Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

• Название: БЕЛЫЙ ВОРОН
• Автор: Валерий Смирнов
• Жанр: Книги

Валерий Павлович Смирнов (4 июля 1956 г.) – единственный из родившихся в Одессе известных писателей, сохранивший верность родному городу. Первый из всех одесских писателей, чьи книги издавались в Одессе стотысячными тиражами. Пишет на русском и одесском языках в свободное от рыбалки и охоты время. Автор 50 книг, общий тираж которых превышает три миллиона экземпляров. Многие критики упоминают его имя в одном ряду с такими писателями как Валентин Катаев, Исаак Бабель, Илья Ильф и Евгений Петров.

Валерий Смирнов – автор десяти учебников по искусству рыбной ловли. Абсолютный рекордсмен Одесского региона по ловле судака. Последний из рекордов установил зимой 2006 года на реке Днестр, поймав за 3,5 часа из одной лунки 19 судаков общим весом почти 21 килограмм. Некоторые изобретенные Валерием Смирновым искусственные приманки для ловли хищников используются рыболовами на всех континентах.

В 1997 году по итогам Международной книжной выставки «Зеленая волна» Валерий Смирнов был признан самым читаемым писателем Украины. Ныне считается наиболее популярным из всех писателей Украины среди русскоязычных читателей и на постсоветском пространстве, и далеко за его пределами. Роман Валерия Смирнова «Чужая осень» был продан на Украине общим тиражом 155 000 экземпляров – больше, чем книга любого другого современного писателя Украины. Среди прочих рекордов писателя есть и такой: в 2002-2003 годах в Одессе было издано 17 его книг, в том числе «Большой полутолковый словарь одесского языка», который по сегодняшний день является единственным лонгселлером, созданным на Украине. С 2001 по 2009 гг. в украинских и зарубежных издательствах вышло 42 книги Валерия Смирнова, включая переиздания. Персоналия Валерия Смирнова значится в энциклопедиях «Русские писатели, современная эпоха (родившиеся с 1917 года)» (издательство «Литературная Россия», 2004 г.), «Русская литература сегодня» в 3 томах (издательство «Время», 2008г.).

Валерий Смирнов – единственный за всю историю Одессы проживающий в ней автор, к которому постоянно приезжают издатели и журналисты из ближнего и дальнего зарубежья, и о творчестве которого регулярно рассказывают иностранные средства массовой информации, в том числе – специализированные. «Одесский писатель Валерий Смирнов невероятно талантлив, глубоко образован, имеет прекрасную память, обладает богатейшей фантазией, умеет тонко чувствовать и передавать эти чувства в слове; он бесконечно ироничен и обладает огромным чувством юмора». (Журнал «Книжный Петербург», № 3, 2004 г.).

Книги Валерия Смирнова неоднократно издавались за рубежом, как легально, так и пиратскими способами. Его последняя книга – «Крошка Цахес Бабель» была выпущена издательством «Полиграф» в конце 2009 года и реализована всего за один день. За первые четыре месяца 2010 года российские и украинские пираты опубликовали пять его книг.

Основные произведения: детективные романы «Ловушка для профессионала», «Чужая осень», «Белый ворон», «Тень берсерка», «Коготь дьявола», сатирические криминальные романы «Гроб из Одессы», «Золото мистера Дауна», сборники юмористических рассказов «Или!», «Картина», «Таки да», «Как на Дерибасовской угол Ришельевской», учебники по рыбной ловле «Волшебная мормышка», «Формула клева», «Неизвестная снасть».

Валерий Смирнов – крупнейший из ныне живущих знаток истинно одесского языка, о котором пишет в следующих книгах: «Русско-одесский разговорник», «Умер-шмумер, лишь бы был здоров», «Одесский анекдот», «Одесский язык», «Одесса таки ботает». Автор уникального издания «Таки да большой полутолковый словарь одесского языка» в 4 томах.

---

– Кто в тебя стрелял? – шепотом поинтересовался Дюк, зыркая глазами по углам кабинета с таким напряжением, будто там засели снайперы, замаскированные моющимися финскими обоями.

– Успокойся, профессор. Это случилось по ошибке.

– Да? – недоверчиво переспросил доктор наук, и я заметил, как на его лбу проступили горошинки пота.

– Говорю тебе, произошла накладка.

– Точно?

– Двести процентов. Я выяснил – киллер охотился за тобой, значит… – осекаюсь на полуслове, потому что отважный Дюк перекривился, словно у него заныли даже фарфоровые зубы; того глядишь, доползет до койки генерального менеджера, чтобы составить ему теплую компанию по поводу сердечного приступа.

– Может быть, – пискнул Дюк. – Тем более, на меня наехали!

– Не может быть, а точно. Мы же с тобой похожи, как сиамские близнецы на Пизанскую башню. Да, кстати, туалетную бумагу уже выдать или ты еще способен минуту продержаться?

– Тебе бы все над людьми издеваться, – начал успокаиваться доктор наук. – Над теми людьми, которые за небольшую процентовку приносят колоссальные доходы. В тебя, наверняка, стреляли именно по ошибке. Зато на меня наехали! Слышишь, на меня наехали, а ты, вместо того, чтобы принимать действенные меры в сложившейся ситуации, скалишь зубы. Можно подумать, тебя не коснется… Без меня торговля тут же рухнет.

Я рассмеялся от души, и Дюк тут же пояснил:

– По крайней мере, в салонах.

– Лады. Выкладывай, что у тебя. Кстати, объявляю благодарность с занесением в личное дело: по части нудностей ты уже догнал генерального менеджера. Если нет, постарайся убедить меня в обратном.

– Один наглец пытается вернуть товар.

– Обычное дело.

– Да, но он требует неустойку.

– Пошли его.

– Уже послал. Но ты бы слышал, какими словами он отвечал. Я думал, это порядочный бизнесмен, однако он выражается, как последний уголовник. Даже от тебя я ничего подобного не слышал.

– Спасибо за комплимент. Отчего же разгорелся искусствоведческий спор?

После этого вопроса Дюк начал ерзать, словно в кожаном кресле под его задницей вырос гвоздь средних размеров.

– Опять новоделами балуешься?

Воинственный запал Дюка тут же улетучился. Доктор наук потупился, окончательно капитулируя после моего порыва записаться в вассалы наехавшего на него клиента.

Сто раз говорил этому выдающемуся деятелю искусств – всучивай лохам новоделы без присущего тебе наглого апломба. Однако в разговорах с новоявленными собирателями доктор наук продолжает держаться так, словно Рембрандт, прежде чем приступить к работе, сто раз советовался с Дюком по поводу композиции картины “Даная”.

Против новоделов в салонах я не возражал, потому что таким образом поддерживал кавказских беженцев. Мастера-золотые руки изготавливали дуэльные пистолеты, сабли, кинжалы точно так, как их деды-прадеды, “калашниковых” и “макаровых” в своей мастерской они не сочиняли. Однако их работы от подлинно старинных вещей может отличить только специалист, а не основные клиенты Дюка, толком не знающие разницы между иконой и переводной картинкой.

Лежит на полке пистолет, по всему видать, старинный, оттого как в нем обоймы нет. Красивый, длинноствольный, переполняющий радостью сердце какого-то лопуха. Пусть себе покупает. Лох ведь не догадывается: действительно старинный пистолет стоит в десять раз дороже. И прекрасно, человек средства экономит, да и не все ли равно, что у него в доме валяется: новодел или подлинно старинная вещь?

Дюку этого явно недостаточно. Он, чтобы эрудицией блеснуть, поскорее товар сбагрить, вполне может доверительно поведать клиенту: это пистолет, из которого Мартынов палил по Лермонтову. Кстати, на соседней полке лежит кинжал, принадлежавший той самой княжне, с которой великий поэт лепил образ Мэри, хотя в реальной жизни ей повезло встретиться со Степаном Разиным.

Причем доктор наук лепит горбатого такими словами, каких его потенциальный клиент не мог слышать даже на пересылке. Однако, видимо, кто-то научил одного из таких пациентов понимать прекрасное.

– Интересно, Дюк, что ты всучил человеку? Наверняка гнал полову. Это ты умеешь. Что-то вроде “Необычайное восприятие мира художника несомненно повлияло на выбор модели и придало общему решению тот декоративный вид…“ Ты кончай этот самый вид из себя устраивать, тоже еще безмолвное приложение к креслу выискалось.

– Прекрати хамить! – взвизгнул Дюк.

– Прошу прощения. Раз ты такой крутой, иди сам с клиентом разбираться.

– Что я такого сказал? – снова занял глухую оборону доктор наук. – Просто попросил тебя, по-дружески…

– Короче, Дюк. Ты забыл, сколько стоит минута моего времени?

– Клиент интересовался эротикой…

– И ты всучил ему двухтонную статую “Леда и лебедь”, которая стоит возле Центра современного искусства. Правильно сделал. Она всему городу на нервы действует.

– Живописные произведения ему не понравились, – не повелся на мелкую провокацию доктор искусствоведения. – Однако я сумел убедить его купить раритет. Настоящий, вот в чем загвоздка. Самый что ни на есть подлинник, а вовсе не пейзаж неизвестного голландца работы Антоновского.

– Интересно. Чтобы ты лоху да настоящую ценность предложил? Дюк, как дела со здоровьем? Не знаю, что тебя подвигло мимо настоящих клиентов антиквариат пузырить. Короче, в чем дело? Ты загнал первый номер журнала “Плейбой”, а клиент вместо Мэрилин Монро обнаружил на развороте Нонну Мордюкову?

– Он приобрел “Эротические сонеты” Эфроса, выпущенные в двадцать втором году тиражом двести шестьдесят экземпляров. И теперь имеет наглость заявлять, что это фуфель, и даже требовать каких-то мифических неустоек. Ты с ним должен разобраться! В конце концов, я вопросами охраны не занимаюсь.

– Ты уверен, что это подлинник?

– Еще бы! – выпалил доктор наук с таким видом, словно его заподозрили в шпионаже в пользу неспособного как следует платить государства.

– Нитки проверял?

– Зачем?

– Так, теперь слушай внимательно. В то время, когда ты служил директором музея и сдувал пыль с бесценных полотен, половина из которых сам знаешь, чего стоит, была история с Эфросом. Некие ловкие ребята разыскали в одной из типографий бумагу, застрявшую на складе с легендарных тридцатых годов. Ребята были ушлые, не только платину из ракет воровать умели, а потому, используя последние достижения военных технологий, запалили дополнительный тираж Эфроса, один в один. Только вот позабыли указать в выходных данных, что это переиздание. Технология сперва помогла им хорошо заработать, а затем погубила. Нитки выдали. Те самые, которые использовались в обмотках агрегата, о существовании которого население не догадывалось. Усек, профессор?

Дюк стал потеть с удвоенной энергией. Еще бы, это в меня снайпер по ошибке палил и промазал, а действия хозяина “Эротических сонетов”, с точки зрения доктора наук, могут быть более прицельными по отношению к выдающемуся искусствоведу.

– Значит так, Дюк. Дуй к Студенту, и, если Эфрос шит далеко не белыми нитками, неустойку заплатим без второго слова.

– Зачем, что, ты этого бедуина отогнать не можешь?

– Могу. Но вдруг он решит отомстить? Смотри, Дюк, я за тебя переживаю. Выползешь на улицу, а лох тебя кирпичом между ушей шандарахнет. Не спорю, может, благодаря этому поумнеешь, однако существует вероятность и другого исхода. В общем, к чему мне вероятные громадные расходы фирмы?

– Какие?

– Гробокопатели сейчас за яму берут двести баксов… Шутки в сторону. К эксперту пойдешь для очистки совести, если мое предположение подтвердится, неустойка будет выплачена. Причем, в том объеме, что требует клиент. И, чтобы тебе совсем радостно на душе стало, за твой счет. Попробуй возразить.

Как же, жди. Дюк прекрасно понимает: у меня, в отличие от современных бизнесменов, школа старой закалки, когда честное слово было надежнее любых подписей и печатей на договорах. А попробует все-таки что-то лепетать, так не только клиенту, но и мне заплатит, причем гораздо больше. Такими деньгами престиж фирмы оценю, Дюк на общественных началах год торговать будет.

После того, как доктор наук осчастливил меня своим отсутствием в кабинете, сюда степенно внес свою козлиную бородку главбух.

– У нас возрастают расходы, – поведал страж каждой копейки фирмы. – Причем совершенно ненужные, я не позволю, чтобы средства уходили в воздух.

– Опять кто-то по телефону рассказывает Америке, почем кило семейных трусов на рынке Южноморска?

– Слава тебе, Господи, с этим покончено. В начале месяца ввели новые налоги…

– Оплатим.

– Куда денешься, хотя деньги немалые. Нам увеличили плату за пользование водой и электроэнергией. Вместе с тем вода подается крайне нерегулярно, о свете говорить не приходится. Главный инженер настаивает на покупке второго генератора. Твое решение?