Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

• Название: БЕЛЫЙ ВОРОН
• Автор: Валерий Смирнов
• Жанр: Книги

Валерий Павлович Смирнов (4 июля 1956 г.) – единственный из родившихся в Одессе известных писателей, сохранивший верность родному городу. Первый из всех одесских писателей, чьи книги издавались в Одессе стотысячными тиражами. Пишет на русском и одесском языках в свободное от рыбалки и охоты время. Автор 50 книг, общий тираж которых превышает три миллиона экземпляров. Многие критики упоминают его имя в одном ряду с такими писателями как Валентин Катаев, Исаак Бабель, Илья Ильф и Евгений Петров.

Валерий Смирнов – автор десяти учебников по искусству рыбной ловли. Абсолютный рекордсмен Одесского региона по ловле судака. Последний из рекордов установил зимой 2006 года на реке Днестр, поймав за 3,5 часа из одной лунки 19 судаков общим весом почти 21 килограмм. Некоторые изобретенные Валерием Смирновым искусственные приманки для ловли хищников используются рыболовами на всех континентах.

В 1997 году по итогам Международной книжной выставки «Зеленая волна» Валерий Смирнов был признан самым читаемым писателем Украины. Ныне считается наиболее популярным из всех писателей Украины среди русскоязычных читателей и на постсоветском пространстве, и далеко за его пределами. Роман Валерия Смирнова «Чужая осень» был продан на Украине общим тиражом 155 000 экземпляров – больше, чем книга любого другого современного писателя Украины. Среди прочих рекордов писателя есть и такой: в 2002-2003 годах в Одессе было издано 17 его книг, в том числе «Большой полутолковый словарь одесского языка», который по сегодняшний день является единственным лонгселлером, созданным на Украине. С 2001 по 2009 гг. в украинских и зарубежных издательствах вышло 42 книги Валерия Смирнова, включая переиздания. Персоналия Валерия Смирнова значится в энциклопедиях «Русские писатели, современная эпоха (родившиеся с 1917 года)» (издательство «Литературная Россия», 2004 г.), «Русская литература сегодня» в 3 томах (издательство «Время», 2008г.).

Валерий Смирнов – единственный за всю историю Одессы проживающий в ней автор, к которому постоянно приезжают издатели и журналисты из ближнего и дальнего зарубежья, и о творчестве которого регулярно рассказывают иностранные средства массовой информации, в том числе – специализированные. «Одесский писатель Валерий Смирнов невероятно талантлив, глубоко образован, имеет прекрасную память, обладает богатейшей фантазией, умеет тонко чувствовать и передавать эти чувства в слове; он бесконечно ироничен и обладает огромным чувством юмора». (Журнал «Книжный Петербург», № 3, 2004 г.).

Книги Валерия Смирнова неоднократно издавались за рубежом, как легально, так и пиратскими способами. Его последняя книга – «Крошка Цахес Бабель» была выпущена издательством «Полиграф» в конце 2009 года и реализована всего за один день. За первые четыре месяца 2010 года российские и украинские пираты опубликовали пять его книг.

Основные произведения: детективные романы «Ловушка для профессионала», «Чужая осень», «Белый ворон», «Тень берсерка», «Коготь дьявола», сатирические криминальные романы «Гроб из Одессы», «Золото мистера Дауна», сборники юмористических рассказов «Или!», «Картина», «Таки да», «Как на Дерибасовской угол Ришельевской», учебники по рыбной ловле «Волшебная мормышка», «Формула клева», «Неизвестная снасть».

Валерий Смирнов – крупнейший из ныне живущих знаток истинно одесского языка, о котором пишет в следующих книгах: «Русско-одесский разговорник», «Умер-шмумер, лишь бы был здоров», «Одесский анекдот», «Одесский язык», «Одесса таки ботает». Автор уникального издания «Таки да большой полутолковый словарь одесского языка» в 4 томах.

---

– Дорогой, сходи к Федору Игнатьевичу, принеси цветы, – деловым тоном скомандовала мне супруга, развивая успех на семейном фронте.

Разве я когда-то отказывался от работы по домашнему хозяйству? Тем более от встречи с самим Федором Игнатьевичем, который стал для Сабины еще главнее массажистки и персонального врача, ежегодно выискивающего при ней мешок новых болезней. Федор Игнатьевич, бывший противник, а ныне садовник, постоянно таскает Сабине какие-то цветы в живом и отварном виде для поддержания красоты в доме и слабого организма моей супруги. Я бы на месте Феди ее раз и навсегда горячей смолой напоил, однако это только с нами ветеран был таким военным, от вида Сабины он постоянно бледнеет и торчит на ней, как вилка в заднице.

Выйдя в холл, я мгновенно отскочил в сторону и занял круговую оборону, успев заметить самого грозного врага на своем жизненном пути. Однако рыжая скотина отчего-то не удосужила меня пристальным вниманием. Педрило лениво зевнул и взглянул на меня, как румынский парламентарий на гея. Неподалеку от Педрилы степенно прогуливалась такая же волосатая тварь пепельной окраски. Наверняка этот персидский выродок подмогу вызвал, самостоятельно со мной справиться ему не по когтям, решил я, но внезапно вынырнувший с улицы Гарик доказал, что мой вывод был ошибочным.

– Скейт купил, – сынок продемонстрировал мне пятидесятидолларовый кусок пластика на роликах. – Папуля, он тебе нравится?

– Конечно. Да, хочу тебе еще один подарок сделать.

– Какой? – обрадовался Гарик.

– Можешь опять смело ходить в школу.

Выражение лица Гарика изменилось настолько, что мне пришлось срочно засомневаться в необходимости среднего образования и ремонте школ.

– Чтоб она уже сгорела! – сын рассудил в точности, как его папаша много лет назад.

– Я не против, – откровенно признаюсь Гарику.

В самом деле, если школа сгорит, значит в срочном ремонте она нуждаться не будет.

– Гарик, а эта тварь откуда взялась? – указываю рукой на лениво потягивающуюся пепельную котяру.

– Это тебе не просто так, – поднял для важности палец Гарик, – она знаешь какая… Породистая. Еще больше нас.

– То есть?

– То есть, то есть, – моя недогадливость привела юбиляра в состояние легкого раздражения. – Я в свою метрику смотрел. Там ты и мама. А у нее даже прабабушки пишутся.

– А так это кошка? – наконец-то догадался я.

– Ты что, тупой? Конечно. Ее тетя Света принесла. Такое имя, я не выговорю. Педрило будет с ней гулять. А потом тетя Света мне даст котика. Или сто баксов.

– За сто баксов сам с ней гулять можешь.

– Папуля, они же не просто гуляют, а трахаются, – просветил меня сынок и угнал наверх.

Выйдя из дому, я понял – вот где деньги зарыты. Завести, что ли, сто кошек, это какие же урожаи зелени можно собирать. Ну, Педрило, альфонс паршивый, за сто долларов трахается. А у нас почему-то все наоборот, мужики за дам платят. На черта эта тетя Света, корова жирная, сюда свою кошку притаскала? Да за сто баксов трахнуть ее кошку стояла бы очередь мужиков без хвостов. Кругом один разврат, ума не приложу, как при таком окружении сохраняю душевную чистоту и супружескую верность.

Эту самую верность мне удалось сохранять еще целых двадцать минут. Осень выдалась на удивление теплой; розы как назло распускались ежедневно, и Федя тут же от души угостил меня свежезалепленным вареньем из их лепестков с крепким чаем, настоянным на мелко нарубленных малиновых ветках.

Вместе с нами за столом чаевничала его внучка, ставшая студенткой исключительно благодаря воинским подвигам деда за моим забором. Передав садовнику просьбу жены, я налил себе вторую чашку чая и спокойно рассматривал изображение молодого Феди, висящее в рамочке на стене, с головы до сапог в орденах и медалях.

Когда садовник услышал имя моей жены, он встрепенулся, словно под его окном заявился израненный трубач и заорал: “Инвалиды и убогие, ветераны и пенсионеры, все бойцы побиты, айда на борьбу с буржуинами!”

– Сейчас сберу, – выскочил из-за стола героический защитник несуществующей страны. – Ты здеся сиди, я по-быстрому. Десять минут!

– Поспешность нужна при ловле… – начал я, однако Федя по-боевому рявкнул:

– Соплив еще отцов учить. Сиди здеся, я тебе категорически говорю. Ирка, дай ему варенья!

Стоило садовнику выскочить за дверь, как я неожиданно для самого себя спросил у его внучки:

– Ира, ты мне дашь?

В то время, когда я поступал ее в институт, Ира, помнится, смотрела на меня, словно я был не кем-нибудь, а старшим сержантом или даже ротным командиром ее доблестного деда. Однако сейчас девушка предельно откровенно поведала мне почти по-пушкински:

– Всем давать – поломается кровать.

Не люблю, когда из слов собеседника можно сделать двоякий вывод. Потому и пробормотал:

– Нам кровать без особой надобности.

С той стороны, где несмотря на прохладную погоду, продолжали тянуться к неласковому солнцу цветы наверняка открылась ничего не значащая картина – мы с Ирой у распахнутого окна. Дед доблестно трудился, что-то бормоча под нос, и осматривал каждый цветок с таким чекистским подозрением, словно любая из роз могла оказаться диверсанткой, засланной на его огород для порчей и вредительства. Действуй в том же духе, Федя, подумаешь, десять минут, Наполеон гораздо быстрее управлялся, мне есть с кого брать пример. Давай, дедуля, внучка тоже уже дает. Время пошло!

Ира перегнулась через подоконник, я пристроился сзади нее, однако, в отличие от девушки, зорко следящей за действиями деда, старался резко не вмешиваться в трудовой процесс. Внучка садовника наглядно доказывала – трудовая отдача молодежи достойна славных дел не только отцов, но и более старшего поколения.

– Дедушка… – срывающимся голосом проповедовала Ира, обращаясь в сторону спины передвигающегося на корточках ветерана. – Левее… Еще чуть-чуть. Давай… Еще… Хорошо…

– Не учи ученого, – отозвался Федя. – Чевой хорошего ты здеся углядела? Слева, говоришь? Рановато, опосля сберу.

– В самый раз… – не согласилась с родственником Ира. – Ну давай посильнее…

– Где я тебе ее возьму? Стебель у всех слабоват, погода все-таки.

Федя развернулся и взглянул на любимую внучку, нежно смотрящую на него. Ира положила подбородок на ладони, упершись локтями в подоконник, однако, в отличие от верхней части туловища, его нижняя половина, скрытая стеной дома, работала с изумительной частотой. Мне даже не нужно было шевелиться, а потому я, попыхивая сигаретой, веско дал ценное указание садовнику:

– Ты кончай это дело, а то простудишься.

– Погоди, – явно разделял мысли внучки Федя, – еще маленько осталось. Пару чайных – и все.

Федя окончательно выполнил просьбу жены, когда мы с Иришкой решили выпить по чашечке чая.

– Отличное варенье, – заметил я. – Сама делала?

Ира с блестящими исключительно от похвалы глазами молча кивнула головой.

– В институте как? – интересуюсь разницей между средним и высшим образованием и с ходу пытаюсь разобраться без студенческих подсказок. – Стипендию наверняка не платят.

– Второй месяц… – пожаловалась Ира.

Девушка хотела что-то добавить, но в это время на пороге комнаты появился ее родственник.

– Смотри какие, – потряс цветами под моим носом садовник и гаркнул: – Кончай здеся курить! Ирка, окно закрой! Холод напускаешь!

– Ничего веник, – оценил я красоту цветов, и садовник попер на меня еще решительнее, чем немецкий танк на Курскую аномалию.

– Молчать, сопляк! Ишь, таку красу веником обгавкал. Вот смотрю я на тебя и мерекаю. Как за такого байструка Сабина Леонардовна вышла?

Когда садовник произнес имя моей второй половины, его мужественное морщинистое лицо отчего-то сразу напомнило выражение морды Педрилы, наблюдающего за своей хвостатой невестой.

– Ошиблась Сабинка, – сказал я, принимая букет.

– Вот и говорю, – обрадовался Федя, – такая женщина, а живет с тобой. Разгильдяй! Опять ночью где-то шемонался, рыло наглое! А она, бедная, все в окно глядит.

Я чуть было не подумал: Сабина вела себя у окна, подобно супругу, тем более, квартиранты в доме постоянно, молодые здоровые бугаи, разве я был когда против, чтобы ей кто-то уделил повышенное внимание? Да нет, это вряд ли, жена отчего-то не хочет найти зама по моей части. Ничего, потом локти кусать начнет, когда климакс в двери постучит. Тук-тук… Ну точно как садовник.

– Ладно, Федя, не выступай, – говорю примирительным тоном.

– Что ладно? Бери цветы и дуй к жене, лишенец. Попался бы ты мне! Я б с тебя человека сделал! Только армия с вас их сделать может. Бездельник! Ты б у меня с сортира не вылазил, зубной щеткой очко драил!

– Дедушка… – попыталось стать на мою защиту подрастающее поколение, однако я решил полагаться исключительно на свои силы: