Евгения Марлитт - Вересковая принцесса

• Название: Вересковая принцесса
• Автор: Евгения Марлитт
• Жанр: Исторические любовные романы

«Эти записки я начала спустя два года после свадьбы. Рядом с моим письменным столом разместилась плетёная колыбелька, в которой среди подушек посапывал мой прекрасный светловолосый первенец. Я хотела записать мои переживания для этого маленького чудесного создания, на которое я всё время смотрела с удивлённым восхищением…»

---

В холле мимо нас прошёл представительный пожилой господин. У господина были белоснежные волосы и белоснежный шейный платок, а его чёрный костюм атласно блестел в лучах утреннего солнца. Хотя господин и приподнял шляпу, но с весьма сдержанным видом, а его светлые глазки злобно блеснули при виде моего небрежно одетого отца.

— Кто это? — тихо спросила я, когда господин резво, но величаво обходил пруд; при его неожиданном появлении меня словно кольнуло в сердце.

— Старый бухгалтер фирмы Клаудиус, — ответил отец. — Он твой сосед — разве ты не слышала его пения? — на губах отца мелькнула саркастическая улыбка, и он посмотрел вслед ретивому утреннему певцу, который как раз исчезал в дальнем кустарнике.

Два часа спустя мы с Илзе тем же путём отправились в главный дом. Илзе несла под платком железный ящичек с ценными бумагами моей бабушки. Свой дорожный костюм она дополнила парой коричневых хлопчатобумажных перчаток и выглядела очень торжественно.

Сегодня гравийная площадка была пуста; зато зато цветочный сад был полон жизни. По песчаным дорожкам скрежетали тачки, между грядками сновали люди в рабочей одежде, цветок к цветку собирая букеты, а из-за розовых изгородей и шпалер выныривали мужские головы и с удивлением глядели нам вслед.

Когда мы подошли к большой оранжерее, из её двери вышел бухгалтер. Он был без шляпы; от его величественной, кипенно-белой макушки прямо-таки исходило сияние. Он разговаривал с молодым господином, который, по всей видимости, собрался уходить и сейчас вышагивал рядом с ним. Они нас не заметили, хотя мы вслед за ними повернули на широкую тропинку, ведущую прямо к двери в стене двора.

— Вы отчаянные головы — вы и ваша сестра — хотите высоко взлететь, — сказал старый бухгалтер.

— Это так плохо?

— И гнездо, где вы оперились, вам уже тесно — я давно об этом догадывался! — продолжал седовласый господин, не обращая внимания на возражение молодого человека. Голос его и в разговоре был глубоким и приятным, но манера речи была такой подчёркнутой и аффектированной, словно он ценил каждое своё слово на вес золота.

— Я бы этого не сказал, — ответил ему собеседник, пожимая плечами, — но есть много такого, что унижает Шарлотту и меня, что камнем висит у нас на шее, мешая нашему положению в свете, моей карьере… Если бы только дядя решился избавиться от этой мелочной лавки!

Он широко размахнулся тростью и резко сшиб роскошную огненно-красную гвоздику, склонившуюся над тропинкой, отчего её головка отлетела далеко за дорожку… У меня вырвался приглушённый крик, руки невольно схватилась за шею — как будто ужасный удар пришёлся прямо по ней.

Собеседники обернулись. Моё шокированное лицо, а ещё больше моё невольное движение вызвали насмешливую улыбку на лице молодого господина.

— Ах, вересковая принцесса может быть сентиментальной? — воскликнул он, церемонно сняв шляпу со своих каштановых волос. — Теперь я стал вандалом, варваром и бог ещё знает чем, и осуждён на веки вечные, — продолжил он, искоса глядя на меня с улыбкой. — Мне ничего более не остаётся, как оказать цветку торжественные почести! — Он поднял гвоздику и воткнул её себе в петлицу.

— Это не сделает бедный цветок целым и невредимым, — сухо заметила Илзе, проходя мимо него.

Он рассмеялся.

— Вас зовут Илзе? — лукаво спросил он.

— С вашего позволения — Илзе Вихель, к вашим услугам, — ответила она, оборачиваясь к молодому человеку; её тон прямо-таки сочился язвительностью. Интересно, как бы она ответила, если бы узнала, что тогда на пустоши он связал её имя с образом дракона!

Где она набралась мужества так уверенно и равнодушно смотреть в карие глаза, словно в глаза какого-нибудь юного метельщика, отсылаемого из Диркхофа со строгим выговором и куском хлеба, — для меня это было полнейшей загадкой.

Да, Илзе была храброй как воин, с ней никто не мог сравниться, никто на всём белом свете, а меньше всего я — моё робкое сердечко билось так сильно, что я боялась, что бухгалтер услышал его стук и теперь внимательно разглядывает меня с ног до головы.

Я думаю, молодой господин хотел сказать бухгалтеру, кто я такая; но тут Илзе коротко кивнула и отвернулась, и я, естественно, пошла вслед за ней.

Господа медленно шли позади нас.

— За угол заворачивает карета! — сказал молодой человек, внезапно останавливаясь. — Да, это лошади! Дядя Эрих возвращается из долины Доротеи!

Они ускорили шаги и вошли во двор прежде нас. Туда уже въезжала красивая светлая карета. В ней сидел пожилой господин в коричневой шляпе и синих очках. Он выглядел точно так же, как тогда на пустоши, вот только с подножки кареты он спрыгнул с куда большей лёгкостью, чем я могла предположить, исходя из обычной плавности его движений, несомненно обусловленных возрастом.

— Доброе утро, дорогой дядя! — сказал молодой человек. И тут же из одного из окон донёсся голос Шарлотты:

— Ты уже вернулся, дядя Эрих?

Пожилой господин приветственно взмахнул рукой в сторону окна и обменялся рукопожатиями с племянником и бухгалтером. Мы как раз проходили мимо них, но не были замечены, поскольку в этот самый момент во двор вошёл крупный, сильный человек с мешком за спиной и, сдёрнув с головы шляпу, просяще протянул её господам.

Я увидела, как молодой человек тут же достал свой кошелёк и хотел уже бросить в шляпу большую серебряную монету; но дядя отвёл щедрую руку племянника в сторону.

— Кто по профессии? — спросил он у нищего.

— Я столяр.

— Искали работу в городе?

— Да, милостивый сударь — да ещё как! Ничего не нашёл, совсем ничегошеньки, но Господь видит, взялся бы за любую! Сыт по горло этим бродяжничеством!

— Так, так. Идите пока что ко мне — у меня есть для вас работа, — он показал на ящики во дворе — и оплата хорошая.

Человек смущённо почесал свою кудлатую голову.

— Ну ладно, мне подходит, господин, — но мне надо вначале ещё раз сходить в ночлежку, — сказал он, запинаясь.

— Ну так идите, — коротко ответил пожилой господин и отвернулся.

— Чёрт побери, вот это решительность! — восхищённо сказала Илзе, когда мы поднимались по ступеням прихожей; но я была возмущена. Нищий выглядел жалким и оборванным, а на него так грубо напустились! Как это ужасно — быть вынужденным просить… У меня просто сердце защемило, когда этот сильный человек стоял перед гордым богачом в согбенной, унизительной позе! Молодой господин был гораздо милосерднее и благороднее; ничего не спрашивая, он подал милостыню… Если столяр не вернётся, то я ни чуточки не удивлюсь — кому захочется снова оказаться под злобным поблескиванием противных синих очков?

Шарлотта, видимо, заметила, как мы проходили через двор. Она спустилась по лестнице и поприветствовала нас в прихожей. Я не могла отвести от неё глаз. Изящный чепчик, прозрачный, как паутинка, был небрежно наброшен на тёмную блестящую макушку и красиво обрамлял юное лицо с несколько полноватыми щёками. Светлое утреннее платье свободными складками драпировало её высокую фигуру; узкий пояс подчёркивал крепкую, не слишком тонкую талию.

— Вересковая принцесса пойдёт ко мне! — сказала она дружелюбно и схватила меня за руку.

— Потом и к вам, фройляйн; но нам сначала надо поговорить с фройляйн Флиднер, — ответила Илзе. Её глаза одобрительно разглядывали на красавицу, такую большую и крепкую — Илзе это уважала; во всяком случае, её собственная крупная голова на широких плечах тоже излучала сильную волю… Рядом с двумя такими статными женщинами я казалась себе маленькой и ужасно незначительной — как пушинка меж двух могучих дубов.

Услышав Илзин откровенный ответ, Шарлотта засмеялась, тряхнула головой и открыла одну из дверей… Слава Богу, дама, которая при нашем появлении поднялась в одной из глубоких оконных ниш, была не такой большой, как две мои гренадёрши! Фройляйн Флиднер в своём шёлковом платье и белом чепце, с тонкой золотой цепочкой у пояса выглядела так же изящно и благородно, как вчера в прихожей. С приветливой улыбкой она подошла к нам.

Я сразу же утонула в пышных подушках старомодной софы, а Шарлотта плюхнулась на стул, бесцеремонно схватила за шкирку ворчащего пинчера, который попытался порвать моё ценное платье, и принялась ему выговаривать.

Без долгих предисловий Илзе двумя-тремя словами описала мою жизнь до сего дня. Мою полную чепухи голову, мои загорелые руки, не желающие вязать, моё неукротимое желание бегать босиком — все те ужасающие черты моего характера, которые призвано исправить двухлетнее обучение и образование… Я сидела тихо, как мышка, разглядывая большую противную фарфоровую фигурку в стеклянном шкафу напротив. Фигурка серьёзно и неутомимо кивала головой в такт Илзиным словам: «Да-да, это должно быть изменено!» Затем я принялась подсчитывать ключи на стене — о небо, неужели фройляйн Флиднер может держать в в своей голове все эти большие и маленькие ключи и помнить, какой что открывает! Я поёжилась при мысли о доме с таким количеством запоров и замков — ах, мой милый, беззаботный Диркхоф с одним-единственным ключом, который частенько даже и не поворачивался на ночь!