Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

• Название: Лекции по патрологии I—IV века
• Автор: Н. И. Сагарда
• Издательство: Издательский Совет Русской Православной Церкви
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–94625–092–2

Вниманию читателей предлагаются «Лекции» знаменитого патролога, библеиста и библиографа, профессора Санкт–Петербургской духовной академии Николая Ивановича Сагарды (1870— 1942/43), охватывающие материал о святых отцах и церковных писателях I—IV веков. Издание осуществлено на основании уникальных источников — рукописи–автографа и авторизованной машинописи, прошедших неоднократную правку Н. И. Сагарды и наиболее полных по количеству рассмотренных персоналий и произведений. К несомненным достоинствам «Лекций» относятся продуманность плана, подробность изложения и взвешенность оценок.

В процессе подготовки к изданию книга прошла скрупулезное редактирование и была снабжена предисловиями, современным научным комментарием, необходимой русскоязычной библиографией и обширным справочным аппаратом. Она будет полезна не только студентам и преподавателям духовных школ, но также всем, кто интересуется святоотеческим наследием.

---

Легко заметить, что у св. Иустина догматическая постановка в «Разговоре с Трифоном» настолько отличается от постановки ее в апологиях, что были даже попытки на этом основании отрицать принадлежность «Разговора» автору апологий. А дело заключается в том, что апологии адресованы были нехристианам, тогда как «Разговор», под видом обращения к иудеям, предназначен был преимущественно для употребления верующих. Поэтому эллинизация веры у апологетов имеет значение только метода, педагогического искусства, тактики защитника; и св. Иустин своим исключительным положением подтверждает общее правило: между всеми апологетами его апологетические произведения самые обширные и наиболее отличаются философским характером, и в то же время догматические положения у него изложены настолько ясно, что не позволяют пренебрегать его исключительным свидетельством. Нельзя упускать из внимания и того, что многие из апологетов кроме апологий писали и другие произведения, в которых они имели гораздо более поводов высказываться по вопросам внутренне-церковной жизни. Утрата этих произведений не дает права характеризовать их богословие так, как если бы дошедшие до нас апологии были единственным выражением их христианских мыслей. Эта утрата заставляет сознаться, что о богословии апологетов мы имеем далеко не совершенные знания. Таким образом, мы приходим к тому заключению, что влияние философии на христианские воззрения апологетов было естественным й непосредственным следствием прежнего духовного развития их и воздействия на их духовную жизнь национальной культуры и отношений времени. Но предположение сознательной тенденции апологетов эллинизировать христианство исключается психологически-религиозным ходом их развития. Этот ход развития указывает нам св. Иустин в начале своего «Диалога с Трифоном»; подобное можно предполагать и у прочих апологетов. Этому ходу развития соответствует также основная точка зрения на философию, что она содержит наряду с многими заблуждениями также и элементы истины. При таком положении невозможно было обойтись в богословских умозрениях апологетов без несознательного пользования философскими мыслями, чуждыми Евангелию. Но эти мысли не проникали в существенное содержание христианской веры, которая существовала прежде апологетов, и не были приняты в позднейшую древнехристианскую догму, так как характерных положений их богословия мы не находим в ней. Поэтому если необходимо кратко обозначить результат духовной работы апологетов, то следует сказать: не «эллинизирование христианства», а скорее наоборот: «христианизация эллинизма».

Результаты апологий

Было бы в высшей степени интересно знать, какое впечатление апологии производили на язычников; но, к сожалению, мы должны отказаться от решения этого вопроса, так как для этого нет данных. Правда, Иероним утверждает, что апологии Кодрата и Аристида, в числе других обстоятельств, побудили императора Адриана издать известный эдикт на имя Минуция Фундана (Hieron., De vir. ill. 19)[316], который помещен в конце второй апологии Иустина. Но к подобного рода известиям необходимо относиться с большой осторожностью, так как сомнительно, были ли действительно представлены императорам те апологии, которые в своем адресе имеют их имена, — более вероятно, что они предназначались для публики и им только придавали форму прошений на высочайшее имя. С другой стороны, если Цельс, ко времени которого уже написано было несколько апологетических произведений, как будто не читал ни одной апологии, то вообще должно сказать, что образованные язычники с половины II в. не могли уже игнорировать новой религии и тех доводов, какие приводились ее защитниками. В самом Риме философ Крескент ведет диспут с Иустином о христианской вере. Ритор Фронтон, учитель Марка Аврелия, один из выдающихся людей своего времени, оратор, споривший с Цицероном о первенстве, считал себя обязанным обратить свое искусство против христиан. Поэтому можно думать, что и апологии производили известное впечатление на общественно мнение. Даже не читавшие этих трактатов могли слышать о приводимых в них доказательствах в пользу христианства от христиан или от язычников, изучавших их. Но что самое главное, апологии научали рядовых христиан, как защищать свое исповедание и отражать нападения противников.

Кодрат[317]

Сведения о личности апологета Кодрата

Древнейшим апологетом христианства в специальном смысле слова, насколько нам известно, был Кодрат или Квадрат. О нем сохранились самые скудные сведения, которыми мы обязаны Евсевию. В «Хронике» (ad an. Abrah. 2140; ed. Schoene II, 166) Евсевий называет апологета «слушателем апостолов» (Codratus apostolorum auditor et Aristides... Adriano supplicationes dedere apologeticas ob mandatum)[318]. В «Церковной истории» (IV, 3) он пишет, что после царствования Траяна «... наследовал власть Элий Адриан. Обратив к нему речь, Кодрат представляет ему апологию, написав ее в защиту нашей веры, потому что некоторые злые люди старались обижать наших (τους ημετέρους ένοχλΐν έπ€ΐρώντο). Это сочинение и доселе имеется у очень многих братьев, — есть оно и у нас; в нем можно видеть блестящее доказательство ума и апостольской правоты (учения) этого мужа. Он сам указывает на свою древность, о чем повествует собственными словами следующее: "Дела Спасителя нашего всегда были явны, потому что были истинны: те, которые были исцелены Им и восстали из мертвых, видимы были не только тогда, когда исцелились и воскресли из мертвых, но и всегда были налицо, — не только во время пребывания Спасителя на земле, но и по отшествии Его они жили достаточно времени, так что некоторые из них достигли до наших времен"».

Кроме того, имя Кодрата упоминается и в других местах «Церковной истории». В III, 37 Евсевий пишет, что между мужами, которые процветали во времена Поликарпа, Симеона, Папия, Игнатия, был и Кодрат, о котором есть известие, что он вместе с дочерьми Филиппа отличался пророческим даром. В V, 17 Евсевий приводит выдержки из сочинения какого-то анонима против монтанистов, в котором Кодрат причисляется к новозаветным пророкам наряду с Агавом, Иудой, Силой и Аммией, филадельфийской пророчицей; на них ссылались и монтанисты, говоря, что Монтановы спутницы получили дар пророчества преемственно от Кодрата и Аммии Филадельфийской.

Наконец, в IV, 23 Евсевий сообщает, что Дионисий Коринфский в Послании к афинянам упоминает о Кодрате, который после мученической кончины Публия поставлен был у них епископом и своей ревностью снова собрал рассеянную общину и оживил их веру. Приведенные сообщения Евсевия естественно вызывают вопрос: относятся ли все эти данные к трем отдельным лицам, или же возможно комбинирование их в приложении к одному или двум древним мужам, носившим имя Кодрата?

Иероним (De vir. Ш. 19) отождествляет Кодрата, епископа Афинского, и Кодрата — апологета; он говорит, что «Кодрат, ученик апостолов, когда Публий, епископ Афинский, был увенчан мученичеством за веру во Христа, поставляется на его место и своей верой и усердием собирает Церковь, рассеянную от великого страха» (Quadratus, apostolorum discipulus, Publio Athenarum episcopo ob Christi fidem martyrio coronato in locum ejus substituitur et ecclesiam grandi terrore dispersam fide et industria sua congregat). Далее Иероним пишет, что так как Адриан своим пребыванием в Афинах и посвящением во все языческие мистерии дал повод ненавистникам христиан и без повеления императора притеснять верующих, то Кодрат «представил ему книгу, составленную в защиту нашей религии, весьма полезную, исполненную разума и веры и достойную апостольского учений. Показывая в ней и древность своего возраста, он говорит, что видел весьма многих (plurimos a se visos), которые при жизни Господа, страдая в Иудее от различных болезней, были исцелены и которые воскресли из мертвых». В послании к Магну (Epist. 70, ad Magnum, cap. 4) Иероним называет апологета Кодрата apostolorum discipulus et Atheniensis pontifex ecclesiae [учеником апостолов и предстоятелем афинской Церкви]. Это отождествление «апостольского ученика» или даже «апостола» Кодрата с афинским епископом последовательно проходит в латинских мартирологах, в греческих минеях и отсюда в славянской службе (21 сентября), где Кодрат называется «апостолом», «священноначальником», «пастырем», «иерархом», причем ясно указывается на афинскую кафедру («от Афин отгонимь твоея паствы беззаконными людьми»[319]). В позднейших византийских минеях находится замечание, что «апостол» Кодрат жил в Магнезии, хотя в то же время утверждается, что он учил и в Афинах. Здесь же мы читаем: «Память св. апостола Кодрата. Этот древний и многоученый муж в Афинах и Магнезии проповедовал Слово Божие и многих, просветив учениями, обратил к богопознанию. Преследователи изгоняют его из Афин от его паствы, бия камнями, муча огнем и другими мучениями. Наконец, от Адриана Элия он увенчивается венцом мученичества»[320]. Этим намечается отождествление апологета Кодрата с малоазийским пророком Кодратом. Последнюю комбинацию приняли и преосвящ. Филарет Черниговский, обосновав свое утверждение на сообщениях Иеронима и Евсевия[321], и преосвящ. Сергий[322].