Дин Лин - Солнце над рекой Сангань

• Название: Солнце над рекой Сангань
• Автор: Дин Лин
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1952

Роман «Солнце над рекой Сангань» китайской писательницы Дин Лин, удостоенный Сталинской премии за 1951 г., посвящен проведению земельной реформы в китайской деревне Теплые Воды. События развертываются в период напряженнейшей борьбы внутри деревни, пробуждения классового сознания масс, период, который завершился конфискацией земли помещиков и разделом излишков их имущества.

---

— Да садись же! Садись и говори сидя! — умолял его Хоу Чжун-цюань. Наконец он с трудом поднял старика, но тот так и не сел на кан, а опустился на корточки у стены. Хоу Чжун-цюань за компанию тоже присел на корточки, но старые ноги не выдержали, и оба они уселись прямо на землю.

Хоу Чжун-цюаню тяжело было видеть, как унижается Дянь-куй.

— Чего ты боишься? — утешал он помещика. — Ведь мы — одна семья. Прожили вместе десятки лет, будем и дальше жить по-старому. Не бойся, я тебя не обижу. Вот сын у меня, правда, негодный.

Когда вошла жена Хоу Чжун-цюаня, Хоу Дянь-куй стал и ей отвешивать поклоны. Та от удивления так и застыла на месте.

Хоу Дянь-куй снова начал каяться, признал, что плохо к ним относился, сладкими речами уговаривал работать на него, а сам, зная, что живут они почти как нищие, нисколько не заботился о них. Он сунул Хоу Чжун-цюаню два документа на четырнадцать му земли, умоляя о милости принять землю и заступиться за его старость перед властями. Он плакал, объявил, что не встанет с колен, пока Хоу Чжун-цюань не возьмет бумаги. Только добившись своего, он отправился к другому арендатору. И так и ходит по домам со своими документами, точно с талисманом, вымаливая себе защиту.

То, что случилось вчера с Цянь Вэнь-гуем, напугало и Хоу Дянь-куя. Он понял, что придется искупить зло, которое он причинил, не то народ раздавит его, как клопа.

После его ухода старик со старухой долго глядели друг на друга, не решаясь заговорить. Уж не сон ли это? Они повертели в руках документы, затем, не сговариваясь, побежали к воротам, поглядели вслед помещику и, наконец, оба засмеялись, а потом заплакали.

Сидя на крылечке и отирая слезы, Хоу Чжун-цюань вспоминал свою горькую жизнь. Перед ним вставала бескрайняя пустыня с сыпучими барханами, по которой он и в бурю и в снегопад водил верблюдов. Вспомнилось, как уплывали надежды, становясь все туманнее, все расплывчатее, точно горизонт в сумерках; вспомнилось, как он болел и чуть не умер. Смерть тогда казалась ему счастьем, а жизнь после болезни стала еще более тяжкой. Он вспомнил, как уверовал в учение о возмездии, как успокоился на том, что правда победит в будущей жизни. И вдруг — и правда, и счастье пришли к нему в этой жизни. Об этом он никогда и мечтать не смел. Он понимал, что нужно радоваться, и он в самом деле радовался, но слезы неудержимо текли у него из глаз. Точно воскреснув, ожили в нем былые чувства, он уже не был прежним старым упрямцем. А жена все еще не верила ему и ворчала.

— Ты опять вернешь землю? Опять? Эх, ты!

Хоу Чжун-цюань, наконец, встал, вытер слезы и, взяв документы, вышел на улицу.

Жена бежала за ним и причитала:

— Ты все еще упрямишься, все еще трусишь? Все еще веришь в его бредни?

— Нет, — ответил старик, — я отдам документы Крестьянскому союзу. Я им всем расскажу, всем, всем… Мир действительно перевернулся. Ха-ха!

Все от души смеялись рассказу старика.

— А ты не спросил, откуда у него богатство? От счастливой судьбы?

— А ты, дядя Хоу, не поскачешь за ним на Западное небо на резвом скакуне?

— Старик такой простофиля, — вздохнул кто-то в толпе. — Всю жизнь отдавал себя на растерзание, но теперь как будто очнулся.

— Будда, отец, не наш бог, — улыбнулся Хоу Цин-хуай. — Сколько лет мы жгли ему свечи, но он так и не обратил на нас внимания. А вот пришел приказ председателя Мао — и нам сразу дали землю. Его мы и должны благодарить. Верно?

Старик молчал, растерянно улыбаясь.

— А если эту землю в самом деле отдать тебе, — спросили его, — ты снова вернешь ее помещику?

Но Хоу Чжун-цюань решительно замотал головой:

— Нет, нет, после вчерашнего собрания и я понял, ха-ха!

Подобные случаи становились широко известны, мгновенно распространялись по всей деревне, вселяли бодрость в людей и укрепляли веру в правоту их дела.

ГЛАВА LIII Демократия в действии

Крестьяне совсем забросили работу на полях, толпами ходили из дома в дом, то искали активистов и членов бригады, то вступали друг с другом в жаркие споры. Потом опять шли к руководителям, чтобы те разрешили их споры или выслушали какие-нибудь предложения.

Все это мешало работе комиссии по переделу земли. Члены комиссии возмущались:

— Сбросили помещичий гнет, так и вознеслись! Никакой узды на вас нет! Посидели бы сами на такой работе!

Но никто их не слушал. Тогда на воротах появилась записка: «Посторонним вход воспрещается».

Ян Лян, однако, осудил такое поведение активистов:

— Руководители не могут уклоняться от общения с массами, от предложений, выдвигаемых крестьянами.

— Но ведь это демократия сверх меры, — оправдывались активисты. — Так порядка не установить. Ведь этак предложениям конца не будет.

Ян Лян и Чжан Юй-минь нашли новое помещение для заседаний: три выходящие на север комнаты в доме Цзян Ши-жуна. Туда не проникало солнце; во дворе, где росла большая акация, вмещалось много народу. Цзян Ши-жун с женой перекочевали в свой старый, почти пустой дом, в котором жил сторож, их бедный родственник, плативший, однако, арендную плату.

Ян Лян и Ху Ли-гун занялись организационной работой и прежде всего — созданием крестьянских групп для обсуждения всех спорных вопросов. Решения, принятые там, должны были разбираться на совещаниях председателей этих групп. Такой порядок всех удовлетворил: лучше разобрать все вопросы сообща, чем каждому в отдельности бегать за Чжан Юй-минем или другими активистами.

Чжан Бу-гао не справлялся с работой, и в помощь ему дали Хань Тин-шуя. Ян Лян и Ху Ли-гун посещали то одну, то другую группу, заходил иногда и Чжан Юй-минь. Вэнь Цай, проводивший все время в комиссии по переделу, изредка тоже принимал участие в жарких прениях, возникавших в группах, которые все разрастались.

Была создана и женская группа. Управившись с домашней работой, женщины собирались вместе, и Ян Лян умело заводил разговор об их тяжелой жизни, о перенесенных обидах. Женщины говорили без умолку и плакали, вновь переживая свои страдания.

Дун Гуй-хуа уже не мучили опасения. Муж ее, Ли Чжи-сян, больше не мешал ей.

— Знай себе заседай, и я буду заседать, — говорил он. — Сюй Юу не вернется, а если и вернется, теперь он не страшен. Сделаем и с ним то же, что с Цянь Вэнь-гуем. Если же он и вправду станет контр… контрреволюционером, тогда и жизнью поплатится. Чжан Пинь наказал нам глядеть в оба за помещиками и за теми, с кем они связаны. Уж если Хоу Чжун-цюань перестал бояться, так нам и подавно не страшно.

Даже дряхлые старики стали припоминать прошлое и жалели, что не выступили на собрании. Теперь они набрались храбрости и ораторствовали в группах.

Среди крестьян уж не находилось сочувствующих помещикам, и жена Ли Цзы-цзюня не смела высунуть нос на улицу. Стоило ей появиться, как ее осыпали насмешками.

— Тьфу, приплати она мне, и то я на нее не взгляну. А она-то старается! Целыми днями кривляется перед нами, все норовит изменить мужу!

Старый ханжа Хоу Дянь-куй тоже уже не смел греться на солнышке и, точно крыса, заполз в свою нору.

Помещики лишились своей былой силы, а все их прихвостни теперь заискивали перед деревенскими властями, всячески старались угодить и признавали свои ошибки. Прихвостень Сюй Юу Ван Жун, страшась возмездия, по собственному почину выразил свое раскаяние в письме к Крестьянскому союзу.

Но нельзя было заниматься только переделом земли, и крестьяне мало-помалу вернулись к обычным делам. Еще не все фрукты были проданы, а Жэнь Тян-хуа, Хоу Цин-хуай и Ли Бао-тан были заняты в комиссии по переделу земли. Найти им замену не составило труда, так как всем хотелось приняться за работу. Продажу фруктов поручили другим, нашлись здесь люди, занимавшиеся прежде мелочной торговлей, и в два-три дня все было закончено. Яблоки и груши еще не начали продавать, а за одни только хулубины уже выручили около восьми миллионов юаней. Одни предлагали купить на эти деньги скот для бедняков, другие мечтали о колодце с насосом, но боялись, что каждому в отдельности ничего не достанется. Наконец, после долгих споров решили, как хотело большинство — разделить деньги между всеми. Зная, что бригаде придется скоро покинуть деревню, что затягивать этого дела нельзя, к этому решению присоединился и Ян Лян. Но комиссия по переделу земли была и так перегружена, поэтому распределение денег — по достатку семьи и по числу ее членов — поручили председателям групп.

Помещикам было оставлено кое-какое имущество, а остальную утварь, сельскохозяйственные орудия и запасы зерна, подлежащие конфискации, переписали и опечатали.

В группах шло оживленное обсуждение: кому и что дать из конфискованного добра.

В борьбе с помещиками добиться единства среди крестьян было не так трудно. Когда же поднимались личные вопросы, договориться было нелегко. У всех были свои желания, свои заботы, каждому хотелось получить побольше. Поэтому собрания в группах проходили бурно, каждый шел сюда со своими сомнениями, и здесь же с крестьянами велась изо дня в день воспитательная работа. В группах учили, что с врагом надо бороться упорно, но со своими быть уступчивее. Только путем взаимных уступок можно сплотиться теснее и не вызвать злорадного смеха у помещиков.