Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна

• Название: Убийство Сталина. Все версии и ещё одна
• Автор: Александр Костин
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4438-0106-3

Интерес к подробностям смерти И. В. Сталина огромен и продолжает возрастать из года в под. Широко распространены различные версии о насильственной смерти вождя Советского Союза, основное отличие которых друг от друга заключается в том, что в одних версиях в качестве убийцы «выводится» Л. П. Берия, а в других — H. C. Хрущев. Известный историк А. Л. Костин подробно рассматривает и отвергает их как не соответствующие действительности. Но кто же тогда виновен в смерти Сталина? Автор книги, последовательно отслеживая этапы 30-летней борьбы И. В. Сталина с ленинским феноменом «коллективного руководства» страной, не исключает, что эта «война» с собственной партией неминуемо сказалась на состоянии здоровья вождя и приблизила роковую катастрофу марта 1953-го. Поэтому можно сказать, что убийцей Сталина не в криминальном, а в политическом смысле является «партия нового типа», которую, на беду России, создал в начале XX века В. И. Ленин, а в эпоху застоя возглавил другой Ильич — Леонид Брежнев.

---

С трудом верится, что все эти трагические дни Василий Сталин провел в пьяном угаре, истерически обвиняя соратников отца и лечащих врачей в сговоре с целью «отравления» («убийства») отца, все это придумано Хрущевым и «озвучено» Светланой.

Хрущева очень беспокоило то, что Василий наверняка знает некоторые подробности, предшествовавшие смерти Сталина, поэтому он продумал и осуществил следующие превентивные меры для нераспространения этих сведений дальше. Во-первых, он привлек на свою сторону С. Аллилуеву, которая, по существу, представила своего брата как спившегося, больного алкоголизмом человека, к концу жизни, якобы, вообще потерявшего человеческий облик. Во-вторых, он организовал судебное преследование за некие «уголовные преступления» сына Сталина, получившего 8 лет лишения свободы, ровно столько, сколько в свое время получил его старший сын Леонид за убийство по пьянке офицера. Таким образом, Хрущев сделал все, чтобы любые выступления и рассказы Василия о тайне смерти Сталина воспринимались, как бред опустившегося маргинала, но главное «обеспечил» его преждевременный уход из жизни.

Следует поставить под сомнение и заявление С. Аллилуевой о том, что в 1966 году она, якобы, получила информацию о подробностях смерти Сталина от некоей бывшей работницы на ближней даче в Кунцево, всячески оговаривая, почему полученные от нее сведения были опубликованы лишь в 1988 году в ее новой «Книге для внучек». Все дело в том, что эта «таинственная работница» поведала ей некоторые сведения из… «легенды Лозгачева», которая, как мы знаем, «родилась» лишь в 1977 году, т. е. в «разгар» написания очередной книги Светланы (1968–1988 гг.). Следовательно, раньше, чем в 1977–1978 гг. она не могла получить подобную информацию от работников ближней дачи. Что заставило ее по этому поводу солгать, видимо, останется тайной.

Далее Н. Зенькович продолжает: «Из прямых свидетельств драмы в Кунцево мы располагаем пока только этими. Как видно, в мемуарах С. Аллилуевой, особенно в «Книге для внучек», поведение членов правительства вызывает, мягко говоря, некоторое недоумение. Почему Хрущев, Берия, Маленков и Булганин, разбуженные встревоженной охраной, не распорядились о немедленном вызове врача? Странно и то, что они разъехались по домам, успокоенные словами Берии: — Сталин спит и не надо нарушать его сон. Непонятно и то, почему охрана, обнаружив Сталина лежавшим на полу в пижамных брюках и нижней рубашке, сразу не обратилась за помощью к медикам. Ведь уходило драгоценное время. (Все эти недоуменные вопросы легко снимаются, если допустить, что ничего такого, о чем говорится в «легенде Лозгачева», в реальной жизни не происходило, а Н. С. Хрущев «на-вспоминал» ровно столько, сколько потребовалось для того чтобы навсегда скрыть некие «загадочные» обстоятельства, предшествующие «удару» Сталина. — А.К.).

«Ответ на последний вопрос прояснился вскоре после смерти Сталина. Вождь стал заложником своей системы. Согласно инструкции, утвержденной Берией, без его разрешения врачей к Сталину допускать было нельзя. Эти меры предосторожности были приняты после того, как арестовали профессора В. Н. Виноградова. С него, собственно, и началось громкое «дело врачей». В 1952 году, во время последнего визита, лечащий врач Сталина В. Н. Виноградов обнаружил у пациента заметное ухудшение здоровья и порекомендовал максимально воздерживаться от активной деятельности. Сталина такой прогноз вывел из себя. Виноградова к нему больше не допустили, а вскоре и отправили в тюрьму.

Масла в огонь подлила Лидия Тимашук. Еще предстоит выяснить, сочинила она свой донос по собственному наитию или получила на сей счет поручение. Например, А. Д. Сахаров считал ее сексоткой. Она работала врачом в лаборатории Кремлевской больницы и была на Валдае, когда там умер Жданов. Тимашук написала: Жданов умер потому, что его неправильно лечили врачи, ему назначали такие процедуры, которые должны были привести к смерти. И все это делалось преднамеренно.

Письмо Тимашук упало на благодатную почву: Сталин внедрил в сознание людей, что они окружены врагами, что в каждом человеке нужно видеть неразоблаченного врага. Дело о «врачах-убийцах» получило неожиданно широкий резонанс. Большая группа врачей Кремлевской больницы оказалась в тюрьме. Из них выбивали показания, что они давно уже потихоньку сокращают жизнь высшему руководящему составу. Подследственные «признались» в насильственной смерти Жданова, Димитрова, Щербакова. Скрыли имеющийся у Жданова инфаркт, позволили ему ходить, работать и быстро довели до ручки.

Вот тогда, охраняя жизнь любимого вождя, Берия и подписал инструкцию, строго воспрещавшую кому бы то ни было допускать к Сталину врачей без его, Лаврентия Павловича, личной санкции. Поэтому ни охрана, ни обслуга не посмели вызывать врача».

Такое допустить мог кто угодно, но только не Н. Зенькович, тонкий знаток всех особенностей «кремлевской кухни». Он что, не знал, что Л. П. Берия с тех пор, как возглавил сверхсекретные работы по созданию ракетно-ядерного щита страны в конце 1945 года, не имел никакого отношения и даже не мог оказывать влияние на охрану Сталина, которая в данный момент находилась в компетенции руководителя МГБ С. Д. Игнатьева?

«Что касается первого вопроса, то здесь дело посложнее, однозначного ответа нет по сей день. Выстраивается, по крайней мере, две версии. Первая: и на членов Бюро Президиума распространялась секретная инструкция, подписанная Берией. Правда, эта версия уязвима: отчего же тогда Берия не воспользовался своим правом и не вызвал врача? Ведь он был в составе первой группы, навестившей лежавшего в беспамятстве Сталина.

По свидетельству Д. А. Волкогонова, который беседовал с охранником Сталина А. Т. Рыбиным, у последнего сложилось мнение, что Сталину, который лежал после инсульта без медицинской помощи уже шесть— восемь часов, никто и не собирался ее оказывать. Похоже, что все шло по сценарию, который устраивал Берию, убежденно говорил Рыбин. Выгнав охрану и прислугу, запретив ей куда-либо звонить, соратники с шумом уехали. Лишь около девяти часов утра второго марта вновь приехали Берия, Маленков, Хрущев, а затем и другие члены Бюро с врачами.

Интересно, вспоминал ли парализованный Сталин в те короткие мгновения, когда к нему возвращалось сознание, обреченного на долгие одиннадцать месяцев молчания Ленина? И если он был причастен, как утверждает Троцкий, к насильственной смерти Ильича, что чувствовал в те жуткие секунды тиран, понявший, что с ним поступили точно так же, как он сам тридцать лет назад? Увы, никто не знает, какие ужасные картины рисовались в его пораженном кистами мозгу, которые в последние годы жизни вызывали нарушения в психической сфере и, наслаиваясь на деспотический характер, усугубляли его и без того тиранические наклонности.

А может, во время первого визита Берия, которого, кстати, долго не могли нигде разыскать, и только после многих усилий узнали: он в интимной компании в одном из правительственных особняков, находясь под винными парами, не заметил, что Сталин в болезненном состоянии? Может, он искренне считал, что Сталин действительно спит?

В это трудно поверить, учитывая состояние лежавшего на полу человека. Более того, Берия напустился на охранников и обслуживающий персонал: чего, мол, вы паникуете? Марш все отсюда и не нарушайте сна нашего вождя. Берия даже пригрозил разобраться с ними.

Во второй, утренний приезд Берия не скрывал торжествующего выражения лица. Об этом свидетельствуют и Аллилуева, и Хрущев. Д. Волкогонов в своей двухтомной книге о Сталине высказал версию о том, что Берия форсировал большую политическую игру, которую он задумал давно. Берия единственный, кто отлучался на какое-то время из Кунцево и, оставив других членов Бюро у смертного одра диктатора, ездил в Кремль.

Завещание! Лаврентий Павлович стремился учиться на ошибках других. Мысль о завещании, которое мог оставить Сталин, пронзила его мозг. Сталин в свое время упустил свой шанс, прозевал ленинское завещание, хотя практически контролировал каждый шаг Ленина, каждую его встречу, каждую строку, имея своих людей среди его ближайшего окружения. Берия не должен повторить ошибку своего патрона ни за что! А вдруг в сталинском сейфе уже лежит какая-нибудь мерзкая бумажонка о смещении его, Берии?

Опасения Лаврентия Павловича не были беспочвенными. 16 декабря 1952 года был арестован начальник главного управления охраны МГБ Николай Сергеевич Власик. Тот самый Власик, который, начиная с 1919 года, когда его, рядового красноармейца, приставили в Царицыне к Сталину, обеспечивал охрану диктатора. Ему было предъявлено обвинение в потакательстве врачам-отравителям, знакомство со шпионами, а также злоупотребление служебным положением. Власика допрашивал сам Берия.

В Государственном архиве Октябрьской революции хранится письмо Власика, направленное им в мае 1955 года на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова из Красноярского края, где лишенный звания генерал-лейтенанта бывший охранник Сталина находился в ссылке. В этом письме Власик называет Сталина Главой правительства. Так вот, «Глава правительства, находясь на юге после войны, в моем присутствии выражал большое возмущение против Берии, говоря о том, что органы государственной безопасности не оправдали своей работой должного обеспечения… Сказал, что дал указание отстранить Берию от руководства в МГБ. Спрашивал у меня, как работают Меркулов, Кобулов и впоследствии — о Гоглидзе и Цанаве. Я рассказал ему, что знал… И вот я потом убедился, что этот разговор между мной и Главой правительства стал им доподлинно известен, я был поражен этим…».