Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

• Название: Жизнь и реформы
• Автор: Михаил Горбачев
• Издательство: Издательство "Новости"
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0953-3

В книге своих мемуаров последний Президент СССР рисует эмоциональную, насыщенную уникальными фактами и откровениями, яркими эпизодами и диалогами картину своего пути к вершине власти. Становятся понятными истоки политического выбора «архитектора перестройки», критически анализируется ход реформ и их влияние на развитие ситуации в стране, постперестроечные реалии которой автор оценивает как драму. Впервые в таком объеме и с такой степенью доверительности Михаил Горбачев рассказывает о своей частной жизни, о своих родных и близких ему людях.

Вторая часть книги М.С.Горбачева посвящена внешнеполитическим последствиям реформ, формированию принципиально нового типа взаимоотношений СССР с зарубежными странами, особенно с США и другими ведущими державами, а также со странами бывшего соцлагеря. Интересны анализ автора трагических событий, связанных с распадом Союза, роли в ней отдельных прежних и нынешних политических деятелей, критическая оценка семилетнего периода правления страной, нравственные уроки жизни первого и последнего Президента СССР.

---

Для нас было важно исключить сценарий, когда США могли по этим типам вооружений быстро вырваться вперед и нарушить баланс, который образуется на пониженном уровне после 50-процентного сокращения. Согласие США урегулировать проблему с крылатыми ракетами морского базирования в отдельном документе — приложении к Договору — и ограничить дальность пуска крылатых ракет воздушного базирования 600 километрами во многом снимало эти опасения.

Не обошлось, конечно, и без разногласий, причем в таких вопросах, где, казалось, существовало взаимопонимание. Американцы, ссылаясь на особые отношения с Великобританией в области стратегических вооружений, вдруг стали настаивать на своем праве практически без всяких ограничений передавать ей технологию их производства и любые виды. В условиях, когда СССР и США готовы были пойти на радикальные сокращения своих ракет, заметно возрастал удельный вес потенциалов Англии, Франции и Китая в общем ядерном балансе. Поэтому двойной стандарт в трактовке договора был для нас совершенно неприемлем.

Почти по всем главным вопросам будущего договора по СНВ в основном вышли на договоренности.

В эти же дни было подписано соглашение о 80-процентном сокращении химических вооружений с последующей договоренностью о полном их уничтожении. Открывалась дорога к заключению многосторонней конвенции по химическому оружию, подготовка которой долгие годы топталась на месте.

В Вашингтоне были приняты протоколы к договорам об ограничении испытаний ядерного оружия и о подземных ядерных взрывах в мирных целях. Тем самым стало наконец возможным ратифицировать договоры, подписанные еще в середине 70-х годов.

Особо подчеркну значимость достигнутого тогда соглашения о мерах против распространения ядерного, химического оружия, боевых ракет, способных нести такое оружие, и соответствующих технологий. Ведь в мире уже тогда было, по крайней мере, полтора десятка стран, способных в недалеком будущем производить ядерное оружие. Без предотвращения этого советско-американские усилия по ядерному разоружению теряли свой смысл.

Отдельно рассматривался вопрос о сокращении вооруженных сил в Европе. Мы с Бушем констатировали, что в этой сфере наметился заметный прогресс. Согласились, что уже к концу года можно собраться на общеевропейскую встречу в верхах и подписать соответствующее соглашение.

Словом, если выделить то главное, что удалось согласовать за эти дни в Вашингтоне и Кэмп-Дэвиде, я бы сказал так: удалось заметно ускорить расчистку грандиозного «порохового погреба холодной войны».

Выступая 12 июня 1990 года на сессии Верховного Совета с отчетом о визите в США, я так определил значение достигнутых в его ходе результатов в продвижении процесса разоружения: «И СССР, и Соединенные Штаты несут свою долю ответственности за то, что послевоенный период принял характер изнурительной и опасной конфронтации, которая истощала ресурсы и деформировала не только экономику, но и все общественное развитие. И беспрецедентно и знаменательно, что именно они, эти две страны, взяли на себя ответственность за то, чтобы по возможности скорее были демонтированы механизмы военного противостояния Востока и Запада в целом, чтобы использова'ть разоружение для высвобождения ресурсов на решение проблем улучшения жизни людей. Если мир изменился за последние годы и продвинулся в сторону настоящего мирного периода, то решающий вклад в это принадлежит СССР и Соединенным Штатам Америки».

В комплексе проблем двусторонних отношений наиболее остро проходили переговоры по поводу заключения торгового соглашения. До самого последнего момента не было уверенности, что американцы согласятся подписать его. Накануне визита в американской печати, в конгрессе громко заявили о себе противники торгового соглашения: Соединенным Штатам, мол, не следует делать Советскому Союзу «экономических подарков» до тех пор, пока он не примет закон о свободе эмиграции и Москва не «отпустит» из СССР Литву, всю Прибалтику.

Что касается первого пункта, в котором речь шла о свободе эмиграции, то здесь больших проблем не возникло. Американской администрации и, конечно, Бушу было хорошо известно, что закон о выездах и въездах прошел в Верховном Совете первое чтение и вскоре будет принят. Этот шаг мы не рассматривали как некую уступку. Он был естественным продолжением политики перестройки, разумеется, с учетом интересов как самих граждан нашей страны, так и интересов государственной безопасности.

Главным камнем преткновения стала Литва. Мне было известно, что на Буша оказывают сильное давление, собственно, он и сам не скрывал этого. Примерно за месяц до начала визита я получил от него конфиденциальное письмо, в котором Буш пытался объяснить мне, в каком сложном положении оказался.

«БУШ. У вас тяжелое положение с Прибалтикой. Но и у нас в этой связи огромные трудности. Поверьте, мне тяжело продолжать проявлять сдержанность в этом вопросе. Я ее проявляю, потому что понимаю, каковы ваши трудности с Литвой. Меня ругают за это и справа, и слева. Ругают за отход от поддержки принципа самоопределения.

ГОРБАЧЕВ. Это похоже на ситуацию в нашей стране. Нас тоже ругают и справа, и слева.

БУШ. Да, это так. Я понимаю, что Ландсбергис бросает вам вызов, провоцирует вас.

ГОРБАЧЕВ. Я иногда говорю: если бы что-либо подобное возникло в США, американский президент решил бы проблему за 24 часа, потому что в вашей стране уважают Конституцию. У нас отношение к Конституции иное. Прежде само руководство страны ее не соблюдало, и никто с ней не считался. Теперь положение изменилось, и приходится учиться уважению к Конституции. Это сложно. Нас почти 300 миллионов человек с разными историями, традициями, привычками.

БУШ. Ландсбергис сравнил меня с Чемберленом. Мне это не нравится. Это неправда. Он критикует меня за то, что я поддерживаю вас, а не великие американские принципы демократии и свободы».

Я хорошо понимал, что Президент Соединенных Штатов, принимая то или иное решение, должен учитывать расклад политических сил внутри страны. Но ведь и у меня были свои проблемы в ситуации с Литвой. Не менее сложные, чем у Буша. Речь не шла о нашем принципиальном отказе признать право Литвы на самоопределение, вплоть до выхода из СССР. Мы настаивали на соблюдении определенной законодательной процедуры и сроках оформления «бракоразводного процесса».

Буш с сочувствием выслушивал мои аргументы, соглашался, что проблемы должны решиться на основе внутренних законов СССР, и он не намерен указывать мне, что и как следует делать. Однако вполне корректно, но настойчиво продолжал гнуть свою линию, доказывая, что без определенных уступок с нашей стороны он при всем желании не может поставить свою подпись под торговым соглашением.

На второй день наших переговоров с глазу на глаз по этому вопросу был момент, когда, казалось, мы зашли в тупик. Тогда я поднялся, давая понять, что это мое последнее слово, и сказал:

— Ну что ж, я высказал вам свои соображения, вы высказали мне свои. Надо делать выбор. Вы выбираете, по-видимому, поддержку Прибалтики и не откликнулись на мои доводы. Я тоже не могу навязывать Президенту США какой-то образ действия. Если сегодня поддержка Прибалтики более важна для Президента США, чем все остальное, я принимаю это к сведению. Будем жить с этим. У меня все. Давайте присоединимся к делегациям.

Но Буш постарался разрядить ситуацию, предложив не ставить сейчас точку и еще раз попробовать найти приемлемое решение завтра, в более спокойной обстановке Кэмп-Дэвида.

В Кэмп-Дэвиде

Кэмп-Дэвид — загородная резиденция Президента США, расположенная примерно в двухстах километрах от Вашингтона. Мы отправились туда на вертолетах, поднявшись с лужайки у Белого дома. С любопытством наблюдали окрестности столицы, где уютно расположились сотни благоустроенных компактных небольших городков. Туда служивый люд отправляется на автомобилях после работы в городе. Президент и его советники выполняли роль экскурсоводов. Вокруг столицы много важных объектов не только регионального, но и национального масштаба. Конечно, нам показали комплекс Пентагона.

По совету хозяев мы прихватили нужную одежду, переоделись и начали знакомство с Кэмп-Дэвидом, объезжая на электромобилях. Место красивое, в лесу. Все для отдыха предусмотрено, много укромных уголков и, конечно, спортивных площадок и сооружений. В Кэмп-Дэвиде я овладел новой игрой — в «подковку», и, думаю, оказался способным учеником. Буш, который очень гордился своим умением играть в «подковку», был страшно удивлен, когда я после небольшой тренировки «поражал» цель.

Этот приезд в Штаты значительно отличался от предыдущего и своей атмосферой, и программой пребывания. Он проходил в другое время, да и хозяева в Белом доме сменились. Это был визит действительно в страну, а не только в столицу, дал нам возможность по-настоящему войти в контакт с Америкой.