Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

• Название: Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Информационно-издательский центр «Союз»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9033373-08-6

Третий, завершающий, том охватывает наиболее важный и наиболее насыщенный событиями период жизни и деятельности И.В. Сталина. И хотя уже минуло более пяти десятилетий со дня его смерти, тень Сталина как бы витает над нашей страной, вызывая ожесточенные споры, порождая диаметрально противоположные оценки как самой его личности, так и всей его деятельности: он как бы по-прежнему остается активным участником политических баталий, развертывающихся в современной России.

Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.

В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.

Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.

В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.

---

Выступая с докладом, Лысенко не преминул сказать о том, что его доклад был просмотрен в ЦК партии и получил там одобрение. Вот и попробуй после этого выступить с критикой доклада или самого Лысенко. Вполне естественно, что сессия ВАСХНИЛ полностью одобрила доклад, в котором дан правильный анализ современного положения в биологической науке. В резолюции по докладу указывалось, что в биологической науке определились два диаметрально противоположных направления: одно направление – прогрессивное, материалистическое, мичуринское… другое направление – реакционно-идеалистическое, вейсманистское (менделевско-моргановское), основателями которого являются реакционные биологи – Вейсман, Мендель, Морган.

Мичуринское направление исходит из того, что новые свойства растений и животных, приобретенные ими под влиянием условий жизни, могут передаваться по наследству. Мичуринское учение вооружает практиков научно-обоснованными методами планомерного изменения природы растений и животных, улучшения существующих и выведения новых сортов сельскохозяйственных культур и пород животных.

…Менделевско-моргановское направление в биологии продолжает идеалистическое метафизическое учение Вейсмана о независимости природы организма от внешней среды, о так называемом бессмертном «веществе наследственности». Менделевско-моргановское направление оторвано от жизни и в своих исследованиях практически бесплодно[1034].

Но бесплодным оказался сам Лысенко. Как выяснилось впоследствии, материальные потери, которые понесла страна в результате деятельности Лысенко, не поддаются исчислению – так они велики. Около 300 советских ученых в 1955 году написали письмо в правительство, где давалась убийственная характеристика лысенковщины: «Практические предложения Т.Д. Лысенко теснейшим образом связаны с его теоретическими взглядами… – писали ученые. – По существу, такой же характер имеют генетические взгляды Т.Д. Лысенко, которые он противопоставляет современной генетике.

„Вейсманизм – менделизм – морганизм“ – пугало, придуманное Т.Д. Лысенко и его сторонниками; оно создано ими для того, чтобы под предлогом борьбы с идеализмом клеймить своих противников в любых областях биологии и порочить достижения ряда биологических дисциплин: генетики, цитологии, биоценологии, экологии и др… Под фактическим запретом оказалась экспериментальная эмбриология, из физиологии растений вытравлялось учение о фитогормонах, в значительной степени разработанное у нас в стране, но использованное на практике за рубежом… Отставание советской биологии во всех этих разделах; если немедленно не принять меры к его преодолению, неизбежно приведет к отставанию в развитии народного хозяйства и медицины»[1035].

К лету 1952 года наконец сам Сталин убедился в том, что в деле с возвышением Лысенко и установлением фактически монопольной власти последнего в сфере биологической науки, он сильно оплошал. Почему он пришел к такому выводу? Как мне представляется, отсутствие практических результатов говорило само за себя. Вторую причину Ю. Жданов усматривает в следующем. «Есть точка зрения, что процесс катализировали физики-атомщики. В условиях развития атомной промышленности, возникновения радиологической опасности для работников производства, для военных при испытаниях осваиваемого оружия, в условиях угрозы ядерного нападения нужно было иметь надежные, научно-обоснованные методы установления радиационной опасности, средства защиты от излучения. Необходимо было выяснить генетические последствия облучения, разработать методы лечения при радиационной болезни.

В этих условиях ничем не могли помочь натурфилософские рассуждения, ничего не предложили ни Лысенко, ни его последователи.

Необходимо было мобилизовать опыт тех, кто изучал действие радиации, в том числе жесткой, на живые ткани, кто имел опыт исследования рентгеномутантов. Физики требовали развития современной биологии, и в первую очередь генетики.

Очень похоже на то, что развитие атомной промышленности и ядерного оружия оказалось для Сталина решающим аргументом в пользу ликвидации монополии Лысенко»[1036].

Летом 1952 года Сталин дал указание ликвидировать монопольное положение Лысенко в биологической науке. Но сам процесс реализации этого указания занял некоторое время, но фактом является то, что вождь наконец внял голосу здравого смысла.

Однако вред, нанесенный тем явлением, которое получило название лысенковщины, был не только огромным, но – и это весьма важно – он стал, как ядовитые газы, распространяться на некоторые другие отрасли науки. Гонения со стороны Лысенко на своих оппонентов внесли резкое обострение и на других участках науки. Стали планировать проведение аналогичной дискуссии в сфере физики с критикой теории относительности Эйнштейна и физического идеализма в квантовой механике. Некоторые физики из МГУ последовали примеру Лысенко и начали предпринимать атаки на В. Фока, Л. Ландау и других крупных ученых, вносивших огромный вклад в теоретические разработки оборонных проектов. В газетах начали даже публиковать материалы с критикой кибернетики. Словом, идя таким путем, советская наука могла оказаться в болоте. Но этого не случилось, поскольку сами события пошли по другому руслу.

Читатель, вероятно, уже сам сделал вывод о том, что тогда, когда Сталин лично вмешивался в дискуссионные вопросы в областях, где о его компетентности не приходится говорить, результаты оказывались плачевными. Это видно на примере дискуссии о положении в биологической науке. Но в послевоенный период проходили и дискуссии по другим проблемам науки. На всех этих дискуссиях останавливаться нет возможности, тем более, что я, видимо, и так переборщил с детализацией дискуссионных дел. Поэтому в самой лапидарной форме коснусь еще только одной дискуссии, в которой Сталин принимал непосредственное участие и где он, как мне представляется, считал себя более или менее компетентным. Речь идет о дискуссии по вопросам языкознания.

Эта дискуссия также была организована по инициативе вождя. Он получал много писем от ученых-лингвистов с жалобами на ненормальное, скорее даже гнетущее положение, сложившееся в этой отрасли науки. Суть состояла в том, что в языкознании безраздельно господствовала так называемая школа академика Н. Марра с его так называемым «новым учением о языке». По совету Сталина один из лингвистов, А. Чикобава, академик Грузинской АН, опубликовал статью, в которой подверг резкой и аргументированной критике ситуацию в сфере языкознания. Его статья дала сигнал началу дискуссии, в которой четырежды выступал на страницах печати лично Сталин. Конечно, он не был специалистом в этой сфере, но общесоциологические и исторические проблемы языкознания ему были более или менее знакомы. Тем более, что он в своем определении нации указал на язык как на один из главных признаков нации.

Полагаю, что мне нет смысла вдаваться в детали дискуссии. Остановлюсь лишь на некоторых положениях, сформулированных Сталиным, которые, как мне кажется, носят конструктивный характер и дают объяснение ряду вопросов, стоявших в эпицентре дискуссии. Речь идет о марксистско-ленинской трактовке ряда проблем. В первую очередь Сталин внес ясность в споры о том, к чему отнести язык – к базису или к надстройке. «Язык в этом отношении коренным образом отличается от надстройки. Взять, например, русское общество и русский язык. На протяжении последних 30 лет в России был ликвидирован старый, капиталистический базис и построен новый, социалистический базис. Соответственно с этим была ликвидирована надстройка над капиталистическим базисом и создана новая надстройка, соответствующая социалистическому базису. Были, следовательно, заменены старые политические, правовые и иные учреждения новыми, социалистическими. Но, несмотря на это, русский язык остался в основном таким же, каким он был до Октябрьского переворота»[1037].

Вполне убедительно он раскритиковал тезис о классовом характере языка и подчеркнул его самостоятельную роль. В частности, он указал на то, что язык порожден не тем или иным базисом, старым или новым базисом внутри данного общества, а всем ходом истории общества и истории базисов в течение веков. Он создан не одним каким-нибудь классом, а всем обществом, всеми классами общества, усилиями сотен поколений. Он создан для удовлетворения нужд не одного какого-либо класса, а всего общества, всех классов общества. Именно поэтому он создан как единый для общества и общий для всех членов общества общенародный язык. Ввиду этого служебная роль языка как средства общения людей состоит не в том, чтобы обслуживать один класс в ущерб другим классам, а в том, чтобы одинаково обслуживать все общество, все классы общества… Ни для кого не составляет тайну тот факт, что русский язык так же хорошо обслуживал русский капитализм и русскую буржуазную культуру до Октябрьского переворота, как он обслуживает ныне социалистический строй и социалистическую культуру русского общества[1038].