Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

Ни для Вероники, которая тем временем приходила в сознание — впрочем, отнюдь не спеша. Несколько минут она продолжала имитировать обморок, пытаясь сделать то же самое, что и Марина незадолго до того, то есть осмыслить ситуацию и найти какой-нибудь выход. Она ничего не слышала и поэтому не могла даже приблизительно предположить, что происходит вокруг. Она не знала, сколько пробыла без сознания. Она ощутила себя в постели и заключила, что стыдно хлопнулась в обморок прямо в душе; под силу ли Зайке было ее перенести? Без сомнения, ей помогла та, русалка. Боже… какой позор… Что было потом? Почему не слышно звуков? Может быть, Зайка уже выгнала русалку из дома? А что, если они — ее возлюбленная с наглой русалкой — просто бросили ее, как ненужный хлам? если, захваченные всплеском эмоций, они уже уединились где-нибудь в комнате для гостей? Она боялась открыть глаза — боялась потерять возможность недолгого размышления… или, может быть, увидеть на талии своей возлюбленной русалкину руку…

— Смотри, — сказала Ана, — мне кажется, она приходит в себя. Видишь — веко дрогнуло…

Конечно, Марина видела не только дрогнувшее веко. Она поймала момент, когда незнакомка очнулась; однако, угадав, что с ней происходит — уж ей-то это было несложно угадать — она не спешила поделиться с Госпожой своим открытием. Теперь же, раз Госпожа сама проявила похвальную для дилетанта наблюдательность, ей оставалось лишь ретироваться — опять же, как несколько дней назад из кухни с нагим Господином.

Она очень надеялась на то, что безмолвный их диалог с Госпожой возобладает над аффектом немой сцены в душе и, таким образом, она не будет изгнана. Правда, оставалось еще неучтенным будущее влияние незнакомки — пока еще безымянного и, возможно, враждебного Марине существа. Может, не стоит пока что оставлять их одних — например, с сожалением констатировать сотрясение мозга? Заманчиво… но глупо; если незнакомка настроена против нее, все равно будет вызван врач, и ее положение только ухудшится.

Что ж, подумала она с легким вздохом, действительно пора сматываться; единственное, что еще полагалось бы сделать — это попытаться умаслить незнакомку, сделать ей маленький прощальный презент. И она сказала:

— Ей действительно лучше, волнения позади; но все-таки она еще в шоке. Я, пожалуй, здесь больше не нужна… позанимаюсь делами… а Вы приспустили бы здесь штору да и посидели рядышком.

— Может быть, все-таки… — нерешительно предположила Ана.

— Нет, — слегка улыбнулась Марина. — Думаю, все будет хорошо. — В последнюю фразу она вложила максимум тепла, и ей показалось, что Ана поняла это.

Обернувшись с порога, она добавила:

— Если вдруг что-то понадобится, я — внизу.

* * *

Вслушиваясь в ровное дыхание Вероники, Ана сидела рядышком, как велела домработница-медсестра, и время от времени приоткрывала одеяло, чтобы проверить, не холодно ли среди повлажневшего белья ее бедной любовнице. С каждым последующим разом она откидывала одеяло все дальше и на все более долгий срок, любуясь большим, красивым телом Вероники и начиная испытывать вожделение. Внезапно ей пришло в голову, что следовало бы растереть Веронику. Она встала и принесла из ванной махровое полотенце; однако не успела она сделать первый пасс, как Вероника открыла глаза, схватила ее за руку, приподнялась и уставилась ей в лицо испытующим, требовательным взглядом.

Слова были излишни. Нежными прикосновениями губ и рук Ана успокаивала подругу, такую красивую и большую, но такую глупенькую; Вероника тихо плакала от счастья и от стыда за то, что позволила себе усомниться. Акта не было; оргазма не было; совокупное их существо было снова разобщено в пространстве спальни и объединено в пространстве космоса. Все было хорошо между ними, и мысль каждой из них понемножку понизилась, приземлилась, спустилась по лестнице туда, где занималась своими делами домработница-медсестра, русалка Марина.

Она не избавится от нее, подумала Вероника. Она успокоила меня, но все равно ей не постичь глубин отчаяния, в которые я погружалась. Зато, похоже, я постигла страдание, которым она пыталась поделиться со мной… попала в ту же психологическую ловушку… Я должна доверять ей, и я доверяю… я не могу оскорблять нас обеих недоверием, и сегодняшний случай порукой тому… но почему, почему тогда я так неспокойна? Я доверяю… но, увы, эта картина так и стоит перед моими глазами: я вижу, как русалка будет ходить здесь, как будет показывать ей свое лицо, свои руки и ноги, будет разговаривать с ней… будет шутить… И все это время в глубине ее души будет дремать воспоминание о том, как русалка смотрела на их близость… и как она смотрела… и, конечно, настанет момент, когда она соблазнит ее… Кто — она? Кого — ее? ах, неважно… настанет момент, когда они соблазнят друг друга…

— Я запуталась в тех же тенетах, что и ты, — грустно сказала она. — Психоаналитическая проблема… помнишь?

— Да, — улыбнулась Ана. — Я понимаю тебя.

— Теперь я тоже тебя понимаю…

— Теперь я должна тебя успокоить?

— Теперь я понимаю, что никто меня не успокоит… даже ты… Только я сама могу себя успокоить.

Странная мысль вдруг пришла Веронике в голову.

— Выходит, все это время после наших бесед ты так и не была спокойна? Выходит, мне только казалось, что я успокоила тебя?

Ана опять улыбнулась.

— О… дорогая, любимая… прости мне мою душевную слепоту… Насколько ты действительно мудрее и совершеннее…

— Прекрати, — сказала Ана. — Если бы я не заплакала тогда в кофейне… если бы ты, проявляя заботу, не отвела меня домой… мы бы так и не были вместе.

— Да, да… говори еще, успокаивай меня, милая…

— Я люблю тебя.

— И я… и я! Ты не изменишь мне с ней, верно?

— Глупая. Зачем эти слова, когда мы уже…

— Да! Я хочу тебя.

— Но ты уже знаешь, — шепнула Ана, — мы не одни сейчас дома…

— Знаю, — шепнула Вероника. — Но она теперь тоже знает о нас… Она же не поднимется, верно?

— Да… Если ты не захочешь, чтоб она поднялась.

Веронику бросило в жар.

— Если я не захочу? Если ты не захочешь!

Ана пожала плечами.

— Пути Господни неисповедимы.

— Зайка, — тревожно сказала Вероника, — не мучай меня. Да и откуда тебе знать, захочет ли она этого?

— Конечно, неоткуда, Ника, дорогая, — умильно сказала Ана, — ведь я просто пошутила.

— Жестокие шутки.

— Ну, прости. Успокойся, и… ты, кажется, хотела меня?

— Хотела, — недовольно передразнила Вероника. — Я всегда хочу тебя. Постоянно.

— Ну, так вот я — возьми…

— Я хочу съесть тебя…

— Съешь, — кротко согласилась Ана, усаживаясь на подругу верхом и вновь отдавая ей свою грудь, свой живот, свои губы, и руки, и ноги, и все-все-все остальное.

Глава II Маленький обман. — «Милости просим!» — Об объектах и субъектах торговли в розницу. — Любезные объяснения. — О правилах обмена товаров. — Присвоение имени новому члену. — Профилактика. — Завершающий акт. — Чмок, чмок

Мой милый! У меня для тебя очередная новость. Я потому такая смелая, что час назад перечитала наше последнее (мягко кончила, кстати) — и поняла, что ты разрешишь мне все, что я захочу. Ну, может, почти все.

Признаюсь тебе в своем маленьком обмане. Когда я спрашивала тебя об искусственном члене, он у меня уже был. И я пользовалась им во время нашего последнего акта. «Пользовалась» — плохое слово; просто все это еще такое новое, что я не успела выработать новый словарь. Любила его — так, что ли? Я назвала его Ипполитом.

Да, так вот, Он (почему-то мне кажется, что Ипполит в письме заслуживает большой буквы) у меня уже был — собственно, это и есть подарок нам с тобой к годовщине — но я как-то застеснялась сразу признаться тебе. Если помнишь, вначале я призналась в своем бесконтактном акте, а когда ты одобрил его, я завела разговор и о Нем. Разумеется, я бы довела этот разговор до конца… но ты был так соблазнителен, что я не смогла устоять; а уж после такого оргазма обсуждать Ипполита не было ни сил, ни желания.

Поэтому я сейчас стараюсь опередить твои возможные рассуждения об этом. Если ты будешь категорически против, придется мне Ипполита выкинуть. Хотя мне и будет Его жаль — он теперь для меня как член нашей с тобою секс-группы. Еще какой член! ;-) Теперь напиши мне, что ты об этом думаешь, а потом я тебе расскажу, как ходила в секс-шоп — мне кажется, это забавно.

SEND

Дорогая! Конечно, Вы правы; конечно, я разрешу Вам все, что Вы захотите. Может, даже и не «почти». После года нашей любви, которая делается все тоньше, все выше — не думаю, что Вы захотите какого-нибудь суррогата. Точнее, хотел бы надеяться на то.