Эдуард Хруцкий - Поединок. Выпуск 10

• Название: Поединок. Выпуск 10
• Автор: Эдуард Хруцкий
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1984

В десятый выпуск сборника «Поединок» включены повести Б. Можаева «Падение лесного короля», А. Степанова «В последнюю очередь», Ю. Авдеенко «Ахмедова Щель», а также рассказы Н. Черкашина и В. Пронина.

Темы этих произведений самые разнообразные. Объединяет их в «Поединке» стремление авторов в остром, захватывающем сюжете сопоставить противоборствующие силы добра и зла, провозгласить торжество гуманизма и справедливости. В центре повестей и рассказов — люди, отстаивающие интересы нашего общества, борющиеся за победу высоких нравственных начал в человеке.

Традиционный раздел «Антология «Поединка» состоит из рассказов А. С. Новикова-Прибоя и С. Диковского.

---

— Слышь, герой! — ликующе заорал Алик. — А наши Берлин взяли!

— Такие пироги! — мрачно сказал Саша и вернулся к кровати натягивать штаны.

— Ты почему не радуешься? — удивился Алик.

— Да так. Парни Берлин взяли, а я — мешок с рисом. — Он в ярости швырнул бриджи на пол. — Они там костьми ложатся, а я здесь, как павлин, в погонах и медалях красуюсь. Все! Я — штатский. Алик, сейчас мы на рынок, гражданское мне покупать.

Перешагнувший подоконник Алик был уже в комнате. Критически осмотрев бушевавшего Сашу, он посоветовал:

— Все-таки штаны натяни. А если в трусах собираешься, то я с тобой не пойду, — и вдруг увидел на стуле пистолет. — Это что — твой?

— Мамин, — раздраженно ответил Саша. — Она им сахар колет.

— Можно посмотреть?

Саша вынул обойму, оттянув затвор, выбросил патрон и протянул парабеллум Алику, который с восторгом ощутил тяжесть оружия.

— А щелкнуть можно?

— Можно. Только в окно целься. И незаряженное ружье раз в год стреляет.

Алик вытянул правую руку и зажмурил левый глаз.

— Tax! Tax! Tax! — в такт холостым щелчкам выкрикивал он.

— Пацаненок, — ласково сказал уже одевшийся Саша. — Ну-ка давай его мне.

Он снова загнал обойму, передернул затвор, поставил на предохранитель и заткнул пистолет за ремень бриджей. Под кителек.

— Зачем он тебе на рынке? — изумился Алик.

— С ним, дорогой Алик, веселей торговаться.

Торжественно о Берлине вещали с высоких деревянных столбов черные колокольчикообразные репродукторы. Но люди уже знали эту новость и знали еще и то, что война не закончена, война продолжается, каждую минуту там, далеко на западе, унося в никуда русских парней — их братьев, сыновей, мужей.

— Про Берлин слыхал? — спросил Петро.

— Слыхал, — пожав руку, Саша озабоченно сообщил ему: — Приодеться мне надо, Петя.

Ничего не изменилось на рынке, будто и не было той ночи. Стояли ряды, бродили продавцы и покупатели.

— Дерьмо тут в основном, Саша, дерьмо и рвань.

— На днях я у кукольников симпатичный пиджачок видал.

— У них товар есть, — подтвердил Петя. — Но продадут ли, вот вопрос.

— А почему им не продать? Я цену дам.

Петро пронзительно свистнул над ухом Алика. Алик болезненно сморщился, хотел сказать что-то ядовитое, но Петро уже обращался к сиюминутно явившемуся на свист шестерке-алкоголику:

— Федя, не в службу, а в дружбу. Здесь где-то Коммерция с Пушком пасутся. Позови их сюда. Скажешь, я прошу.

— Сей момент, — с лихорадочной похмельной бойкостью пообещал алкоголик и исчез.

Петя стал объяснять, почему могут не продать:

— Им, чтобы фраеру куклу всучить, хорошая вещь нужна. Чтобы фраер о ней жалел, а не куклу рассматривал.

Перед ними стояли плотный, солидно одетый мужчина в соку и быстрый, изломанный, в постоянном мелком движении юнец лет восемнадцати.

— Счастлив приветствовать ветеранов в радостный день взятия Берлина! — патетически возгласил мужчина, кличка которому была Коммерция. — Мы в логове зверя!

— Ну, допустим, это я в логове зверя, — Саша насмешливо оглядел живописную парочку. — А вы у себя дома.

— Обижаете, товарищ капитан, — укорил Сашу Коммерция. — А у вас, как я понимаю, до нас дело.

— Приодеться ему надо, Коммерция, — взял быка за рога Петро. — Пиджак, брюки, корочки. В общем, с ног до головы.

— Он нас обижает, а мы его одевай, — заметил юнец и хихикнул.

— Будь выше мелких обид, Пушок. — Коммерция положил руку на плечо Пушка, успокаивая. — Пойми и прости молодого человека. Истрепанные военным лихолетьем нервы, отсутствие женского общества, смягчающего грубые мужские нравы, просто бравада…

— Значит, одеваем? — уточнил деловито Пушок.

— Ну конечно же, друг мой Пушок! — упиваясь красотой слова и глубокими модуляциями своего голоса, объявил Коммерция.

— Тогда попрошу вас встать, товарищ капитан, — предложил Пушок.

Саша соскочил с прилавка, а Пушок, отойдя на несколько шагов, стал внимательно изучать его. Рассмотрев, резюмировал:

— Пиджачок скорее всего пятидесятого размера, брюки — сорок восьмого, четвертого роста.

— Что имеем для молодого человека? Из самого лучшего, конечно, — многозначительно поинтересовался Коммерция.

— Все зависит от того, какими суммами располагает клиент. — Пушок был реалист и прагматик в отличие от Коммерции — романтика и идеалиста.

— Плачу с запроса, — просто сказал Саша. Пушок поднял бровь:

— Имеется лендлизовский пиджак тонкого габардина. Цвет беж. Брюки коричневые, тоже американские. Колеса черные. Довоенный «Скороход». Общий стиль — элегантный молодой человек спортивного типа.

Коммерция прикрыл глаза — мысленно воспроизвел облик элегантного молодого человека спортивного типа — и добавил мечтательно:

— И хорошую рубашку, Пушок. Тоже коричневую. Только более светлых тонов.

— Ну? — спросил у него Пушок.

— Что «ну»? За товаром иди.

— Так не выдадут без вас.

Коммерция, ища сочувствия, обернулся к Петро и Саше, развел руками — ну как с такими неумехами быть! — и зашагал вслед удалявшемуся Пушку.

— Златоусты! — заметил Алик.

— Профессия у них такая, — объяснил Петро.

— Где ребята? — спросил Саша.

— Как где? Серега прихворнул малость, Клава была, сказала, — ответил Петро. Потом зачерпнул из мешка семечек и, высыпав их обратно, добавил: — А Борис с Мишкой уже на работу вышли.

— Понятно, — Саша помолчал, потом заметил между прочим: — И Семеныча не видать.

— Напугал старичка, а теперь горюешь? — подковырнул Петро.

— Его запугаешь, — ответил Саша и увидел возвращающуюся пару.

Порождение рынка и его хозяева, они шли меж рядов и сквозь толпу брезгливо и отстраненно. Они открыто презирали тех, кого легко обманывали, и легко обманывали потому, что высокомерно презирали. Глядя на них, Саша почувствовал накат солдатского гнева и, на миг прикрыв глаза, привычно подавил его.

Пушок положил изящный чемоданчик на прилавок, а Коммерция, открыв его, извлек шикарный бежевый пиджак.

— Да, — вспомнил Коммерция. — Ботинки сорок третьего размера. Подойдут?

— В самый раз, — ответил Саша, не в силах оторвать глаз от пиджака.

— Прошу примерить, — предложил Коммерция.

— Прямо здесь?

— Пиджачок можно, — подбодрил Пушок. Саша потянулся за пиджаком и вдруг заметил на правой руке Коммерции отсутствие двух пальцев — указательного и среднего.

Картинку подобного рода он однажды видел там, на фронте. Там гражданин, добровольно и самостоятельно освободившийся от двух своих главных на войне пальцев, без колебаний и психологических экскурсов был направлен комбатом в трибунал.

— Самострел? — со знанием дела осведомился Саша.

— Язычок у вас, товарищ капитан! Несчастный случай в сороковом году. Лопнул трос на лесоповале.

— В исправительно-трудовой колонии где-нибудь на далеком Севере нашей необъятной родины? — Саше нравилось уточнять.

— Именно, — подтвердил Коммерция. — В Кировской области.

Не торопясь Саша расстегнул кителек, снял его, взял из рук застывшего вдруг Коммерции пиджак. А Коммерция и Пушок смотрели на рукоять парабеллума, торчавшую из-под бриджей, смотрели пристально и обреченно. Саша влез в пиджак. Пиджак сидел как влитой.

— Как? — спросил Саша у Алика.

— Хороший пиджак, — серьезно ответил Алик. Саша снял пиджак, поправил парабеллум, надел китель, четко застегнулся.

— Ну что, купцы? Называйте цену. За все. С чемоданом.

— Для героя войны цена будет весьма в весьма умеренной, — заявил Коммерция.

— И правильно, мо́лодцы, — поощрил купцов в этом намеренье Саша и, угрожающе похлопав через китель по невидимому пистолету, добавил: — Учитесь торговать.

У себя в комнате под насмешливым взглядом Алика Саша ловко и с видимым удовольствием переоделся и, посмотрев на себя в зеркало, сообщил своему отражению весьма конфиденциально:

— Ну, сукины дети, я до вас еще доберусь.

— Нет, такого красавца в дому держать никак нельзя. Его народу показывать надо, — иронично решил сидевший на подоконнике Алик. Отметая иронию, Саша с энтузиазмом принял предложение.

— Именно, мой юный друг! Пойдем гулять. На минутку в Отцовский заскочим, а потом в центр.

Они шли по Красноармейской — элегантный молодой человек спортивного типа и его юный друг, одетый значительно скромнее. Свернули в тихий, уже заросший молодой яркой травой Отцовский.

У дома номер семь Саша картинно, как и требовало новое одеяние, облокотившись о палисад, обратился к женщине, которая энергично работала лопатой — вскапывала огород.

— Можно вас спросить, мамаша?

Женщина разогнулась и оказалась яркой молодицей.