Георгий Адамович - «…Поговорить с Вами долго и длинно и даже посплетничать…»: Переписка Г.В. Адамовича с Р.Н. Гринбергом (1953-1967)

• Название: «…Поговорить с Вами долго и длинно и даже посплетничать…»: Переписка Г.В. Адамовича с Р.Н. Гринбергом (1953-1967)
• Автор: Георгий Адамович
• Издательство: Библиотека-фонд "Русское зарубежье", Русский путь
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85887-309-X

Переписка практически целиком посвящена литературным темам (других точек пересечения, помимо литературных, собственно, и не было). Для истории «Опытов» она представляет собой первостепенный документ, как, впрочем, и для всей послевоенной литературы эмиграции.

К тому времени, как Роман Николаевич Гринберг (1893–1969) стал соредактором «Опытов», он имел за плечами богатую биографию: сидел в лубянской тюрьме (1921), был удачливым коммерсантом в Берлине (1924–1925), затем в Италии (1926–1929), биржевым игроком и меценатом в Париже (1930–1939), затем в Нью-Йорке (c 1940). Но к литературе его тянуло всегда, с юных лет, и редакторство «Опытов» и затем «Воздушных путей» было отнюдь не случайным эпизодом в его биографии, а, напротив, абсолютно закономерным и весьма успешным ее завершением.

Адамовича, как видно из переписки, Гринберг с самого начала привлек в «Опыты» как авторитетного автора и консультанта, советовался с ним по самым разным вопросам, от существенных до мелочей, и справедливо считал, что его присутствие в «Опытах» украсит и облагородит журнал.

После того как Гринберг ушел из «Опытов» в сентябре 1954 г., переписка на время затихла и вновь оживилась в январе 1959 г., когда Гринберг затеял издание «Воздушных путей» (1960–1967) и пригласил Адамовича к сотрудничеству. Окончательно переписка прекратилась осенью 1967 г., незадолго до кончины Гринберга.

Из книги: «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950-x гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов. М., 2008. С. 355–422.

---

19-го у нас будет шумное чествование «В<оздушных> п<утей>», и мне грустно, что Вас не будет. Вам бы, ручаюсь, у нас было б приятно. Но скажите, как это возможно сделать? Приезжайте! (Не думайте, пожалуйста, что это подлое «словесное чванство» — я серьезно Вас зову сюда в гости, но Вам нужно сказать, когда и как Вы готовы приехать).

Всего доброго.

Ваш

52. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу

30, Denison Road Victoria Park

Manchester 14, 10/XII.59

Дорогой Роман Николаевич.

Спасибо, что прислали статью об альманахе. Очень рад, что она Вам пришлась по душе. Но опечатки!! Я на крайность ничего не имею против опечаток явных, т. е. когда ничего нельзя понять. Но здесь, например, сказано, что нельзя судить о стихах — «повторив их себе много раз». Я написал, конечно, «не повторив»[154]. Получилась чепуха, однако такая, которую можно приписать автору, а не наборщику. Вообще, я насчитал 18 опечаток, а верно, их и больше.

Но вот о «В<оздушных> мостах» у меня явилось сомнение: не моя ли это вина? Уж очень было бы удивительно, если бы наборщик сфантазировал это от себя. А я мог по рассеянности это написать, и со мной такие казусы уже бывали. «Мосты» у меня как раз лежат на столе. Если будет случай, проверьте, пожалуйста, чья это ошибка.

Спасибо за приглашение в Нью-Йорк. Может быть, если Бог даст жизни, я когда-нибудь и соберусь в Ваши края, но теперь — едва ли[155]. Летом жарко, и Нью-Йорк, верно, пустой, а зимой нет времени.

Пожалуйста, напишите мне, как прошло собрание 19 декабря, кто был и кто что говорил. В ульяновской статье я ничего столь страшного не нашел. Он — талантливый человек, хотя слишком самоуверенный (а Толстой, помните, говорил, что человек, как дробь: числитель — это его достоинство, а знаменатель — то, что он сам о себе думает). У него есть что-то общее с Федотовым, но тот был глубже и как-то весь «задумчивее».

До свидания, Роман Николаевич. Крепко жму руку и шлю сердечный привет Софии Михайловне.

Ваш Г. Адамович

Я в Манчестере (новый адрес!) до 16 декабря. Потом по моему адресу в Париже: 7, rue Fred<eric> Bastiat, Paris 8.

53. Р.Н. Гринберг — Г.В. Адамовичу

14 окт<ября 19>60 г.

Дорогой Георгий Викторович,

Я почти уверен, что Вы сразу же догадаетесь, почему я Вам пишу. И это неслучайно, потому что с Вами «я не знаю другого разговора». И я добавлю, к сожалению.

А пишу я Вам, чтобы пригласить Вас снова в сотрудники во 2-й № «Возд<ушных> путей».

Я Вам никогда не говорил, что № 1-й разошелся совсем без остатка и что очень большое количество было переотправлено в Сов<етский> Союз. Там, как Вы понимаете, альманах имел успех, и даже, пожалуй, значительный.

В частности, Анна Андреевна осталась весьма довольна[156]. Мы теперь знаем, что чуть ли не на следующий день после нашего появления на свет ее тут же вызвали в московский Госиздат и подписали с ней контракт. Она нам, говорят, признательна. Скоро выйдет ее новый сборник «Шиповник»[157].

Ей понравилась Ваша рецензия о «В<оздушных> п<утях>», и она прибавила, что Вы всегда умели ценить ее творчество и что она считает, что Вы очень талантливый человек. С радостью спешу об этом Вам написать!

Старушка — ей 72 года — живет в Комарово (быв<шие> Коломяки) и с живым участием следит за всем, что печатается на этом свете.

Кстати, ей понравилось и предисловие к сборнику, которое, если Вы помните, было довольно осторожно по ее адресу.

Между прочим, я получил последний вариант ее поэмы. В нем много нового, исправлений, еще одно посвящение (третье) и вступительное письмо к некоему Н.Н. Все это замечательно удачно.

Но самое главное сейчас — это то, что я получил невероятной ценности пакет с 45 (сорока пятью) стихотворениями Осипа Мандельштама. Он их писал в 35/37 гг. во время своей первой ссылки в Воронеже, и эти списки зовутся «воронежским циклом». Анна Андр<еевна> говорит, что каждое его слово жемчужина. Лучше я сам ничего не скажу, да и Вы, говорю заранее, скажете то же. Вот их-то я и собираюсь издать во 2-м альманахе[158] и прошу Вас написать обстоятельную статью о покойном поэте[159]. Это все.

Все написанное выше для Вас одного. Это — секрет, потому что не все следы источников заметены и ни об ААА, ни о М<андельштаме> никому ничего не известно.

Буду ждать от Вас известий с нетерпением.

Дружески Ваш

54. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу

30 Denison Road Victoria Park

Manchester, 24/X-1960

Дорогой Роман Николаевич.

Я еще не ответил Вам на первое Ваше письмо, а сегодня получил второе, вдогонку, с разъяснениями насчет предполагаемой статьи[160].

О том, что «Возд<ушные> пути» разошлись, я знал, — не помню от кого. Помимо Ахматовой, способствовал этому и Ульянов, вернее — шум, поднявшийся вокруг его статьи. Так или иначе, toutes mes felicitations![161] В эмиграции это случай редчайший.

Я с удовольствием напишу статью о Мандельштаме и других. Ваше второе письмо меня к этому еще больше расположило: не критика, а воспоминания, «взгляд и нечто», всего понемногу.

Вопрос: когда? Какой срок?

Пожалуйста, сообщите. Я, как уже, кажется, говорил Вам, не умею писать заранее. Но на этот раз пришлю вовремя (если это — не в самые ближайшие недели!).

И еще: надо ли ограничить размер или писать как напишется?

Впрочем, едва ли будет длинно.

Как вы живете? Шлю искренний привет и поклон Софии Михайловне и Вам.

Ваш Г. Адамович

55. Р.Н. Гринберг — Г.В. Адамовичу

29. Х.60

Дорогой Георгий Викторович,

Спасибо Вам за письмо. Ждал его.

К какому сроку нужна статья? К 15 декабрю. Непременно. Потом меня начнет лихорадить.

Каких размеров должна быть статья? Не умею ответить. Вы лучше сможете найти ответ в работе, чем сумею сказать я.

Желаю успеха!

Пусти меня, отдай меня, Воронеж,

Уронишь ты меня иль проворонишь,

Ты выронишь меня или вернешь,

Воронеж — блажь, Воронеж — ворон, нож…

1935 г.[162]

Я читал это заклинание Набокову. Он выслушал, подумал и сказал, что в одиночестве — и это знает по себе — человек начинает «играть» словом. Мандельш<там> его вообще крепко заволновал. Он сам как-то вдохновился и прислал стихи для сборника, кот<орые> я и буду печатать[163].

Летом нам жилось в нашем «подмосковном» хорошо. Очень тихо. Ничего не делалось, и, кажется, даже не старели.

О Вас слышали, что Вы много разъезжали, читали доклады, спорили о Толстом.

Софья Мих<айловна> Вам сердечно кланяется.

Ваш

56. Р.Н. Гринберг — Г.В. Адамовичу

25. XII.60

Дорогой Георгий Викторович,

Пишу Вам в тоске. Даже не надеюсь, что письмо Вас застанет в Англии и что получу ответ. А меня тревожит, почему Вы не пишете, когда пришлете статью. Мне она очень нужна. Вот и последний срок наступает. Отпишите, что будет, чего ждать. Альманах идет в набор…

Простите мое «рассудительство». Поздравляю Вас с Новым годом и жду!

Ваш

57. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу

7, rue Fred<eric> Bastiat

Paris 8, 3/I-1961

Дорогой Роман Николаевич.

Шлю Софии Михайловне и Вам лучшие пожелания к Новому году. Простите, что делаю это с опозданием!

Статью пришлю к концу месяца, т. е. 1 февраля au plus tard[164] она будет у Вас. Если буду жив и здоров, то ни задержки, ни обмана не будет. Надеюсь, она еще попадет в Ваш сборник. Я был очень занят, а в Париже, как всегда, суета, да еще Лев Толстой, юбилей которого совсем меня замучил[165]: все время какие-то дела, с ним связанные. Уезжаю отсюда в Англию дней через десять.

Крепко жму руку.

Не будьте на меня в претензии за опоздание со статьей.

Ваш Г. Адамович

58. Г.В. Адамович — Р.Н. Гринбергу

30 Denison Road Victoria Park

Manchester, 1/II-1961

Дорогой Роман Николаевич.

Сегодня 1 февраля, а я обещал твердо, что к 1-му статья будет у Вас. Но я две недели провалялся с гриппом и совершенно пустой головой.

Мне с Вами не везет, «что-то лежит роковое»[166]: всегда опаздываю и задерживаю!

Но сегодня я сяду писать — и постараюсь написать хорошо (т. е. насколько могу хорошо). На будущей неделе Вы статью получите — наверно. Если можно, подождите — и не гневайтесь, если заставляю ждать слишком долго.

Ваш Г. Адамович

59. Р.Н. Гринберг — Г.В. Адамовичу

4.2.61

Дорогой Георгий Викторович,

Благодарю Вас за письмо. Знаю — Вы обо мне помните. А то серьезно беспокоился. Очень надеюсь, что, когда Вы будете читать это письмо, я буду читать Вашу статью. Она мне очень и очень нужна. Сборник набирается. В нем 55 стихотворений М<андельшта>ма. Будут и другие сюрпризы.