Лиза Марклунд - Красная волчица

• Название: Красная волчица
• Автор: Лиза Марклунд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03185-3

Темной зимней ночью в Лулео был убит журналист. Его коллега Анника Бенгтзон обнаруживает связь между убийством и нападением на авиабазу F21 в конце 1960-х гг. Многочисленные смертельно опасные тайны втягивают журналистку в пучину насилия и терроризма, выводят на дорожку прямо в кабинет премьер-министра… Аннике предстоит разоблачить злоупотребление властью, но на что она готова пойти, если ее собственная жизнь начинает рушиться? Как бросить вызов политическим деятелям и нравственности ее главного редактора — и сохранить себя как человека, женщину, журналистку?

---

Все небо временами вспыхивало голубоватым светом на черном фоне.

Они здесь, подумал он. Сердце его болезненно сжалось, горло перехватил спазм. Да, все правильно.

Он отошел от подъезда и остановился у старой, почти целиком засыпанной снегом газонокосилки. Сердце его бешено заколотилось — бум-бум-бум. Мальчик зажмурил глаза.

Он не хотел ничего видеть, не осмеливаясь пойти и посмотреть.

Мальчик остался стоять, напрягая слух и чувствуя, как холод шевелит его волосы.

Твердые снежинки падали на нос. Все звуки тонули в снежной метели, издалека доносился приглушенный гул металлургического завода.

Мальчик услышал голоса. Где-то разговаривали люди. Послышался шум автомобильного мотора, может быть, двух.

Широко раскрыв глаза, он, высунувшись из-за штакетника, постарался рассмотреть, что происходит за футбольной площадкой.

Полицейские, подумалось мальчику. Они не опасны.

Он взял себя в руки, как мог, успокоился и, прокравшись к улице, осторожно выглянул из-за забора.

Два полицейских автомобиля, машина скорой помощи, крепкие, рослые люди, широкоплечие, в форме, опоясанные ремнями.

Оружие, подумал мальчик. Пистолеты. Бах, бах — и вокруг только пепел.

Они стояли и, жестикулируя, о чем-то говорили. Какой-то парень откатил от машины каталку, а стоявшая около нее девушка закрыла заднюю дверь «скорой» и села в кабину на пассажирское сиденье.

Мальчик ждал, когда завоет сирена, но ее так и не включили.

Кажется, у них нет намерения срочно везти кого-то в больницу.

Тот, кого они положили в машину, умер, подумал мальчик. С этим он ничего не мог поделать.

Послышался шум автобуса, что-то темное проехало за штакетником, и мальчик с досадой подумал, что опоздал на автобус и теперь пропустит математику, а учитель страшно не любит, когда опаздывают.

Надо поторопиться, надо бежать. Но он так и остался стоять, ноги отказывались повиноваться, он не смел выйти на улицу, по которой приехали желтые автомобили.

Мальчик опустился на колени, всплеснул руками и расплакался. Он изо всех сил ругал себя последним трусом, но слезы продолжали течь не останавливаясь.

— Мама, — шептал он, — я не хочу этого видеть.

Шеф — редактор Андерс Шюман выкладывал на стол распечатки цифр, усердно сматывая слегка потными руками выползавшую из аппарата бумажную ленту. Он прекрасно знал, что должны показать эти цифры, его касались заключительные тезисы и анализ, но сами факты заставляли краснеть.

Речь же шла именно об этом. Система опирается на факты, вмещает их в себя.

Он медленно и тяжело вздохнул, положил ладони на стол, наклонился вперед и принялся впитывать информацию. Новые направления в обработке новостей накладывали отпечаток как на издательское дело, так и на экономику. Здесь все это и было написано — черным по белому. Редакция продолжала работать, горечь по поводу мер жесточайшей экономии улеглась. Необходимая реорганизация была проведена, людей удалось мотивировать, они остались, несмотря на падение доходов.

Он обошел светлый круглый стол, провел пальцами по столешнице. Красивая у него мебель. Он это заслужил. Жесткое отношение к подчиненным полностью себя оправдало. Железной рукой он добился немалых успехов.

Интересно знать, подумал он, смог бы кто-нибудь выправить ситуацию по-другому. Он знал, что никто. Его компетенция позволяла ему так думать, его стратегия себя оправдала.

Соглашения, которые он заключил с типографией, позволили снизить расходы на восемь процентов. За каждый год это означало миллионную экономию для собственника. Конечно, в конъюнктурном падении цен на бумагу его личной заслуги не было, но это способствовало дальнейшему развитию предприятия. Назначение нового руководителя отдела продаж привело к увеличению рекламных мест, и за последние три квартала удалось поднять доходность утренних газет и эфирного времени.

И кто мог упрекнуть старого оригинала в том, что именно он сумел продать рекламу местной газетке в Боросе?

Шюман довольно улыбнулся.

Его меры по увеличению продаж незаметны, но тем не менее шаг за шагом они приближаются к конкурентам и догонят их, если не в следующем финансовом году, то, вероятно, через год.

Шеф-редактор потянулся и помассировал поясницу. Когда впервые переступил порог ежедневной вечерней газеты, Шюман сразу понял, что нашел свое истинное место. Именно такой и виделась ему его новая работа.

Чувство удовлетворения не покидало его все следующие десять лет.

— Я могу прийти? — спросила по селектору Анника Бенгтзон.

У него упало сердце, волшебство поблекло. Он пару раз прошелся по кабинету, прежде чем подойти к письменному столу, нажать кнопку селектора и ответить:

— Да, конечно.

Напустив на себя вид, с каким русский посол встречает репортеров, Шюман нервно отошел подальше от двери. Газета стала пользоваться куда большим успехом с тех пор, как он наконец сумел внушить редакционному персоналу уважение к своей особе, для чего, в частности, не стоит встречать посетителей у двери. Отчасти это нашло объяснение и в новой организации редакций. Четыре всемогущих ведущих редактора один за другим стали руководителями отделов, что в точности соответствовало замыслу Шюмана. Вместо того чтобы ослабить его позиции, такая передача власти вниз, подчиненным, парадоксальным образом усилила их. Казалось, он отдал власть, но вместо вечных склок со всем персоналом получил возможность незаметно, но значимо влиять на работу редакции.

Аннике Бенгтзон, последнему руководителю редакции криминальной хроники, было предложено стать одной из четырех. Ей не надо было его благодарить. В этом вопросе они так и не достигли согласия. Шюман уже давно определился со своими намерениями относительно Анники Бенгтзон, видя в ней свою преемницу, и хотел понемногу привлекать ее к исполнению масштабных программ. Руководство редакцией — это лишь первая ступень, но сама Анника была иного мнения.

— Я, конечно, не могу тебя выпороть, — сказал он, ощутив, как кисло прозвучал его голос.

— Выпороть ты меня можешь, — сверкнув бездонными глазами, ответила Анника. Но только выпороть, мысленно добавила она.

Бенгтзон была одной из тех немногих, кто по-прежнему считал себя вправе свободно входить в кабинет Шюмана. Его страшно раздражало, что он не мог поставить их на место. Отчасти Бенгтзон вела себя так потому, что на прошлое Рождество устроила настоящее представление, добровольно став заложницей укрывшегося в туннеле душевнобольного серийного убийцы. Все аналитики сошлись на том, что это происшествие резко подняло упавший рейтинг газеты. Читатели бросились покупать «Квельспрессен» после того, как прочли о матери двоих детей, проведшей ночь в обществе бомбиста. В тот период с Бенгтзон пришлось обращаться очень нежно. Ее поведение в критической ситуации и внимание, которое она к себе привлекла, очень импонировали руководству. Дело было, может быть, даже не в ней самой, а в том, что она настояла на проведении пресс-конференции, которую транслировали из редакции «Квельспрессен». Ведущий представитель руководства Герман Веннергрен едва не упал, когда увидел название газетной редакции в прямой передаче Си-эн-эн. Сам Шюман помнил передачу с двух точек зрения: то, что он стоял за спиной Анники в свете софитов на той же передаче, и то, что передача часто прерывалась из-за бесчисленных повторов, так как трансляция шла по множеству каналов.

Он тогда смотрел в ее взъерошенный затылок, видел напряженные плечи. В том телевизионном аквариуме Бенгтзон выглядела бледно, угловато, на вопросы отвечала внятно, хоть и односложно, на приличном школьном английском. Слава богу, что Веннергрен не стал распространяться об этой мучительной буре чувств, когда рассказывал обо всем руководству по мобильному телефону из кабинета Шюмана.

Он хорошо помнил тот ужас, какой испытывал, стоя у входа в туннель и слыша выстрелы. Только не убитый репортер, думал он тогда, только, ради бога, не убитый репортер.

Он обвел взглядом свой шикарный бункер и опустился в кресло.

— В один прекрасный день он сломается под тобой, — язвительно заметила Анника Бенгтзон, входя и закрывая дверь.

Он не смог улыбнуться шутке.

— Я договорился о покупке нового, дела у редакции идут хорошо, — сказал он.

Журналистка бросила быстрый, почти робкий взгляд на лежавшую на столе диаграмму. Шюман откинулся на спинку кресла, глядя, как Анника осторожно усаживается на большой стул для посетителей.

— Хочу сделать серию статей, — сказала она, мельком заглянув в свои записи. — На следующей неделе годовщина трагедии на базе Ф-21 в Лулео, думаю, что для начала подойдет. Мне кажется, сейчас самое подходящее время для того, чтобы подвести итоги, собрать все известные факты. Правду, конечно, обнаружить уже трудно, но стоит покопать. Прошло уже больше тридцати лет, но многие свидетели до сих пор служат в ВВС. Стоит в эти дни поговорить с кем-нибудь из них. Ведь чем больше люди спрашивают, тем меньше получают ответов…