Генри Мортон - Святая Земля. Путешествие по библейским местам

• Название: Святая Земля. Путешествие по библейским местам
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-23941-2

Иерусалим и места, по которым пролегал земной путь Иисуса Христа, безусловно, относятся к уникальным святыням христианского мира, почитание которых не ведает территориальных границ и национальных и языковых барьеров.

Известный лондонский журналист Генри В. Мортон прибыл в Святую Землю как турист в середине XX века, но маршрут его поездки по Палестине и соседним территориям значительно отличался от того, который доступен и широко распространен сегодня; поэтому ему удалось увидеть и описать многое из того, что волей обстоятельств упускают современные туристы. Свидетельства Мортона тем более ценны, что в наши дни многие места, в которых он побывал, либо вообще закрыты для туристов, либо визит к ним сопряжен со значительными затруднениями. Ему довелось свободно бродить по Иерусалиму и участвовать в коптских религиозных церемониях, пересекать Ливийскую пустыню и воочию любоваться ливанскими кедрами, без помех добраться до затерянного в горах легендарного города-призрака Петры и спускаться в подземелья собора Святого Петра.

Путешествие Генри Мортона по библейским местам, совершенное с Библией в руках, началось в Иерусалиме и завершилось в Риме. Тем самым Мортон как бы повторил путь, по которому христианство пришло в Европу, — и этим путем он приглашает проследовать читателей.

Приятного путешествия по библейским местам!

---

В прежние времена этим плотникам приходилось выполнять гораздо больше работы. Они делали также двери и оконные рамы из карликовых дубов Башаана, арабы называют эту породу дерева сииндиан. Но эта отрасль деятельности ныне монополизирована современными ремесленниками, которые изготавливают более дешевые предметы из австралийской древесины.

Я забрел в одну хибарку, где очень старый человек сидел на полу на корточках посреди груды ароматно пахнущих кусочков древесины и стружек, работая ручным сверлом. Вокруг него лежали разнообразные фрагменты и готовые образцы ярма, плуга и других сельскохозяйственных орудий. Это был самый настоящий палестинский плотник старого закала — персонаж, который не изменился за прошедшие сотни лет с момента появления здесь израильтян.

Пока я исследовал улицу плотников, на ум мне пришло весьма существенное замечание Юстина Мученика, который писал, что Иисус «будучи среди людей, работал плотником, изготовляя плуги и упряжь, обучая таким образом праведности и деятельности».

Существует древняя любопытная легенда о том, как император Юлиан Отступник пытался сокрушить христианство и вернуть языческих богов, и вот однажды он спросил у христианина: «Что теперь делает Плотник?». И христианин ответил: «Он делает гроб». Суть истории была в том, что Юлиан вскоре умер.

Судя по всему, среди первых христиан были те, кто верил, что Иисус практиковал занятия ремеслом, а другие благочестиво полагали, что такая скромная работа принижает Его достоинство, а потому отрицали этот факт. Однако вряд ли стоит сомневаться, что плотник Иосиф в точности походил на современных сельских плотников Галилеи, чьи навыки служат целой деревне и чья плата за труд поступает в период сбора урожая.

7

Я прибыл в Хайфу когда уже стемнело. Я видел огни порта и маслянистую неподвижную воду, высокие тени кораблей и линию гор, перекрывающую часть звездного неба. Отель показался мне случайно занесенным в дальние края осколком Англии: удобные кресла, старый дуб, десятки иллюстрированных журналов, заполненных отвратительными фотографиями, сделанными на традиционном ежегодном балу охотников. Я прямиком отправился в постель, лишь на мгновение задержавшись на балконе в своем номере. Я слышал звук средиземноморских волн, набегающих на песчаный пляж неподалеку, я видел свет, доходящий через море с вершины горы Кармель…

А потом раздался звук охотничьего рожка, призывающего к пробуждению! Полусонный, я лихорадочно перебрал в памяти все образы, ассоциирующиеся у меня с подобным подъемом. Но рожок затих, и в утренней тишине завизжала волынка. Я встал с кровати и вышел на балкон. Солнце уже взошло, море сияло голубизной, а половина горы Кармель была скрыта, словно вуалью, белоснежным туманом. Напротив моего отеля находилась парадная площадка, окруженная хижинами, крытыми жестью. Из коричневой, спекшейся на жаре почвы торчали два флагштока. В самом центре этого обширного открытого участка медленно вышагивал волынщик, наигрывавший «Эй, Джонни Коуп». Он шел по хорошо утоптанной земле, белая шотландская сумка мехом наружу ритмично подпрыгивала на темно-зеленом тартановом килте Сифорта, развевались на ветру ленточки, а волынка уютно устроилась подмышкой.

О, это было зрелище, тем более поразительное, что оно происходило столь далеко от дома.

Два араба, которые вели косматого мула, остановились в восхищении возле проволочного ограждения и засмотрелись, а из хижин уже доносились знакомые мне звуки: просыпались солдаты, громко топая и спотыкаясь. Голубые волны набегали на песок. В утреннем свете гора Кармель, на вершине которой пророк Илия получил огонь с небес, показалась вдруг похожей на Эдинбургский замок.

Когда я спустился к завтраку, в холле стоял майор батальона сифортских горцев. Он сказал мне, что этот, второй по счету, батальон только что прибыл из Индии. Затем, с типично шотландской прямотой, развернулся ко мне и зацепил верхнюю пуговицу моего пиджака маленьким ребристым стеком.

— Я знаю, кто вы, — заявил он, — потому что видел ваше имя в регистрационной книге отеля. И я не побоюсь связаться с вами.

И, глядя прямо и жестко ярко-голубыми глазами, добавил:

— Вы уверены, что дом Энни Лоури[9] выглядит именно так, как вы описали его в своей последней книге о Шотландии?

— Думаю, да.

— Ну, а я в этом не уверен. Энни Лоури была среди моих предков, и я отлично знаю ее дом. У меня на квартире есть несколько снимков. Не хотите ли взглянуть на них вечерком?

Появился ординарец, и потомок Энни Лоури вышел вместе с ним на пыльную дорогу, что вела к спекшейся и утрамбованной парадной площадке.

Слуга-бербер в столовой, вероятно, решил, что меня очень забавляют яйца-пашот.

8

В тех немногочисленных случаях, когда я не чувствовал себя полумертвым после целого дня путешествий, я читал перед сном, лежа в постели, три хроники крестоносцев — Ришара Девиза, Жоффруа де Винсофа и Жана де Жуанвиля, сенешаля Шампани. Их повествование заставляло меня еще глубже задуматься, к какой категории следует относить крестовые походы: религия, коммерция или колонизация? Похоже, они с начала до конца представляли собой хаос самых разнообразных переплетенных мотивов.

Однако эти три автора зажгли во мне желание посетить руины великого замка крестоносцев Атлит или, как его называли в старые времена, Каструм Перегринорум (Замок Паломников), который находится в 14 милях к югу от Хайфы.

В отеле выразили сомнение в том, что мне удастся туда добраться, потому что дорога по большей части непроезжая после дождя, но обещали позвонить в полицию и узнать, какова ситуация. В полиции заверили, что дорога высохла, так что я двинулся в путь.

Нам предстояло проехать вокруг горы Кармель. Прибой с пеной обрушивался на золотистый песок на протяжении миль побережья, дорога шла по ровной зеленой местности, переходившей далее в равнину Шарон. Милях в трех от Хайфы я заметил великолепный караван верблюдов, примерно из двадцати животных, медленно ступавших по самому краю волн. Порой белая пена омывала их ноги, и все вместе производило впечатление странного видения иного мира. Этой дорогой шли караваны и во времена Соломона. Такой караван уносил в Египет юного Иосифа. Римские легионы, маршем из Антиохии в Кесарию, прошли этим путем и, без сомнения, как и верблюды, наслаждались белой пеной, омывавшей их обнаженные ноги. Крестоносцы с развевающимися знаменами ехали вдоль этих желтых песков, и многие столетия паломники брели здесь, вдоль моря, к Гробу Господню, опираясь на посохи с эмблемой-ракушкой, с обожженными солнцем лицами, устремляясь к граду Божьему.

Дорога сильно испортилась. Появились огромные ямы, в которые могла провалиться целая лошадь. Тут и там раздраженные путешественники, понимая, что эти провалы не преодолеть, сворачивали с основной колеи и ехали по полю молодой пшеницы, так что постепенно образовались две дороги — старая и новая, тянувшиеся бок о бок, иногда сливающиеся в одну, а на трудных участках разделяющиеся.

Когда я поднялся на хребет Кармель, глубоко врезающийся в равнину, пространство расширилось: передо мной раскинулась прекрасная зеленая территория, засеянная весенними культурами. Земля местами была усыпана изумительными дикими цветами. Я много раз встречался с людьми, хорошо знающими Палестину, и все они в один голос восхищались ее весенними цветами, но, по правде говоря, не могу сказать, что они явно превосходят цветение английского весеннего леса. Вспомните о наших колокольчиках, как голубой туман стелющихся среди травы, о ярких наперстянках, бледно-желтых примулах, фиалках, медуницах, о болотных касатиках, о скромных, но очаровательных лютиках, о замечательных, хотя и не любимых многими одуванчиках. Меня не смогут убедить в том, что дикие цветы Палестины прекраснее наших; но признаю: они поразительно красивы.

Тут и там я проезжал через поля кроваво-красных и алых анемонов, которые в Библии названы «лилиями долины», огромные участки дороги были заполнены сладким ароматом белых нарциссов, известных под именем «роза Шарона» или «нарцисс Саронский». Переводчики Библии были смущены словом абацеллет, которое они передали как «роза». Но современные ученые утверждают, что его следовало переводить как «нарцисс».

Я нарцисс Саронский, лилия долин57.

Так пел Соломон, согласно традиционной версии. Но доктор Джеймс Мофетт настаивает на более точном, хотя и менее музыкальном переводе библейского текста:

Я всего лишь полевой цветок, я простой ландыш.

Странно, но в прежнем переводе вы ощущали аромат цветов, а в новом их можно засушить между страницами книги или, что еще хуже, положить в музее под стекло.