Александр Зимин - Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

• Название: Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Книга посвящена истории России в 30-60-е гг. XVI в. Особое внимание уделено деятельности т. н. "Избранной рады".

---

В связи с тем, что в феврале 1549 г. решено было «давать суд», если «дети боярские и христиане» обратятся с челобитием («учнут бити челом») на бояр, казначеев и дворецких, как установил С. О. Шмидт, создается особая Челобитная изба, которой ведал Алексей Адашев и, возможно, Сильвестр[1373]. Автор Пискаревского Летописца так описывает деятельность Адашева как главы Челобитной избы: «А кому откажет, тот вдругорядь не бей челом; а кой боярин челобитной волочит, и тому боярину не пробудет без кручины от государя; а кому молвит хомутовкою (т. е. уличит в плутовстве. — А. 3.), тот болыни того не бей челом, то бысть в тюрьме, или сослану. Да в ту же пору был поп Силивестр и правил Рускую землю с ним заодин, и сидели вместе в ызбе у Благовещения»[1374]

Ряд возражений С. О. Шмидту сделал И. И. Смирнов. Он обратил внимание на то, что местоположение Челобитенного приказа по Штадену иное (юго-восточный угол Кремля), чем место избы у Благовещения. Ему кажется также сомнительным, чтоб Адашев сидел в одной канцелярии вместе с попом Сильвестром. Наконец, статьи 7–8 Судебника говорят о подаче челобитных не в Челобитную избу, а вообще боярам и приказным людям[1375]. Действительно, местоположение Челобитной избы в середине XVI в. не вполне ясно: у Благовещения находилось помещение казны, о которой и мог упоминать автор Пискаревского Летописца. Не будучи формально казначеем, Адашев в 50-х годах XVI в. фактически возглавлял деятельность государевой казны[1376]. Но во всяком случае связь возникновения Челобитной избы с реформами середины века несомненна. К 1562 г. ее существование документально засвидетельствовано описью Царского архива[1377].

В Челобитную избу поступали челобитные на имя государя, здесь же по ним принимались решения. Челобитная изба была своего рода высшим апелляционным ведомством и контрольным органом, надзиравшим над другими правительственными учреждениями[1378].

Одновременно с «Собором примирения» происходили заседания и церковного собора, который в дополнение к канонизированным в 1547 г. 23-м русским «святым» установил церковное празднование еще 16 «святых» и рассмотрел жития этих «чудотворцев»[1379]. В числе канонизированных были виднейшие церковные иерархи (архиепископы новгородские Нифонт и Евфимий, епископ Стефан Пермский), русские князья (князь Всеволод-Гавриил Псковский, князь Михаил Ярославич Тверской) и ряд основателей монастырей (Савва Вишерский, Ефросин Псковский, Григорий Пельшемский)[1380] В условиях роста реформационного движения церковь канонизацией своих видных деятелей стремилась укрепить свой падающий авторитет.

* * *

После февральских соборов правительственная деятельность в 1549 г. развернулась в различных областях.

Рост народных движений в городе и деревне заставил возобновить проведение губной реформы, замедленное после торжества Шуйских в 1542 г. 27 сентября 1549 г. был выдан губной наказ крестьянам Кириллова монастыря[1381]. Этот наказ свидетельствовал о росте влияния дворянства: так, если по грамотам 1541 г., которые получил Троице-Сергиев монастырь, разбойные дела должны были ведать выбранные из крестьян десятские, пятидесятские и сотские[1382], то теперь губные дела передавались в ведение выборных губных старост из числа детей боярских. Восстанавливалось полностью в своих правах центральное ведомство по разбойным делам — комиссия бояр, «которым разбойные дела приказаны»[1383]. Кирилловскую грамоту скрепил своею подписью дьяк Борис Щекин, которого в 1555 г. мы находим сидящим в Разбойной избе[1384]. Так постепенно зарождался будущий Разбойный приказ.

Если Разбойная изба оформилась лишь к 1555 г., то ряд других «изб» возник, очевидно, уже в 1549 г., хотя долгое время связь этих «изб» с казною все же сохранялась[1385]. В отличие от дворцов размежевание между «избами» прежде всего происходило по функциональному различию, а не по территориальному. Это свидетельствовало о значительном успехе централизации управления.

Однако пережитки феодальной раздробленности в стране не были еще ликвидированы, поэтому значительная часть изб не порывала окончательно с территориальным принципом управления. Это особенно было заметно в судебно-финансовых приказах-избах и в приказах, которые наряду с основными имели финансовые прерогативы.

Первоначально избы получали название не по функциям, которые они исполняли, а по дьякам, которые ими руководили[1386]. Наиболее раннее свидетельство об «избе» как учреждении относится к 1548 г. В 1543 г. упоминается Конюшенный двор[1387], а в 1548 г. говорится уже о Конюшенной избе[1388], которая еще входит в ведомство конюшего. К 1547/48 г. относится первое упоминание Сытного дворца[1389]. Гораздо интереснее история возникновения Посольской избы или избы дьяка И. М. Висковатого, как она вначале называлась. Датой основания этой избы в литературе считается поручение посольского дела казенному подьячему Висковатому: «В 57-м году… приказано посольское дело Ивану Висковатого, а был еще в подьячих»[1390]. Уже в 1549 г. в источниках упоминается изба подьячего Висковатого, ставшего в конце этого же года дьяком[1391]. Так постепенно из казны выделилась Посольская изба как учреждение с определенными функциями и штатом, возглавлявшаяся дьяком. Первоначально с руководством дипломатическим ведомством Висковатый совмещал функции «кормленого дьяка», оставшиеся за ним в силу связи Посольской избы с государевой канцелярией — казною[1392]. Зто совмещение давало возможность финансировать потребности учреждения, но зато усложняло его деятельность. Вместе с тем Эти дополнительные обязанности были явным пережитком и постепенно их значение все уменьшалось[1393]. В октябре 1550 г. мы уже имеем свидетельство о существовании Ямской избы[1394].

О возникшей вскоре после февральского собора 1549 г. Челобитной избе нам уже приходилось говорить выше.

Оформление к 1550 г. Ямской избы, ведавшей сбором основного налога — ямских денег, неслучайно: правительство в это время изыскивало пути к укреплению государственных финансов.

Важнейшее изменение, происшедшее в организации ямской службы в середине XVI в., сводилось к тому, что население отныне переставало само выполнять ямскую повинность, стоя на ямах с подводами и делая ямские дворы[1395], а должно было приискивать особых лиц — «ямских охотников», на содержание которых оно платило наряду с ямскими деньгами еще и «подмогу»[1396]. Обеспечение этих охотников во многом напоминало комплектование служилых людей по прибору и в частности стрельцов. Организация ямских слобод в конце 50-х годов XVI в.[1397] содействовала налаживанию службы связи, одного из основных нервов в государственном аппарате.

1549 г. был годом активного наступления на иммунитетные привилегии духовных феодалов. Еще к 1548 г. относится первая попытка в этом направлении: Николо-Песношский монастырь был отныне обязан платить ямские деньги, от сбора которых его только недавно (в 1547 г.) освободили[1398].

4 июня 1549 г. в Дмитров послали грамоту, согласно которой ряд монастырей (Симонов, Песношский и др.) лишался права беспошлинной торговли в Дмитрове, Кимрах и Рогачеве. Правда, крупнейшие монастыри (Троице-Сергиев, Соловецкий, Кириллов и Новодевичий) свои тарханные привилегии сохраняли[1399].

В новых жалованных грамотах, выданных в 1549 г., как правило, нет уже освобождения иммунистов и от главных прямых налогов — ямских денег и посошной службы, т. е. фактически выдача тарханных грамот прекратилась[1400].

* * *

К концу 1549 г. все настойчивее и настойчивее стали раздаваться голоса, подталкивавшие правительство на проведение реформ. Царю подал свой проект преобразований Ермолай-Еразм, предлагавший ценою некоторых уступок «ратаям» предотвратить возможность новых крестьянских «волнений скорбных». Ермолай-Еразм намечал меры по унификации системы поземельного обложения, по обеспечению землей служилого люда и т. п.

Разносторонностью и вдумчивостью отличались проекты И. С. Пересветова, защитника сильной самодержавной власти. Централизация суда и финансов, кодификация законов, создание постоянного войска, обеспеченного денежным жалованием, — вот только некоторые из предложений этого «воинника»-публициста, выражавшего думы и чаяния передовой части дворянства, затронутого реформационно-гуманистическим движением[1401].

Еще в ноябре 1547 — марте 1548 г. состоялся большой поход на Казань[1402]. Несмотря на личное участие царя, это крупное военное мероприятие окончилось неудачей. Казанская проблема оставалась нерешенной, а от нее зависело и обеспечение безопасности юго-восточных рубежей государства и дальнейшее развитие Экономических и культурных связей со странами Востока.

В ноябре 1549 г. начался новый поход на Казань. Одной из страшных язв в организации русских вооруженных сил было местничество. Местнические споры воевод не раз губили даже хорошо организованные военные экспедиции. Мы уже говорили, например, о неудаче похода на Казань 1530 г., когда город не был взят из-за споров «о местех» князей Глинского с Бельским. Поэтому ^правительство решило начать военную реформу с ограничения местничества. Еще накануне казанского похода, очевидно, в ноябре, Иван IV после совета с боярами издал приговор «о местех в воеводах и в всяких посылках в всяком розряде не местничатися, кого с кем куды ни пошлют, чтобы воиньскому делу в том порухи не было; и всем бояром тот был приговор люб»[1403].