Сири Джеймс - Тайные дневники Шарлотты Бронте

• Название: Тайные дневники Шарлотты Бронте
• Автор: Сири Джеймс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49935-9

Шарлотта Бронте ведет простую уединенную жизнь дочери сельского священника из Йоркшира. Как и ее сестры Эмили и Анна, она мечтает о настоящей любовной истории, такой же яркой, как те, которые она создает в своих литературных произведениях. Но лишь страницам тайного дневника она может поведать свои глубочайшие чувства и желания — всю правду о ее жизни, полной успехов и разочарований, о ее скандальной тайной страсти к мужчине, с которым ей не суждено быть, и о ее драматических взаимоотношениях с загадочным Артуром Беллом Николлсом — человеком, которого она полюбит. Пребывая в душевных метаниях, писательница работает над своим лучшим произведением — блистательным романом «Джейн Эйр», в котором жизнь реальной Шарлотты тесно сплетается с жизнью ее героини.

---

— Догадываюсь, почему мистер Николлс не уезжает, — заявила Эллен во время своего визита в начале июля.

Мы с сестрами и Эллен лениво отдыхали в одном из своих излюбленных мест, в глубине лиловой пустоши, в укромном уголке на берегу ручья Сладен. Мы называли это место «Встреча вод». Уединенный оазис изумрудно-зеленого дерна был испещрен маленькими чистыми ключами, которые сливались в ручей и в это время года были украшены гирляндами ярких цветов. Мы с детства проводили бессчетные летние дни, прохлаждаясь в этом идиллическом раю, вдали от мира, купаясь в чистой радости дружбы под восхитительным балдахином безоблачной синевы.

Сейчас мы вчетвером сидели или полулежали с непокрытыми головами на больших гладких серых камнях, словно разбросанных вокруг прудов рукой великана; наши юбки были непристойно подоткнуты до колен, а босые ноги были опущены в искристую ледяную воду.

— Утром я заметила мистера Николлса в прихожей, когда он навещал вашего отца, — продолжила Эллен. — Думаю, что он не уезжает из Хауорта, несмотря на промедление в карьере, потому что ему нравишься ты, Шарлотта.

— Это нелепо, — отмахнулась я.

— Ничуть, — возразила Эллен.

— Я без конца твержу об этом Шарлотте, — улыбнулась Анна, весело болтая ногами в воде, — но она не слушает.

— Ты видела, как он посмотрел на тебя, когда ты вошла в дом? — спросила Эллен.

— Нет.

— У него было то же выражение лица, что я наблюдала у мистера Винсента, когда он ухаживал за мной: неловкая робость и скрытое восхищение пополам с осторожностью и страхом. Он надеялся, что ты подаришь ему слово или взгляд, но ты даже не повернулась в его сторону.

На это я заверила Эллен, что ей все пригрезилось.

— Но он на моих глазах ошивался в коридоре и украдкой тебя изучал, — вмешалась Эмили, которая лежала вниз животом на большом камне, шевелила пальцами в прозрачной мелкой воде и распугивала головастиков.

— Я всегда рада мистеру Николлсу, — сообщила Эллен. — Он так добр к вашему отцу, настоящая опора в приходе. Почему он так тебе не нравится?

Я покосилась на сестер, они поймали мой взгляд, но промолчали. Я никогда не рассказывала Эллен о Бриджет Мэлоун, полагая, что не следует распространять злокозненные слухи, могущие повредить карьере викария. Подруга также не знала о гнусной фразе, которую около двух лет назад, едва приехав в Хауорт, мистер Николлс отпустил у меня за спиной.

— Боюсь, он не такое совершенство, каким ты воображаешь его, Нелл. — Я вытянулась на камне и подставила лицо теплому солнышку. — Неблагоразумно объяснять почему, но не все в Хауорте любят его так, как ты.

* * *

Через неделю Эллен представилась возможность лично наблюдать за недостойным поведением мистера Николлса. С самого его появления в Хауорте он выступал против еженедельного обычая прачек сушить мокрое белье на плоских могильных камнях церковного кладбища. Прошло уже два года, а он все не унимался.

— В память об усопших церковный двор должен быть местом уединения и почтения, — несколько месяцев назад объяснял мистер Николлс папе, когда я разливала чай. — Это зрелище нелепо, все равно что еженедельные пикники на священной земле.

— А по-моему, довольно мило, — заметила я. — Все женщины собираются в церковном дворе с корзинами белья и весело болтают на ветру. Весьма практично, и кладбище становится менее мрачным. Женщинам надо где-то общаться.

— Иначе им придется все время проводить на задних дворах, — согласился папа. — Говорят, они ждут этих встреч с нетерпением.

— Тем не менее я положу этому конец, — пообещал мистер Николлс.

Он сдержал слово, выстоял в долгой битве с церковным советом и достиг-таки своей цели. В июле во время одной из воскресных служб мистер Николлс сделал поразительное заявление:

— С настоящего дня развешивание белья в церковном дворе Хауорта запрещено. Леди, будьте любезны найти более подходящее место для сушки мокрой одежды.

Среди прихожан, как мужчин, так и женщин, поднялась волна протеста. Мистер Николлс спустился с кафедры под свист и шиканье. После службы люди собирались кучками в церковном дворе и в переулке и громко возмущались. Мы с сестрами и Эллен направлялись домой, когда к нам подлетела разъяренная Сильвия Мэлоун.

— Ох уж этот мистер Николлс! — воскликнула она. — Один его вид стал бы мне противен после сегодняшнего, но я и до этого его не выносила!

— Мне понятно отношение викария к кладбищу, — возразила Анна. — Этот обычай всегда казался мне неуважительным.

— В церковном дворе в Бирсталле никто и не догадается сушить белье, — поддержала ее Эллен.

— А деревья у вас в Бирсталле есть? — осведомилась Сильвия.

— Есть, — кивнула Эллен.

— А в нашем приходе деревьев днем с огнем не сыщешь, — негодовала Сильвия. — Не на что натягивать веревку. И что нам теперь делать с мокрым бельем, хочу я знать? О! Убрался бы этот мистер Николлс в свою родную Ирландию и никогда бы не появлялся!

Многие прихожане разделяли ее мнение, выражая пожелание, чтобы мистер Николлс не утруждал себя возвращением из традиционного месячного отпуска на родине.

— Такие чувства между пастырем и паствой недопустимы, — сказала я Анне с досадливым вздохом после отъезда мистера Николлса.

— Ничего, все перемелется, — ответила Анна с тихой уверенностью.

Ее слова оказались пророческими. Женщины вскоре начали развешивать белье на своих собственных каменных стенах или на стене вдоль Черч-лейн, которая оказалась не менее приятным местом для встреч.

Тем же летом на издательском фронте нас настигли долгожданные добрые вести. Томас Ньюби, глава небольшой лондонской фирмы, выразил желание опубликовать в трех томах «Агнес Грей» Анны и «Грозовой перевал» Эмили; два тома полагалось «Грозовому перевалу» как весьма объемной работе. К моему разочарованию, роман «Учитель» никого не заинтересовал и был объявлен «лишенным поразительных случайностей и захватывающего сюжета».

Сестры были вне себя от счастья. Я радовалась вместе с ними, но в то же время тревожилась, поскольку было поставлено условие публикации за свой счет с авансом в размере пятидесяти фунтов. Мы уже имели весьма огорчительный опыт публикации за своей счет, и я опасалась, что это предприятие окажется не более успешным, к тому же планировалось напечатать всего триста пятьдесят экземпляров по цене, разорительной для моих сестер. Однако после стольких отказов Эмили и Анна были счастливы получить хоть какое-то предложение и потому немедленно согласились.

Неудача «Учителя» стала настоящим ударом. Я уже собиралась зашвырнуть драгоценную, но злосчастную рукопись в нижний ящик стола, когда вспомнила, что в списке остался еще один издательский дом, куда я не обращалась: фирма «Смит, Элдер и Ко», Корнхилл, Лондон. Хотя я понимала, что моя рукопись в любом случае не будет принята, поскольку слишком коротка для самостоятельной публикации, но все же отправила ее. Стыдно признаться, но по своей наивности (бумага была очень дорогой, а ничего другого под рукой не нашлось) я завернула рукопись в ту же обертку, в которой наши работы уже посылались и были отвергнуты, попросту вычеркнув адреса других издателей и добавив новый.

Затем я продолжила переписывать «Джейн Эйр» набело. Тем временем пришла весточка от «Смит, Элдер и Ко». Я открыла конверт, уныло предвкушая две скупые безнадежные строчки с благодарностью и извещением, что упомянутые издатели не могут опубликовать мою рукопись. Вместо этого, к своему удивлению, я вынула письмо на двух страницах.

Оно было от мистера Уильяма Смита Уильямса, литературного консультанта в «Смит, Элдер и Ко». Мистер Уильямс, разумеется, по «деловым соображениям» отказался издать «Учителя», но утверждал, что роман обладает «большой литературной мощью». Затем он обсуждал его достоинства и недостатки так учтиво, так деликатно, в таком разумном ключе, с таким прозорливым пониманием, что подобный отказ воодушевил меня больше, чем вульгарно выраженное согласие. Мистер Уильямс добавил, что труд в трех томах будет встречен с особым вниманием.

Я перечла письмо четыре раза; мои пальцы дрожали.

В огромном волнении я ответила «Смит и Элдер», что как раз заканчиваю совершенно новый «труд в трех томах», в который попыталась внести больше живости, чем в предыдущий.

Я писала как заведенная. В конце августа я послала законченную рукопись «Джейн Эйр» в Лондон и стала ждать ответа. Долго ждать не пришлось, хотя эти две недели показались самыми длинными в моей жизни.

Каждый день я следила из окна столовой за появлением почтальона, словно ястреб. Поскольку Табби в последние годы совсем оглохла и охромела, так что могла выполнять лишь самую простую работу на кухне, принимать и разбирать нашу почту оставалось одной из немногих и самых драгоценных радостей в ее жизни. Я не собиралась отнимать у нее эту радость, а потому стояла, едва дыша, и слушала прихрамывающие шаги от входной двери к папиному кабинету, вопреки всему надеясь, что служанка повернет обратно в столовую и доставит мне послание.