Сергей Булгаков - Невеста Агнца

• Название: Невеста Агнца
• Автор: Сергей Булгаков
• Жанр: Философия

Сочинение, предлагаемое вниманию читателя, представляет собою третью и заключительную часть богословской трилогии, посвященной раскрытию основной истины христианства о Богочеловечестве. По общему плану, как оно было задумано около десяти лит назад, его первая и вторая часть посвящены естеству Божественному: Агнец Божий, 1933, и Утешитель, 1935, — христология и пневматологии, третья же и последняя его часть — человечности. Здесь рассматриваются разные стороны тварного бытия, от природного и падшего его состояния до прославленного и преображенного. Таким образом, тема этого труда есть учение о Церкви, экклезиология, понятая во всей ее широте и глубине, как софиология. Она необходимо включает в себя в эсхатологию, как завершительную часть всего учения о Богочеловечестве, содержа его наиболее обобщающие и последние истины. Постольку она есть и наиболее важная и ответственная часть всего труда о Богочеловечестве. Таковою она является и для составителя, ныне отдающего ее на обсуждение церковное.

Несколько слов о внешних судьбах этой книги. К 1939 году она была совершенно готова к печати. Однако, в ее издании образовался длительный перерыв, исполненный величайших потрясений в жизни всего мира. Испытания этих лет, личные и общие, естественно являлись для меня жизненной проверкой верований, которые здесь находят для себя исповедание. В связи с этим я должен сказать, что без колебаний отдаю эту книгу в печать в том виде, как она была первоначально написана. Лишь в качестве заключительного «Аминь» мною прибавлены Addenda. Последние, хотя и содержат отчасти повторения уже сказанного, но представляются мне необходимыми именно в качестве такого подтверждения этого исповедания веры.

И что еще скажу? Истины, которые содержатся в откровении оБогочеловечестве, в частности же в эсхатологическом его раскрытии, столь незыблемы и универсальны, что пред ними бледнеют, как бы изничтожаются в своем отологическом значении даже самые потрясающие события мировой истории, которых свидетелями мы ныне являемся, поскольку мы их постигаем в свете Грядущего. А это Грядущее есть явление Церкви в силе и славе, вместе с преображением твари. Сердцем же в душой, личным средоточием творения является Дева-Матерь, «Жена и Невеста Агнца», она же и «Святый город — Небесный Иерусалим — нисходящий с небес от Бога», «приготовленный как невеста украшенная для своего мужа» (Откр. 21, 2), «скиния Бога с человеками» (3).

И вред лицом этого Грядущего надлежит снова и снова в сердце своем вопиять молитвенным воплем веры, любви и упования: «И Дух и Невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди!... Свидетельствующий сие говорит: ей, гряди скоро! Аминь. Ей, гряда, Господи Иисусе! (Откр. 22, 17, 20).

11/24 Июня 1942 года.

Сергиевское Подворье в Париже.

Источник: http://odinblago.ru

---

В связи со всем сказанным, неизбежно возникает и дальнейший, уже почти безответный вопрос: когда совершается эта парусия Богородичная? Не следует ли думать, что она имеет место, во всяком случае, не позже Парусии Христовой, поскольку Церковь прославленная, ангелы и святые, согласно Откровению, сопровождают Христа, грядущего во Славе? Однако нет очевидности к тому, чтобы устранить возможность даже ее предшествования. Богоматерь, остававшаяся в мире после Вознесения, так сказать, одна, без Сына Своего, может ипредварить Его пришествие в мир также одна, если это нужно для человечества, которое нуждается в размягчении сердец от видения ее зрака. Некоторые наведения к тому мы имеем в сказаниях прологов и житий, содержащих общую мысль, что «неоставление мира» Пресв. Богородицей выражается в ее схождениях в мир, ее явлениях в нем. В

(1)     ««Ц. Б.» и «Ц. Небесное» суть лишь терминологические различия, тожественные по смыслу («небесному» у ев. Матфея соответствует «Божие», у других евангелистов), но это совсем не означает, что мир упраздняется в собственном бытии и, так сказать, берется на небо.

439

том общем приближении неба к миру, которое предшествует Парусии, является допустимым и предшествующее Парусии особое явление в мире Пресв. Богородицы. И в таком случае, не сюда ли относится видение пророческое: «наступил брак Агнца, и жена Его приготовила Себя. И дано было Ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых. И сказал мне ангел: напиши: блаженны званные на брачную вечерню Агнца» (Откр. IX, 7). И далее: «и сказал мне: итойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес меня в духе на великую и высокую гору и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога» (XXI, 9-10). И, наконец, последнее: «и Дух, и Невеста говорят: прииди». (XXII, 17). Святость святых, небесный Иерусалим, в соотношении с Невестой Неневестной, на символическом языке тайнозрителя, не говорят ли о явлении в мире сей духоносной Невесты, углаждающей путь Господа? Однако доселе это остается под покровом священной тайны, который сам собою отнимется с приближением времен и сроков, когда станет доступен вещему слуху зов Невесты: прииди, и зрящему взору видение Самой Невесты...

Следует еще отметить, что собственный удел Пресв. Богородицы ставит Ее Саму внедействия Парусии, ибо таковое для нее уже совершилось в честном ее Успении. По верованию Церкви, правда, не имеющему для себя свидетельства в Слове Божием, но непреложно утвержденному литургическом ее преданием, Господь сам приходит с неба при ее успении, чтобы принять ее святую душу, воскресить ее святое тело и вознести Ее в небеса для жизни в общении Своём, а чрез то в нем и со всей Св. Троицей (хотя, конечно, и не в недрах Ее). Здесь, в небесах, совершается ее предельное обожение и тем исполняется высшая цель творения, его теодицея. Посему и присутствие Богоматери в Парусии и на Страшном Суде существенно иное, чем всех, безо всякого исключения человеков, даже и ангелов, ибо все они находятся все-таки по сю сторону Парусии и Суда, все они, даже и ангелы, еще будут судимы. Но Пречистая не будет судима, хотя Она также и не судит, ибо и Она не Бог, но лишь Матерь Божия. Судит же Христос, как Богочеловек, Которому весь суд отдан Отцом. Она же не судя милосердует, как Мать. На Ней почила Ипостась любви, Дух Святой, Который также не судит, но сам Собой есть суд миру. В этом особом характере присутствия Богоматери на суде содержится новая тайна об ее делах любви после суда в отношении к осужденным. Но здесь уже поистине «блюдити убо нам удобее молчание»...

440

Возвращение Богоматери с небес в мир после воскресения означает начало всеобщего воскресения, ибо Ей, как уже воскрешенному и прославленному творению, не соответствовало жить в отпавшем от Бога мире, среди одебелевшего плотью человечества. Оно само должно уподобиться Ей, чтобы жить с Нею в одном мире. Ее явление в мир, «Жены облеченной в солнце», есть уже знамение воскресения, как и знамение Сына Человеческого на небе, святой крест. Последний, нося «Троицы триипостасный образ», есть поэтому знамение Славы, предвечно свойственной Св. Троице, в тварном же мире Сыну Божию — Сыну Человеческому, пришедшему в мир для пропятия. Крестная смерть есть путь к прославлению и знамение славы. И эти знамения воскресения, явление Креста в небесах и Богоматери на земле, свидетельствуются трубой архангела, будящего мир от смертного сна.

Явление Богоматери именно и означает начало воскресения мертвых, потому что Она, как сама воскресшая, может явиться лишь воскресшему человечеству вместе с воскресшим Господом (который являлся на земле, хотя по воскресении и в прославленном теле, однако же еще не во славе). Пребывание Богоматери в небе означает, очевидно, не то же, что седение Господа одесную Отца. Он пребывает в небесах, как Един сый Св. Троицы, как Бог в ее недрах. Пресвятая же Богородица, будучи творением, в это небо небес не восходит. Христос к Ней обращен Своим человечеством. Как высшая всея твари Она пребывает на грани неба и творения, будучи вершиной мира, которая касается неба, освящаемая всей силой Божественной Софии, откровения Св. Троицы. Но Сама Она все-таки остается Софией тварной. Это пребывание Богоматери в небесах может быть определено, как тварное небо, которое непосредственно озаряется небом божественным. В Парусии во Христе и Богоматери соединяется, таким образом, явление самого Божества, Божественной Софии, во Христе, а вместе с тем ее же явление в творении. Тем свидетельствуется совершившееся богочеловечество, — боговоплощение Христа и обожение твари, причем далее сила обожения распространяется и на все творение, которое загорается божественным светом преображения.

Где же место Предтечи, более которого (пророка) никто не восставал из рожденных женами (Мф 11, 11, Лк. 7, 8), (конечно, по Богородице), ангелочеловека и «ближнего друга Христова? (1) Конечно, оно там, где ему естественно быть — в бли-

(1)     Из молитвы Предтече.

441

жайшем окружении Христовом, вместе с Пресв. Богородицей, согласно иконографическому свидетельству Церкви: иконы «Деисис», София Премудрость Божия (Новгородская) и др. На иконных изображениях Страшного Суда он удерживает то же место; в возглавлении ангельского чина (в качестве первоангела, как бы заменяя падшего Денницу), выше апостольского, пророческого и всех прочих чинов человеческих. Однако же остается различна мера Предтечи, первого Сына Церкви, главы ангельского собора и человеческого рода, и Богоматери — Духоносицы, Царицы неба и земли, олицетворения Церкви, как человечества Христова. Предтеча, хотя и первенствуя, принадлежит к Церкви, Богоматерь же в Ней главенствует, и в небесах нет никого, кто стоял бы ближе ее ко Христу («и даже усыновленный Ей со креста возлюбленный ученик Иоанн, который все-таки остается лишь одним из апостолов). Различие в уделе Предтечи и Богоматери выражается и в том, что Предтеча воскрешается лишь вместе со всем человеческим родом, между тем как для Богоматери смерть была уже ранее побеждена в честном ее Успении, чрез воскресение из мертвых, вознесение и небесное прославление.

Предтече, как «Другу Жениха» (1), Крестителю Христову и ангелочеловеку, принадлежит совершенно единственное место во всем человеческом роде, как ни трудно оно поддается догматическому определению. Особое служение проходится им и за гробом, где он «благовествует сущим во аде Бога, явльшегося плотию» (2), а это также ставит его самого, как в мире загробном, так и в воскресении в исключительное положение сравнительно со всем человечеством. Отсюда проистекает с достаточной очевидностью и дальнейшее догматическое последствие; хотя Предтеча и присутствует на судише Христовом со всем человечеством, но сам он ему не подлежит. Этим ангелочеловек становится выше даже и ангелов, которые все-таки имеют быть судимы, по свидетельству апостола, даже при участии человеков (Кор. 6, 3). Тот, кто призван был «коснуться верху Царя Христа» для Его крещения, хотя и разделяет со всеми человеками грех первородный, но сам является свободен от личного греха. Как же можно иначе понять свидетельство Христово о наибольшем из рожденных женами, притом данное накануне мученической его кончины в темнице? Этой личной безгреховностью Предтеча сближается с Пречистою, хотя, конечно, в дальнейшем пути освящении и он отличается от нее, честнейшей небесных сил бесплот-

(1) Ср. «Друг Жениха (о православном почитании Предтечи).

(2) Тропарь Предтече.

442

ных. Пречистая присутствует на суде, как милосердующая Матерь, Ходатаица о милости, являя Собой болезнующее человеческое естество; если Судия — Сын есть сама Истина — Справедливость, то Она есть Утешение Утешителево. Но этого единственного дара не дано даже и Предтече, как не свойственного его служению. Однако сам он, бесспорно, принадлежит к числу тех, о которых сказано, что «они на суд не приходят», как имеющие жизнь вечную, ибо «перешли от смерти в жизнь» (Ио, 5, 24). Это не освобождает их от присутствия на суде, ни даже от личной судимости, однако уже при наличии очевидной их конечной оправданности. И это то дает им дерзновение, имея во главе наибольшего из рожденных женою, вместе с милосердою Материю и в след ее, иметь дерзновение молитвы о милости на Страшном Судище Христовом: узы любви, связующей человечество, не упраздняются и не могут, не должны упраздниться даже последним трепетом перед судом Правды самой, и она не должна уступить страху себялюбивому о своей собственной судьбе (1).