Федор Шахмагонов - Хранить вечно

• Название: Хранить вечно
• Автор: Федор Шахмагонов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Роман посвящен героической деятельности чекистов. В центре первой книги — человек сложной судьбы, участник белогвардейского заговора В. Курбатов. После встречи с Ф. Э. Дзержинским он принимает идеи революции и под руководством чекиста А. Дубровина отстаивает ее интересы в стане Колчака и за пределами Родины.

Во второй книге главный герой, сын Дубровина — Никита, встречается с Курбатовым в Испании в 1938 году, потом работает в Германии. Завершается роман рассказом о борьбе чекистов в послевоенные годы с агентурой империалистических разведок.

---

— Я это знаю… Но когда же они успели? Вывезти оборудование в массовом масштабе и монтировать его заново — на это нужны годы! Я не могу поверить в такую мобильность советской промышленности… Это, должно быть, работа сибирских авиазаводов…

— Не знаю! — сухо ответил генерал. — Но если они появятся над Москвой, а к ним еще и тяжелые русские танки…

— Что же тогда случится? — спросил Рамфоринх.

Генерал не ответил.

Двери во все дома — нараспашку. До прибытия саперов никто не решался зайти ни в один дом.

В домах мин не обнаружили. Колодцы завалены землей.

За несколько часов фронт значительно отодвинулся. Танки рвались вперед, торопясь оседлать шоссейную дорогу. Но генерал, памятуя о своих приключениях, позаботился о безопасности Рамфоринха. Пустая деревня страшила.

Между танками медленно проползла в гору штабная машина. Остановилась у ворот.

Генерал оставил в распоряжении Рамфоринха старшего офицера из опергруппы.

Барон вышел первым, за ним офицер, потом уже и я.

Над воротами вывеска: «Детский оздоровительный санаторий». Расчищенная дорожка, умощенная булыжником, вела к подъезду.

Командир саперной роты отрапортовал офицеру, что замок проверен, мин нет.

Барон медленно направился к замку.

В замке чистота. Больничная чистота. В комнатах и залах детские кроватки, на втором этаже классы, больные дети здесь и учились.

Все оставлено, никто ничего не убирал. На стенах географические карты, в шкафах книги, в ботаническом кабинете в неприкосновенности остались незамысловатые коллекции насекомых и чучела лесных зверьков.

Барон задержался в учительской.

Просторный, полукруглый зал. Огромные окна открывали широкий обзор, из них видны парк, парадный въезд, кирпичный мост через речку, село, далекая пойма реки.

Барон остановился у окна. Подозвал меня.

— Фон Дервиз прекрасное выбрал место. Я здесь устроил бы себе охотничий замок. В лесах и на лугу запретил бы всякое появление двуногих, развел бы оленей, кабанов, лосей… Жизнь дается один раз! Каждый должен брать от нее все по своим возможностям…

Барон обернулся к офицеру:

— Вы сообщите по своей линии, что я беру это имение. Я в Берлине все устрою…

Барон обернулся ко мне. Улыбались его губы, глаза не улыбались.

— Вот видите, как все делается у людей дела! Через несколько дней я пришлю сюда рабочих, и замок приведут в надлежащий вид…

— Надеюсь, вы пригласите меня на первую вашу охоту?

— О да! Обязательно! — ответил с усмешкой барон.

— Когда ждать приглашения?

Барон был готов к этому вопросу.

— Ну, скажем, на первый зимний снег!

Барон прошелся по залу.

— Никогда не надо откладывать хорошие вещи. Сейчас попрошу очистить этот зал и расставить столы для дружеского обеда. Я хочу отметить свое приобретение…

Барон прогулялся по парку, осмотрел все постройки.

Мы стояли у окна в зале, когда на горке, на дороге, поднимающейся из села к замку, появилась странная процессия.

Двигалась колонна подвод, запряженных лошадьми. Эту процессию можно было назвать большим обозом. Десятка три подвод. На подводах дети.

— Что случилось? Что это за явление? — спросил барон, обращаясь к офицеру.

Офицер пожал плечами и пообещал немедленно справиться. Но я догадался и без его справки.

— Это дети из санатория! — ответил я барону и взглядом задержал офицера. — Все понятно. Они слишком поздно эвакуировались. Танки перехватили все дороги, и они возвращаются назад, а с ними, быть может, и учителя, и врачи…

Офицер подтвердил мое предположение.

— Такие вещи и раньше случались, — пояснил он барону.

— А дети больные, — добавил я. — Сами они ходить не могут… Здесь лечат больных костным туберкулезом…

— Кто лечит? — спросил барон. — Кто платит за лечение, хотел я спросить?

Но я помнил о своем положении при штабе генерала и не торопился с пояснениями.

— Должно быть, — ответил я уклончиво, — к нам сейчас явятся воспитатели… Они все и объяснят!

— Если вы окажете любезность быть переводчиком!

Барон, видимо, решил мелкими уколами вывести меня из себя. Он не мог не понимать моего душевного волнения в ту минуту, хотя и не знал, что это село близко мне не только как обычное русское село.

— Делегацию привести ко мне! — распорядился барон.

Обоз между тем на подъезде к замку был остановлен автоматчиками, офицер пошел передать распоряжение барона. Мы остались вдвоем.

— Вы всерьез решили сделаться хозяином этого замка? — спросил я.

Барон покачал головой.

— Вы неисправимы, мой молодой друг! В Германии такое имение стоит целого состояния, через администрацию я этот замок получу почти даром… Мне нравится здесь…

— Тогда я, вероятно, могу с вами говорить как с хозяином этого имения?

— Я понял вас! Вы будете просить разрешения разместить этих детишек в замке… Гуманность и прочее. Сначала послушаем их воспитателей!

Дверь открылась, и офицер пропустил вперед женщин. Они переступили порог и остановились, не зная, кто в зале главный, к кому обращаться. Офицер указал на барона. У меня возникли серьезные опасения: вдруг кто-то из них видел меня здесь до войны и узнает? Но никак я не ожидал того, что выпало на мою долю.

К барону подошли… моя мать и Марьюшка… У меня не оставалось времени не только что-то сделать, но даже обдумать свершившееся. Уйти я не мог ни под каким предлогом, ведь мне предстояло переводить.

Марьюшка здесь… Это еще объяснимо, она могла приехать к отцу, поступила воспитательницей к детям… Но как же оказалась здесь моя мать? Как могло случиться, что ее застигли немцы?

Мгновения, отпущенные мне на то, чтобы опомниться, истекли. Мать обратилась к барону на немецком языке, назвав себя и Марьюшку воспитателями детского санатория.

— О-о! — воскликнул барон. — Нам не нужен переводчик! Барон сдержанно поклонился.

— Я представлюсь вам! Барон фон Рамфоринх! И тут он обернулся ко мне…

— Это мой друг… — произнес он, указывая глазами на меня. — Я иногда пользуюсь его услугами при переводе с русского-Мать и Марьюшка оглянулись на меня.

Мне ничего не оставалось, как приблизиться к ним. Марьюшка тут же отвела взгляд, но мать, мать-то меня сразу узнала. Не дай бог, как говорится, пережить такое даже во сне…

Я знал ее выдержку — она ничем не показала, что узнала меня. Самое страшное мгновение проскочило. Но теперь ей предстояло преодолеть второй барьер, и не менее сложный. Перед засылом в Германию меня предупредили, что и она не будет посвящена, куда и зачем я уезжаю. Для нее я уехал в Испанию… Война в Испании давно окончена, я исчез, и вдруг здесь, рядом с бароном, да еще в роли его «друга».

Но я не заметил ни тени волнения на ее лице, она, конечно, мгновенно все поняла и сумела подавить волнение. Мать взяла Марьюшку за локоть как раз в ту секунду, когда она опять посмотрела на меня.

— Я предупреждала вас, Маша, — раздался неожиданно строгий голос матери. — Я вас предупреждала, что вы ничему не должны удивляться! Ничему! — повторила она с ударением.

— Переведите! — попросил меня барон.

— Я это могу сделать сама! — ответила мать. — Я предупредила свою спутницу, чтобы она ничему здесь не удивлялась… Она молода, не знает жизни, не понимает вашего мировоззрения…

— А вы знакомы с нашим мировоззрением? — спросил барон.

— Я — знакома!

— Вы немка?

Мать отвечала без промедления, навязывая стремительный ритм беседы:

— Нет! Но я много лет жила в Швейцарии и в Германии…

— Да, у вас прекрасное произношение…

Теперь я чувствовал по быстрой ее речи, что она в крайнем волнений, но боялся лишь за Марьюшку, что она не сможет понять мое появление.

— Политическая эмиграция? — спросил барон.

— Политическая эмиграция…

— Кто же революционер? Вы или ваш муж?

— И я и мой муж!

Зачем она все это ему говорит? В этакой откровенности нет никакой нужды, коммунисты никогда не вызывали симпатий у барона.

— Вы интеллигентный человек. Вы из дворян?

— Да, я из дворянского сословия…

— Коммунистка?

— Да!

— Итак, — продолжал барон, неуклонно продвигаясь к своей цели услышать откровения о войне, — вы заявили, что вам известно наше мировоззрение… С какой просьбой вы решили обратиться к нам?

— Теперь уже к вам, господин Рамфоринх, если только вы не однофамилец главы международного химического концерна…

— О-о! Вы знаете не только немецкий язык, вы осведомлены о германской промышленности… Я действительно… — барон помедлил, подыскивая слово, и вдруг улыбнулся, ему показалось, что он нашел остроумный ответ, — акула империализма, король вооружений, закулисный хозяин Гитлера. Я попятно выразился? Мне кажется, что именно так называют нас в ваших газетах…