Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

• Название: Лекции по патрологии I—IV века
• Автор: Н. И. Сагарда
• Издательство: Издательский Совет Русской Православной Церкви
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–94625–092–2

Вниманию читателей предлагаются «Лекции» знаменитого патролога, библеиста и библиографа, профессора Санкт–Петербургской духовной академии Николая Ивановича Сагарды (1870— 1942/43), охватывающие материал о святых отцах и церковных писателях I—IV веков. Издание осуществлено на основании уникальных источников — рукописи–автографа и авторизованной машинописи, прошедших неоднократную правку Н. И. Сагарды и наиболее полных по количеству рассмотренных персоналий и произведений. К несомненным достоинствам «Лекций» относятся продуманность плана, подробность изложения и взвешенность оценок.

В процессе подготовки к изданию книга прошла скрупулезное редактирование и была снабжена предисловиями, современным научным комментарием, необходимой русскоязычной библиографией и обширным справочным аппаратом. Она будет полезна не только студентам и преподавателям духовных школ, но также всем, кто интересуется святоотеческим наследием.

---

Время жизни Кодрата и написания им апологии

Относительно времени жизни Кодрата можно говорить только на основании приведенного у Евсевия отрывка из его апологии, где он удостоверяет, что некоторые из исцеленных и воскрешенных Спасителем дожили до его времени (IV, 3). Здесь нет необходимости предполагать, что Кодрат разумеет время написания апологии, хотя мы и имеем другое свидетельство, принадлежащее Папию, что воскрешенные Христом из мертвых жили до Траяна[326]; вероятно, Кодрат разумел вообще время своей жизни, может быть, из последней трети I в. Между исцеленными и воскрешенными Спасителем было несколько лиц юношеского возраста: 12-летняя дочь Иаира (Лк. 8:42; Мк. 5: 42; Мф. 9: 24: το κοράσιον — девочка), дочь хананеянки (Мк. 7: 25-30: θυγάτριον — дочка), бесноватый отрок, которого не могли исцелить апостолы (Мк. 9: 24: παιδίον — ребенок), сын капернаумского царедворца (Ин. 4: 51: παις — мальчик), сын наинской вдовы (Лк. 7: 14: νεανίσκος — юноша) и т. д. Мы не располагаем достоверными свидетельствами о дальнейшей судьбе исцеленных и воскрешенных Спасителем, — все они могли умереть, не выходя из пределов Палестины; но и в таком случае Кодрат мог иметь достоверные известия о них: самовидцы евангельской истории, переселившиеся в Малую Азию или приходившие сюда из Палестины, для подтверждения своих повествований о делах Спасителя могли присоединять, что тот или другой, об исцелении или воскрешении которого они рассказывали, еще находится в живых в Палестине или в другом месте. На основании сказанного можно принять, что Кодрат, родившись даже около 60 г. I в., мог утверждать то, что мы находим в отрывке его апологии. А в таком случае, в особенности если Малая Азия, где он позднее жил и действовал, была его родиной, то в юности он мог иметь достаточно поводов войти в близкое общение с мужами из круга апостолов. Что он был учеником апостолов — этого не видно из сохранившегося отрывка его апологии, но нет ни малейшего основания не доверять Евсевию, который читал апологию Кодрата в полном виде.

В армянском переводе «Хроники» Евсевия представление апологии Кодрата императору Адриану отнесено к 2140 г. от Авраама, т. е. к 124 г. нашей эры (в одной рукописи — к 2141 = 125 г.); в латинском переводе блж. Иеронима указан 2142 = 126 г. Но при этом как в «Хронике», так и в «Церковной истории» Евсевия ясно выражено, что не только апология Кодрата, но и апология Аристида, афинского философа, представлены были одному и тому же императору, именно — Адриану; между тем открытие сирийского перевода апологии Аристида показывает, что утверждение Евсевия относительно адресата этой апологии неправильно или, по крайней мере, сомнительно: судя по надписи сирийского перевода, эта апология обращена была не к Адриану, а к его преемнику — Антонину Пию (138-161 гг.). Но предполагаемая ошибка Евсевия в этом пункте не дает основания допускать такую же ошибку его и в отношении к апологии Кодрата: в одном случае Евсевий мог иметь более точные сведения, чем в другом, и сам Евсевий ясно указывает, что апологию Кодрата он имел в руках, когда вносил в свое сочинение сведения о ней, тогда как одновременно с этим он, по крайней мере, намекает, что с апологией Аристида он знаком не на основании собственного чтения ее (Hist. eccl. IV, 3); поэтому указание на то, что апология Кодрата предназначена для Адриана, основывалось на самой апологии. С этим согласны и другие указания относительно времени Кодрата. Но если можно говорить с уверенностью, что апология адресована Адриану, то, с другой стороны, должно согласиться, что нельзя твердо установить года и места представления ее императору. Несомненно, что Иероним уже верил, что Кодрат представил свою апологию императору, пользуясь его пребыванием в Афинах (De vir. ill. 19), а в новейшее время для определения даты представления апологии привлекали еще засвидетельствованный факт, что Адриан проживал в Афинах от осени 125 до лета 126 г. и от начала лета 129 до весны 130 г.[327] Однако предположение, что представление апологии последовало в Афинах, имеет в своем основании отождествление апологета Кодрата с афинским епископом Кодратом, и если это отождествление невозможно, то вместе с основанием рушится и возведенное на нем здание. Если указывают на то, что Евсевий в своей «Хронике» непосредственно перед заметкой о представлении апологии говорит о пребывании Адриана в Афинах, то это обстоятельство совершенно не требует устанавливать между двумя фактами указанную связь; напротив, в словах «Хроники» Codratus apostolorum auditor et Aristides nostri dogmatis philosophus Atheniensis находят[328] указание на то, что Кодрат не жил в Афинах, так как только Аристид назван афинянином. Если признать обоснованным отождествление апологета Кодрата с пророком Кодратом, — а этому мнению нельзя отказать в значительной степени вероятности, — то апологет Кодрат должен быть малоазийцем. Нельзя также утверждать, что апология была представлена императору лично. Если Евсевий говорит, что она была обращена к императору и представлена ему (τούτω Κοδρατος λόγον προσφώνησες άναδίδωσιν άπολογίαν), то последнее могло и не иметь достаточных оснований: из самой апологии можно было только вывести заключение, что автор ее имел намерение представить ее императору или поставил его имя в адрес апологии; но в данном случае, как и в других, мы не знаем, возможно ли было автору такой апологии представить ее императору. Намерение, с каким Кодрат писал свою апологию, может только доказывать, что обстоятельства открывали место для надежды представить ее императору и что, следовательно, последний находился в легко достижимой для него близости. Если это так и если родиной и местом деятельности Кодрата была асийекая провинция (может быть, согласно греческим минеям — Магнезия), то одно из путешествий императора Адриана в эту провинцию могло дать повод Кодрату написать обращенную к нему апологию, вызванную несправедливыми притеснениями христиан в ближайшее к этому время. Так как твердо установлено, что император Адриан в Малой Азии был в 123 и осенью 129 г., то на один из этих годов падает и написание апологии Кодрата.

Евсевий в «Хронике» (по армянскому переводу) к 2140 г. от Авраама сообщает, что апологии Кодрата и Аристида, будучи представлены императору Адриану, в связи с благожелательным заступничеством за христиан Серения Граниана, вызвали благоприятный для христиан эдикт императора, чтобы без какой-либо вины и предъявленного обвинения их не осуждали (ut sine ullo damno et ineusatione non damnarentur). Но в «Церковной истории» Евсевий не указывает этой прагматической связи между апологиями и указом Адриана на имя Минуция Фундана.

Замечания о содержании апологии; свидетельства о ней древности

Апология Кодрата не сохранилась до нашего времени. Евсевий имел ее и из чтения ее вывел заключение, что она блестящим образом свидетельствует об уме автора и верности его апостольскому учению; но он сообщает только одно место из нее для доказательства древности Кодрата, и цитата действительно подтверждает его положение. Иероним в своих сообщениях о Кодрате основывается на Евсевии и сам не видел апологии. И вообще, кроме Евсевия относительно апологии Кодрата существует только одно древнее известие, которое, может быть, доказывает, что она была еще в VI в. В реферате патр. Фотия о десяти книгах епископа Фессалоникского Евсевия против афтартодокета монаха Андрея (Biblioth. 162) читаем: Παρατίθησι бе (Евсевий)... τάς άποδις... 4к των λογάδων πατέρων (названы Афанасий, три Григория, Василий, Златоуст, Кирилл Александрийский, Прокл), άλλα δή καΐ Μεθοδίου του ίρομάρτυρος και Κοδράτοιτ ών ένίων και ρήσεις τινάς ό 'Ανδρέας άποσπαράξας καΐ παραπλασάμ€νος κτλ. (т. е. Евсевий сопоставляет доказательства из важнейших выражений отцов, а также священномученика Мефодия и Кодрата: некоторые выражения некоторых из них Андрей вырвал из связи и перепутал). Так как среди древних писателей известен только один церковный писатель с именем Кодрата, и именно апологет Кодрат, и так как, далее, Фотий в своем перечислении отличает Мефодия и Кодрата от прежде названной группы отцов, можно полагать — вследствие большей древности их, то весьма вероятно, что Евсевий Фессалоникский приводил изречения из апологии Кодрата. Но нет возможности установить, имел ли сам он древнее апологетическое произведение, или же пользовался только извлечениями из него у других писателей, например, у Мефодия; не исключена возможность, что Евсевий Фессалоникский знал единственный отрывок ее, сохраненный Евсевием Кесарийским. В позднейшее время совершенно не видно следов существования апологии и пользования ей.

Недавно А. di Pauli[329] старался доказать, что апологию Кодрата можно восстановить на основании «Послания к Диогнету», которое будто бы является позднейшей переработкой этой апологии. Но это научное предприятие можно отметить только как неудачный опыт: оно не имеет под собой никаких оснований.