Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

• Название: Приключения Вернера Хольта
• Автор: Дитер Нолль
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Популярный роман писателя из ГДР о том, как молодой 17-летний немец в 1943 году заканчивает школу и призывается в зенитные части. Всё это на фоне капитуляции Италии, краха немецкого наступления под Курском, ужасных бомбардировок Германии. Дальше хуже. Во второй части показана послевоенная жизнь. Книга интересна, помимо того, что занимательна сюжетом, тем, что знакомит со множеством бытовых деталей. Чувствуется связь с прозой Ремарка.

---

В затемненной комнате шефа горела мутная лампочка. Унтер-офицер доложил, и Хольт остался один. Сиротливо стоял он на пороге, спиной к закрытой двери. Однако взял себя в руки. Щелкнул каблуками, правая рука взлетела для приветствия.

— Старший курсант Хольт по вашему приказанию прибыл! Секунды тянулись бесконечно, пока Кутшера не сказал ему «вольно».

Только теперь решился Хольт осмотреться в тускло освещенной комнате. В воздухе стлался густой табачный дым. Нетронутая походная кровать, у курительного столика два кресла, письменный стол, телефонный аппарат, знакомый радиоприемник… За столом — человек в штатском. В одном из кресел — Кутшера в расстегнутом мундире, а рядом с ним незнакомый офицер, нет, какой-то чиновный эсэсовец. Хольт напряженно соображал, что означают его эполеты. Он в чине обер-лейтенанта, следовательно оберштурмфюрер… Оберштурмфюрер — не спутать бы! Хольту вовремя вспомнилось, что в обращении к эсэсовцу слово «господин» отпадает.

— Подойдите ближе, Хольт! — сказал Кутшера. Даже когда он говорил негромко, голос его оглушал. Хольт повиновался. — Вы Вернер Хольт? — обратился к нему эсэсовец.

— Так точно, оберштурмфюрер!

Вопросы и ответы следовали друг за другом короткими ударами. Кутшера дымил сигаретой и слушал.

— Волонтер?

— Так точно, оберштурмфюрер! Зачислен в бронетанковые войска.

— Занятие отца?

— Он врач по профессии, оберштурмфюрер! В настоящее время служит контролером продовольственных товаров.

— Ваш отец был репрессирован в 1938 году. Как вы к этому относитесь?

Хольт не сразу нашелся что ответить.

— Я уже много лет не поддерживаю с ним связи. Он мне совсем чужой.

— А для чего вы поехали к нему в свой рождественский отпуск?

— Он… пригласил меня, оберштурмфюрер! — Это была ложь. — Я не мог ему отказать.

— Вы провели у отца только день и даже не зарегистрировались как отпускник в местном призывном управлении. Где вы провели остальные три дня?

Вот еще незадача! Откуда ему все известно?

— Отвечайте!

— Я провел их в деревне неподалеку отсюда, в Везельском округе. Деревня Дйнгден. Остановился в гостинице… В гостинице «У источника»…

— А там отмечались?

— Я был записан в книге для приезжающих, а уезжая, выписался, оберштурмфюрер!

Легкое движение руки налево — сидевший за столом штатский кивнул и что-то записал. Они проверят мои показания, подумал Хольт, проклятие, ведь Герти записана вместе со мной! Но чего он, собственно, от меня хочет? Вертится вокруг да около…

— Вы знакомы с полковником Барнимом?

— Так точно, оберштурмфюрер, вернее, нет, не знаком!

— Как же вас понять — знакомы или незнакомы?

Так вот он главный вопрос, Хольт безошибочно это почувствовал. Пот градом катился у него из-под каски и ручейками сбегал по лицу.

— Я не знаю его лично, оберштурмфюрер, я никогда его не видел и никогда с ним не говорил.

— Кого вы знаете в этой семье?

— Только обеих дочерей, оберштурмфюрер, старшая мне лично знакома, а младшую я видел издали.

— Старшую дочь зовут Ута?

— Так точно, оберштурмфюрер!

— Когда вы виделись с ней последний раз?

— В сентябре, в начале сентября прошлого года, oбeрштурмфюрер!

— Где у вас хранятся письма, которые вы от нее получаете?

Хольт проглотил слюну.

— Они у меня в шкафчике, оберштурмфюрер!

Обязательный жест в сторону Кутшеры.

— Готтескнехт! — гаркнул Кутшера. За спиной у Хольта открылась дверь.

— Господин капитан?

— Объясните, где лежат письма! — обратился эсэсовец к Хольту.

Хольт взглянул на Готтескнехта.

— Шкафчик у меня не заперт… На верхней полке слева папка, письма в ней, они связаны в пачку.

— Принесите всю папку! — распорядился оберштурмфюрер. Дверь захлопнулась. Не успел еще Хольт собраться с мыслями, как последовал новый вопрос.

— Знаете ли вы лейтенанта Кифера?

Хольт задумался: Кифер, Кифер, кто бы это мог быть?..

— Отвечайте!

— Как-то в обществе я встретился с одним лейтенантом, женихом Уты Барним. Может быть, его и звали Кифер, не припомню. Вполне возможно. Лейтенант бронетанковых войск.

— Когда это было?

— В прошлом году, в июле, оберштурмфюрер!

— Что это было за общество?

— У сестры моего школьного товарища был день рождения. Я попал туда случайно.

— Как зовут этого школьного товарища?

— Визе, оберштурмфюрер!

Вопросительный взгляд в сторону капитана. Кутшера отрицательно покачал головой. Движение руки налево, штатский сделал у себя заметку.

— Вы уже тогда были знакомы с Барнимами?

— Нет, оберштурмфюрер, я именно в тот день с ними познакомился.

В тот день… Незабываемая минута! Хольт чувствовал себя глубоко несчастным, он чуть не плакал.

Заскрипела дверь, Готтескнехт доложил: «Ваш приказ выполнен!» — и положил папку Хольта на курительный столик. Оберштурмфюрер вытащил из нее пухлую пачку и небрежно ее полистал. Писем накопилось порядочно.

— Здесь все письма, какие она вам прислала?

— Так точно, штурм… простите, оберштурмфюрер!

— Все до единого?

— Так точно, обер… штурм… фюрер!

— Что с вами?

— Ничего, оберштурмфюрер!

— Письма конфискованы!

Эсэсовец тщательно просмотрел содержимое папки — в ней не было больше ничего, кроме неисписанной почтовой бумаги. Движение руки налево — штатский поднялся и, ни с кем не простившись, вышел из барака.

Оберштурмфюрер устремил на Хольта испытующий взгляд — острый, пронизывающий взгляд холодных светло-серых глаз.

Хольт выдержал этот взгляд. Но где-то внутри он ощутил внезапную слабость, от которой задрожали колени. Голос обер-штурмфюрера прозвучал чуть не над самым его ухом.

— А известно вам, где сейчас находится эта Барним? Не можете ли вы подсказать нам, как ее найти?

— Я, право же, понятия не имею, оберштурмфюрер! — дрожащим голосом ответил Хольт.

— Если Барним даст вам о себе знать — письмом, по телефону или каким-нибудь другим образом — или если вам кто-нибудь сообщит о ее местопребывании, вы должны безотлагательно уведомить тайную полицию, полевую жандармерию или, в крайнем случае, вашего непосредственного начальника, с указанием, что означенная Барним разыскивается властями. Вы меня поняли?

— Так точно, оберштурмфюрер!

— Держитесь как следует! Не распускайтесь!

Хольт щелкнул каблуками.

— Если вы в указанном случае не сообщите куда следует, предупреждаю, вы навлечете на себя тяжелое наказание!

— Так точно, оберштурмфюрер!

Оберштурмфюрер повернулся к капитану.

— Это все, капитан Кутшера!

— А теперь убирайтесь! — прорычал Кутшера. — Да смотрите у меня, чтобы никому ни слова!

Но Хольт не сдвинулся с места. Судорожно вытянув руки по швам, он с отчаянием в душе сказал:

— Разрешите, господин капитан, обратиться к оберштуомфюреру!

— Об этом не меня нужно просить, болван! — отрезал Кутшера. Оберштурмфюрер с удивлением воззрился на Хольта.

— Что вам нужно?

— Осмелюсь спросить, — с усилием выговорил Хольт, он не мог иначе, он должен был знать наверняка, — Ута Барним… полковник Барним?..

— Полковник Барним казнен, — ответил оберштурмфюрер грозной скороговоркой. — Расстреляли!

Казнен… Расстреляли…

— И вам, как немцу, подобает до конца вашей жизни стыдиться того, что вы вращались в обществе этих подонков!

— А теперь шагом марш — одна нога здесь, другая там! — присовокупил Кутшера.

Приветствие. Поворот кругом. Открыть дверь. Закрыть дверь. А на улице солнце. Оно выглянуло из-за облаков. Жизнь продолжается. В восемь часов подъем. Меня разбудят, как и других, и все это рассеется как дурной сон. По-прежнему жив Земцкий, и нет никаких «шорт-стирлингов», нет орудий и нарядов по казарме. Все точно такое же, как в далеком детстве, когда отец говорил ему, утешая: «Не плачь, никаких гадких ведьм нет, они бывают только в сказках… А все, что было между этим и тем, между далеким вчера и сегодня, лишь сон. Только сон! Поверь, хоть сон твой и гнетет, когда-нибудь горнист заиграет подъем, и все, что тебя мучило, канет во тьму, ты только посмеешься и стряхнешь с себя этот бред!»

Хольт направлялся к орудию «Берта». Когда в седьмом часу их разбудил сигнал тревоги, он уже полностью овладел собой. Вольцов отвел его в сторону.

— У меня наводили кое-какие справки. Это неинтересно и наших здешних дел не касается, — ответил ему Хольт.

— Что ж, — сказал Вольцов, — нет, так нет.

Сначала проплыл неизбежный утренний разведчик, держа курс на южную Германию. За ним последовали бомбардировщики, они сбросили бомбы в районе Бремена. В одиннадцатом часу с наблюдательного пункта передали: «Крупные соединения истребителей, направление Кельн — Эссен». Подгруппа предупреждала о возможных атаках на бреющем полете. Все полученные сообщения Хольт невозмутимо передавал дальше. Вольцов и Гомулка успокаивали силезцев, которых каждое сообщение об атаках с малой высоты ввергало в панику. Дорстен, Хальтерн и Люнен доносили об атаках с бреющего полета на различные объекты, в том числе и на зенитные батареи. Феттер поменялся местами с одним из силезцев и сел вместо него за механизм горизонтальной наводки. Вольцов стащил с головы видный на расстоянии белый бинт и нахлобучил каску на израненный лоб. Реклингхаузен и Динслакен сообщали об атаках с небольшой высоты, а за ними Мере, Крефельд и Дюссельдорф.