Виктор Салошенко - Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.

• Название: Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.
• Автор: Виктор Салошенко
• Издательство: Северный Кавказ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94637-003-0

В центре повествования — председатели Краснодарского крайисполкома, главы администраций (губернаторы) Кубани за 65–летнюю (1937—2002 гг.) историю образования, становления и развития края. На страницах новой книги читатели встретятся с руководителями Кубани, чьи имена теперь принадлежат истории. Это В. А. Симончик, И. С. Богданов, П. Ф. Тюляев, М. М. Бессонов, Б. Ф. Петухов, И. Т. Трубилин, С. Ф. Медунов, Г. П. Разумовский, Н. Я. Голубь, В. Н. Щербак, В. Н. Дьяконов, Н. Д. Егоров, Е. М. Харитонов, Н. И. Кондратенко, А. Н. Ткачев и другие.

Впервые опубликован ряд новых фактов из жизни руководителей Кубани советского периода, на служебных документах которых зачастую стоял гриф «совершенно секретно», а также помещены редкие исторические фотографии.

Вновь оживут в памяти незабываемые годы созидательной борьбы за превращение Кубани в «жемчужину России», полные надежд и разочарований.

Человек оставляет после себя результаты своих дел и поступков, с которыми последующие поколения связывают его имя. А оно может быть как символом восторга, так и ненависти или равнодушия.

Книга адресована читателям, интересующимся историей Краснодарского края, ибо из истории мы черпаем опыт, на основе опыта образуется самая живая часть нашего практического ума.

---

Ткань нашей жизни соткана из перепутанных нитей, добро и зло соседствуют в ней.

РАЗУМОВСКИЙ

Никогда не пророчествуйте: если пророчество ложно, никто этого не забудет, если оно правильно, никто об этом не вспомнит.

Генри Шоу

1

С Георгием Петровичем Разумовским, прошедшим блистательную партийную школу: первый секретарь Кореновского райкома КПСС, заведующий сельскохозяйственным отделом крайкома КПСС, затем работа в ЦК КПСС (инструктор, заведующий сектором), мы к своим новым должностям пришли практически одновременно. В застойном 1973 году наши пути сошлись в краевом центре. Меня, первого секретаря Новороссийского горкома ВЛКСМ, просеяв через густое сито согласований, уточнений и специальных проверок, в апреле выдвинули на ответственную должность первого секретаря Краснодарского крайкома комсомола. А в июне 1973 года Разумовский по рекомендации Сергея Федоровича Медунова был избран на сессии краевого совета народных депутатов председателем Краснодарского крайисполкома. Избрание столь молодого человека председателем крайисполкома (в ту пору Г. П. Разумовскому было всего 37 лет, а, к примеру, С. Ф. Медунову — 58 лет) вызвало в кубанском обществе какое‑то радостное оживление, связанное с неизъяснимой надеждой на будущее. Но в Георгие Петровиче многие, а в первую очередь С. Ф. Медунов, усматривали, мне кажется, не только надежду на будущее. Скорее всего, краевой актив следовал обнадеживающим словам одной поговорки: молодость духа вечна, а вечность — это молодость. И именно это обстоятельство вызывало у кубанцев чувство оптимизма, когда блага юности — сила и красота, благо старости — расцвет разума были в высшем эшелоне краевой власти.

Так и шли мы вместе: он — в ранге председателя крайисполкома, я — в роли комсомольского функционера крае вого масштаба. Тот, кто более — менее знаком с существовавшей в те годы служебной и структурной иерархией партийных, советских и комсомольских органов, легко может понять: близость эта была весьма относительной (пожалуй, членство в бюро крайкома КПСС, в составе депутатского корпуса, во встречах на совещаниях, заседаниях, иных мероприятиях), но все же в какой‑то степени она присутствовала. Она могла проявиться практически во всем: взгляде, жесте, удачно или даже неудачно оброненном слове, в привычках, манере поведения, в умении одеваться, улыбаться или, тем более, шутить. Но мне никогда не приходилось видеть Разумовского этаким хохочущим балагуром, чем грешили многие. Напротив, он всегда был опрятно и модно одет, чисто выбрит, сдержан в общении с людьми, вежлив и предусмотрителен. Говорил он четко поставленным голосом, в котором чувствовались едва прорывавшиеся начальственные, но еще сдерживаемые нотки. Его голос поначалу, особенно с первых слов, как бы завораживал. Зал мгновенно затихал, когда Разумовский произносил, словно Левитан, вступительные слова. Слово: «Товарищи!», например, звучало у него как: «Говорит Москва!» — у знаменитого диктора, передающего сводки ТАСС с фронта. Но странное дело: зал, немного послушав этот красивый баритон, через время привыкал, не найдя в правильных, но по существу общих фразах живой мысли и, главное, остроты суждений.

Однажды, после очередной сессии краевого совета народных депутатов, при обмене мнениями, я услышал одно — поразившее меня высказывание в адрес Разумовского: чрезмерное благоразумие у молодых людей — дурной знак. Да, молодой председатель крайисполкома был благоразумен во всем, особенно в своих суждениях, оценках, манере поведения, умении строить диалог с собеседником, точности слов и дел. Казалось, к облику Разумовского не могла пристать не только политическая, но и обыденная бытовая грязь.

Жил он, переехав из Москвы, в весьма престижном доме по ул. Красной, 200 (около кинотеатра «Аврора»). Но в его просторной квартире обстановка была более чем простая, без излишеств, которые начали проявляться кое у кого из краевого начальства (читатель понимает, что я имею в виду дела Тарады, Погодина, «железной» Беллы, Мерзлого, Карнаухова, Шилина…). В ту пору никто пока ничего об этом не знал.

Личность Разумовского, ослепительно красивого, привлекала невольное внимание не только женской половины, к которой он был, кстати, на публике абсолютно равнодушен, но и сильных мира сего: политиков, крупных хозяйственников, партийных и советских активистов, руководителей разных уровней. Пожалуй, его имя поначалу связывали не только с Кубанью, становилось ясным: этого человека ожидает большое политическое будущее в масштабах всей страны.

Хотя и существует такое мнение, что в молодости не умеют таить своих чувств, но к личности Разумовского подобное определение никак не подходило: был он умен и скрытен.

По прошествии множества лет отчетливо видится: все было бы хорошо, но на авторитет Разумовского с огромной силой давила исполинская фигура матерого и дальновидного политика российского масштаба, первого секретаря крайкома КПСС Сергея Федоровича Медунова. Именно под его непростым, а точнее, разнохарактерным руководством и пришлось, начиная с июня 1973 по июнь 1981 года (практически восемь лет), проработать председателю крайисполкома, превратившемуся к этому времени из любимчика партийного шефа в неприкрытого идейного врага. Суть этих острых разногласий, тщательно скрываемых от посторонних глаз, и заключалась, на мой взгляд, в главной причине: С. Ф. Медунов являлся генератором, а Г. П. Разумовский всего лишь бесстрастным исполнителем его самобытных идей. Для меня является загадкой, что послужило поводом моему неожиданному приглашению на беседу к Г. П. Разумовскому. Дело было осенью 1978 года, когда, оставив комсомольскую работу и поработав более года в должности секретаря Краснодарского горкома КПСС, я был поставлен перед фактом: Г. П. Разумовский предложил мне стать его заместителем по широкому кругу ((идеологических» вопросов (образованию, здравоохранению, культуре, науке, спорту и прочему). Осведомленный читатель поймет, что подобное предложение являлось не только значительным повышением в должности, но и свидетельствовало о многом: меня приглашали в круг, если не избранных, то немногих, приближенных к тайнам «мадридского двора».

2

Работа в новой для меня роли началась с забавного случая. Однажды по какому‑то делу я стремительно вошел в приемную председателя крайисполкома и, не обращая внимания на дежурного (как оказалось уважаемого ветерана КГБ), открыл массивную председательскую дверь, чтобы войти. В ту пору (да, пожалуй, и сейчас) заместителям руководителя разрешалось входить вне очереди, независимо от присутствия в кабинете посетителей.

— Молодой человек! — бодро вскочив со стула, жестом остановил меня дежурный. — Вы кто такой и по какому поводу направляетесь к председателю крайисполкома?! — с раздражением в голосе спросил он.

В приемной было немало посетителей и один из них, хорошо знавший меня, произнес:

— Да это же заместитель Георгия Петровича!

От неожиданности старый служака сел на стул и, вытирая вспотевший лоб, пролепетал побелевшими губами:

— Как заместитель?!

Конечно, его смутила явная моя молодость: мне было немногим более 30 лет. Но дежурного извиняло одно обстоятельство: этот «дед» был в отпуске, когда произошло мое назначение. С тех пор мы стали друзьями. И он каждый раз при встрече начинал по — хорошему извиняться.

Но дело в другом.

Мне кажется, неожиданный приход к руководству краем молодого Г. П. Разумовского, как и мой в качестве его заместителя, были звеньями одной цепи. С. Ф. Медунов, в ту пору достигший не только самой значительной роли на'Кубани, но и глубокого возраста, на мой взгляд, за счет оптического обмана пытался склонить общественное мнение к одному очевидному выводу: мол, преемственность в руководстве краем всячески поощряется. И оттого возраст самого лидера коммунистов Кубани был как бы менее заметен. Впрочем, это сугубо мое личное мнение. С другой стороны, как замечали многие, С. Ф. Медунов стремился подготовить себе достойную замену, возможно, усматривая в молодом председателе крайисполкома именно такую фигуру. Следует подчеркнуть, что в ту пору вокруг личности С. Ф. Медунова действовало немало ярких и способных организаторов, таких как Н. Я. Голубь, В. Н. Щербак, Б. Н. Пономаренко, Е. Я. Назаров, А. А. Джаримов и других партийных и советских работников. Я много раз наблюдал, как по — отечески внимательно, но вместе с тем довольно строго обращался С. Ф. Медунов с молодым председателем крайисполкома. Конечно, как я уже упоминал, на личность Г. П. Разумовского с огромной силой давила поисгине исполинская фигура первого секретаря крайкома КПСС, но в проявлении самостоятельности его, пожалуй, никто не ограничивал.