок, в который входят железнодорожники, с ними следует пройти программу-минимум.

Я согласился. На другой день я отправился по сообщенному мне адресу. Меня ждали человек 20. Я выполнил поручение. Рабочие меня благодарили. Через пару дней я пришел к ним второй раз.

Когда я опять появился на явочной квартире, мне предложили еще одно задание.

Две недели спустя в городе должен был состояться митинг на площади. На этом митинге будут выступать с агитационными речами наши товарищи. Если я тоже хочу выступить — очень хорошо, только об этом надо заранее предупредить. Вероятно, тут не обойдется без жандармов, нужно быть готовым ко всему, но меня в любом случае сумеют спрятать...

Наступил назначенный день, я ждал, что за мной придут, как мы заранее договаривались, но никто не пришел. Что случилось?.. Мне припомнился разговор, который возник в связи с вопросом, заданным мне одним рабочим:

— На какой платформе вы стоите?

Я сказал напрямик, что «платформы» мне надоели еще за границей, нужно делать дело, а не заниматься словопрениями.,. Видно, мой ответ не понравился и я не пришелся ко двору: за мной никто не явился...

Однажды была устроена вечеринка, в ней участвовали все «наши». На этой вечеринке я познакомился с учительницей, работавшей в сельской школе. Она представилась как женщина, разошедшаяся с мужем, и пригласила меня приехать к себе. Я объяснил, что не имею паспорта.

— Я все устрою...

И в самом деле — ее брат согласился дать мне свой паспорт на время. Новая моя знакомая предупредила меня, что в круг ее гостей входят батюшка, пристав, урядник, фельдшерица и кое-кто еще. По обыкновению, когда их приглашают, все крестятся. Она и меня научила этому, поскольку я должен был числиться ее братом.

В моменты духовного кризиса иной раз случаются такие состояния, которые можно назвать просветлением... Я заметил, что женщины умеют показать то, что у них красиво. Если красивые руки — они будут обнажены, красивая шея — ее подчеркнет выемка, красивые плечи — их приоткроют разрезы. Я знал женщин, у которых были красивые ноги — и только, но они умели владеть ими, как хороший рабочий — руками... Что было у моей знакомой, кроме фигурки, которую она перед всеми демонстрировала, и стремления всегда казаться веселой, обладая звонким, звучным голосом?. Смеялась она часто без всякой причины. Просто владела улыбкой, голосом — как иные женщины ногами... Но незаметно для себя я ею увлекся...

Среди тех, с кем я общался, были брат и сестра. Брат — ссыльный, лет 45, сестра — девушка лет 20. Они просили меня обучить их переплетному делу. У них была большая библиотека, но помимо того, им хотелось переплетать подпольную литературу, в частности «Искру», в отдельные книги. Я приходил к ним часто, иногда с ночевкой. У них была квартира из двух комнат и собачка по имени «Бомба».

Я поехал в село к учительнице, не зная толком — зачем. Да, она была красива, особенно глаза. Вроде бы обычные, но удлиненные, миндалевидные, и когда она пристально смотрела на вас, глаза ее широко раскрывались и приобретали удивительную выразительность.

Я всегда любил смотреть в окно в поезде. А тут я ехал, смотрел на покрытую снегом землю и думал: зачем я еду?.. Она встретила меня на платформе:

— Здравствуй, как хорошо, что ты приехал, я уже перестала надеяться...

Мы прошли через вокзал и сели в сани. На мне было легкое летнее пальто, я порядком замерз, пока мы подкатили к ее одноэтажному дому. Я увидел огромную печь, у печи — корыто, перед ним поросята. В доме было много икон. Сильно пахло кизяком. Хозяйка провела меня к себе в комнату. Книги... Чистота... Узкая железная кровать...

— У меня все готово — щи, пироги... Но надо часок подождать — все соберутся...

Мы ждали часа два — никто не появлялся. Поели сами. Я осмотрелся — где же спать? Спать вроде мне не на чем...