Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

• Название: Жизнь и реформы
• Автор: Михаил Горбачев
• Издательство: Издательство "Новости"
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0953-3

В книге своих мемуаров последний Президент СССР рисует эмоциональную, насыщенную уникальными фактами и откровениями, яркими эпизодами и диалогами картину своего пути к вершине власти. Становятся понятными истоки политического выбора «архитектора перестройки», критически анализируется ход реформ и их влияние на развитие ситуации в стране, постперестроечные реалии которой автор оценивает как драму. Впервые в таком объеме и с такой степенью доверительности Михаил Горбачев рассказывает о своей частной жизни, о своих родных и близких ему людях.

Вторая часть книги М.С.Горбачева посвящена внешнеполитическим последствиям реформ, формированию принципиально нового типа взаимоотношений СССР с зарубежными странами, особенно с США и другими ведущими державами, а также со странами бывшего соцлагеря. Интересны анализ автора трагических событий, связанных с распадом Союза, роли в ней отдельных прежних и нынешних политических деятелей, критическая оценка семилетнего периода правления страной, нравственные уроки жизни первого и последнего Президента СССР.

---

Сталин круто изменил этот курс. Он не посягнул на заложенный Лениным федеративный принцип государственного устройства, но «интерпретировал» его по-своему. По мере того как центральная власть чувствовала себя все более уверенно, у республик — союзных и автономных — отбирались реальные полномочия, и в конце концов их самостоятельная государственность была низведена до уровня обычного местного самоуправления. Разве что сохранилась пышная символика. Таким образом «вождь народов» превратил Союз в сверхцентрализованное унитарное государство и в глазах партии остался верен ленинским заветам, чему он придавал большое значение. Партия ведь и шла за ним, и отдала ему предпочтение перед Троцким, потому что большинство в ней считало Сталина «продолжателем дела Ленина».

Сталин и его соратники кроили границы, распределяли природные ресурсы и угодья, размещали производство. Это относилось к России, которая никогда раньше не существовала в границах, определенных для Российской Федерации. К Казахстану, в пределы которого были включены огромные территории, населенные преимущественно русскими. Это относится к конфигурации других республик — например, Грузии и Абхазии, Армении и Азербайджана. Все делалось с расчетом, чтобы они не могли и помыслить себя вне Союза.

Словом, советский опыт должен быть критически переосмыслен, но нельзя ошибочно, односторонне его оценивать. Не отражал ли он некоторые объективные потребности, свойственные нашему и, может быть, даже будущему веку? Люди, нации понимают, что без интеграции невозможно поднимать благосостояние и идти в ногу со временем. Но при этом отвергают интеграцию, доводящую до национального нивелирования.

Годы перестройки заставляли меня все больше задумываться о неизбежном многообразии форм национальных автономий, особенно для малых национальных общностей. Побывав, например, в Красноярском крае, я вплотную столкнулся с тем, как драматически сложилась судьба малочисленных народов Севера, осознал, что нужно принимать срочные меры, чтобы окончательно не «затоптать» их. Каждый народ, даже самый малочисленный, со своим языком, культурой, традициями неповторим. Растворение его в другом, более сильном и крупном, — невосполнимая потеря.

Жизнь показывает правоту многих идей, заложенных в организацию нашего великого союзного государства. Сложение, объединение усилий позволило каждой нации и обществу в целом резко ускорить свое развитие. Сегодня, когда он распался, вернее «четвертован» сепаратистами, идея Союза не умерла, ибо выражает объективную общественную реальность и потребность, остается оптимальным выбором для народов вновь образованного содружества.

Национальное брожение

Много потерь в решении национального вопроса связано с нашим запаздыванием, а то и ошибочными решениями. И немудрено. Ведь пришлось пройти путь от традиционной позиции до формирования политики, направленной на преобразование бюрократического унитарного Союза в демократическую федерацию суверенных государств.

Можно выделить три ступени развития наших взглядов на национальный вопрос и практических действий в этой сфере общественных отношений.

Вначале мы исходили из утвердившейся десятилетиями практики. Именно в таком духе действовали, когда возникла острая ситуация в Алма-Ате и других районах Казахстана в связи с выступлениями против смены руководства республики.

Недавно я прочитал воспоминания Кунаева. Он пишет, что в Казахстане не было брежневского застоя, республика развивалась динамично. Приводит соответствующие цифры. Однако что стояло за ними, какая реальность?

Казахский лидер сумел извлечь немалую выгоду из чрезмерного, даже по застойным взглядам, возвеличивания Генерального секретаря, подобострастного к нему отношения. Брежнев, в свою очередь, выделял и опекал Казахстан как собственную «вотчину». Но уже при первых шагах гласности там стали обнаруживаться проблемы и перекосы, вызывавшие большую тревогу.

Не думаю, что Казахстан был серьезно поражен болезнью национальных конфликтов. А вот раздражение и недовольство в связи с преобладанием одной из местнических общин, «клана джусов», имели место. Невооруженным глазом было видно, какие преимущества извлекала ближняя и дальняя родня «первого» из его положения не подлежащего критике республиканского самодержца.

Ко мне поочередно заходили секретари обкомов, потом побывала группа секретарей ЦК Компартии Казахстана, казахов и русских, во главе со вторым секретарем О.С.Мирошхиным. Давали понять, что дела в республике неладные.

В свою очередь, Кунаев сам стал жаловаться на «смутьянов», попросил встречи. Смысл его рассуждений состоял в том, что осложнение обстановки в Бюро ЦК связано с интригами премьер-министра Назарбаева, который рвется к власти. Кунаев крайне негативно характеризовал его, все время повторял:

— Это опасный человек. Его надо остановить.

А в конце концов обратился с просьбой переместить его на другую работу в Москву либо отправить за границу по линии Министерства иностранных дел.

Отношения у нас с Кунаевым, как я уже говорил, были нормальными, и я решил говорить в открытую:

— Должен вам, Динмухамед Ахмедович, сказать по-товарищески. Ко мне заходила группа ваших секретарей ЦК. Они другого мнения о причинах нынешней ситуации. Считают, что вы допускаете серьезные просчеты в кадровой политике, поощряете земляческие, родственные связи, покрываете людей, которые должны нести ответственность за злоупотребления, встали на путь гонения неугодных. Раз вопрос стоит так, считаю, что наш разговор с вами надо продолжить на заседании Политбюро с приглашением всех членов Бюро ЦК Компартии Казахстана.

— Да нет, не надо, — поспешно ответил он. — Буду уходить…

— Ну что же, в такой ситуации, — заключил я, — это, наверное, правильный шаг. Вы проявили бы мудрость и реализм.

Естественно, возник разговор о возможном преемнике. Кунаев не назвал ни Камалиденова, ни Ауельбекова, ни тем более Назарбаева.

— Михаил Сергеевич, — сказал он, — сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский.

Думаю, с его стороны это был продуманный шаг, рассчитанный прежде всего на то, чтобы не допустить избрания Назарбаева. Их отношения предельно обострились, хотя в прошлом Кунаев относился к нему покровительственно. Да и Назарбаев не оставался в долгу. Но позднее премьер стал проявлять большую самостоятельность. А когда он вскрыл факты значительных расходов, в том числе валюты, на всякого рода «неделовые» и незаконные траты, то и вовсе стал опасен для «первого».

После неоднократных обсуждений с членами Политбюро мы остановились на кандидатуре Г.В.Колбина. Предложение об его избрании было поддержано и в Бюро, и на Пленуме ЦК Компартии Казахстана. Но в свете последующего развития событий думаю, что мы все-таки совершили ошибку. Мы находились в начале перестройки, а действовали в какой-то мере старыми методами.

Последствия нашего решения оказались совсем не теми, на которые мы рассчитывали. 17–18 декабря 1986 года в Алма-Ате начались беспорядки. Сначала в студенческих кругах Алма-Аты, потом перекинулись на другие районы. В какой-то момент ситуация приобрела драматический характер. Была применена сила.

25 декабря Политбюро приняло вполне традиционное решение, нацеленное не столько на то, чтобы разобраться в причинах происшедшего, извлечь отсюда урок для себя, сколько на то, чтобы преподнести урок Казахстану, а заодно и другим. Руководствовались сложившимися представлениями, что все идет в русле единства и дружбы, единственная опасность — возникающие спонтанно вспышки национализма. И объяснялись они не существованием реальных проблем, а пережитками прошлого, влиянием внешних сил.

Завершая разговор на Политбюро, я сказал, что «у нас нет оснований ставить под сомнение интернационализм казахского народа». Эти слова были сразу же опубликованы в Казахстане и как бы успокаивали. Тем не менее в тексте постановления сохранилось упоминание о казахском национализме. Этот пункт был в дальнейшем отменен, а Назарбаев в 1989 году настаивал даже на исключении самого термина. Но «слово не воробей», история не поддается исправлению. И дело, конечно, не столько в самих терминах, сколько в необходимости крайне взвешенного, аккуратного обращения с деликатной «национальной материей».

Национальная проблема, заложенная еще в сталинский период, встала перед нами в середине 1987 года. В условиях гласности и демократизации организованные и решительные формы приняло движение крымских татар. Как известно, после освобождения Крыма в 1944 году все проживавшее там татарское население было насильственно перемещено в лагерные поселения на Урале, в Сибири, Средней Азии. Как и в других аналогичных случаях, делалось все крайне жестоко, погибли тысячи людей.