Альбер Коэн - Любовь властелина

• Название: Любовь властелина
• Автор: Альбер Коэн
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905720-10-9

Альбер Коэн (1895–1981) — один из наиболее выдающихся и читаемых писателей во Франции, еще при жизни признанный классиком, которого уважительно называют «Бальзаком XX века». Вершина его творчества — трилогия романов «Солаль», «Проглот» и «Любовь властелина» (Гран-при Французской Академии). «Любовь властелина» (1968) — «фреска, запечатлевшая вечное приключение мужчины и женщины» (смертельная любовь, как у Тристана и Изольды), изображает события 1936 года, происходящие в Женеве времен Лиги Наций, в разгар «нарастания опасности» — приближается Холокост. Солаль, еврей-дипломат, окруженный надоедливыми восточными родственниками, побеждает сердце Ариадны, новой госпожи Бовари, жены недалекого бельгийского чиновника. Эта книга восходит к Песни песней (влюбленная плоть, Ветхий завет) и к «Тысяче и одной ночи» (полная свобода повествования), но также и к «Диктатору» Чаплина и к его господину Верду (человек-марионетка, «еврейский» взгляд на социальную неразбериху). «Любовь властелина» — всеобъемлющую и уникальную книгу — справедливо сравнивают с «Поисками утраченного времени», с «Улиссом», с «Лолитой». Это невероятный, страстный, совершенно ни на что не похожий, самый нетривиальный роман о любви, написанный по-французски в ХХ-м столетии. Ни до, ни после Коэна о человеческих взаимоотношениях так не писал никто.

---

Дверь наконец открылась, и Доблестные повставали с мест, и Соломон забыл свой стих, и руку Салтиеля и вправду немедленно поцеловали. Тогда маленький старичок, ослабев от наплыва чувств, достал носовой платок в крупную клетку и шумно высморкался. Солаль пригласил их присесть, и кефалонийцы расселись по местам, причем Соломон был поражен мягкостью кресла и чуть было не утонул в нем целиком.

— Хорошо ли прошла беседа с господином председателем Совета министров? — предварительно кашлянув, спросил Салтиель.

— Речь шла о вещах, представляющих государственную тайну, я не могу говорить об этом, — ответил Солаль, который знал, какой ответ придется им по душе.

— Совершенно верно, Ваше Превосходительство, — встрял Проглот, ибо не мог упустить возможность вмешаться и обратить на себя внимание. — Покорнейше прошу заметить, совершенно верно.

— А скажи мне, Соль, вы хорошо расстались с господином президентом Совета министров?

— Мы обнялись и расцеловались.

Дядюшка притворился глухим, чтобы еще раз услышать последнюю фразу и быть уверенным, что все расслышали ее как следует. Он кашлянул, оглядел четыре доблестных лица, полюбовался произведенным эффектом.

— То есть вы обнялись и поцеловались, ты и первый министр, очень, очень хорошо, — сказал он громко, в расчете на Маттатиаса, который был порой туговат на ухо. — А скажи мне, дитя мое, это государство Ватикан, мне кажется, оно такое маленькое, такое незначительное и жалкое, мне обидно за господина Папу, у него такое хорошее лицо. А может, Лига Наций смогла бы-таки ему увеличить территорию, все же это он глава суверенного государства? Ну, впрочем, я говорю тебе это, чтобы ты поразмыслил на досуге, просто, понимаешь, мне уж больно симпатичен Его Святейшество. Ладно, ты увидишь, если тебе удастся чем — нибудь помочь, это будет доброе дело. Итак, сын мой, как я узнал вчера, тебе еще присужден-таки орден от богатейшего Леопольда Второго, короля Конго. Я забыл сказать вам об этом, господа, — заметил он, обратившись к примолкшим кузенам. — Соответственно, ты командор двух орденов, французского и бельгийского. Я всегда питал уважение к Бельгии, это страна торжества здравого смысла. А кстати, дитя мое, — добавил он с невинным видом, — президент республики тебе не предлагал в последнее время орден Почетного легиона? Нет? Забавно. Никогда он мне особенно не нравился.

Солаль предложил прохладительные напитки. Салтиель заказал маленький черный кофе, если возможно. Соломон охрипшим голосом осмелился сказать, что ему очень нравится малиновый сироп, и он промокнул лоб, омертвевший от стыда. Михаэль отдал предпочтение коньяку с двумя яичными желтками. Прикрепив свою жвачку к ручке кресла, Маттатиас сказал, что он не хочет пить, но согласен принять ценную бумагу, чтобы попробовать что-нибудь попозже, в городе.

— Что касается меня, Ваше Высочество, — сказал Проглот, — мне хватит какой-нибудь мелочи, скромней некуда. Несколько ломтиков ветчины, чистой и кошерной части свиной туши. С горчицей и мягкими хлебцами, если сие возможно.

— Не слушай этих невеж! — вскричал Салтиель, который больше не мог сдерживаться. — О бесстыдники, о грубияны, кто вас воспитывал и где, думаете, вы находитесь! В привокзальном буфете или же в таверне? Соль, если ты простишь их, кофе каждому, и ничего больше! — (Скрестив руки и чувствуя себя как дома, он одного за другим окинул взглядом невеж.) — Малиновый сироп, вот и впрямь! Яичные желтки! Ценные бумаги! А этот бесстыдник, настоящий франкмасон со своей ветчиной!

— О, сердце тигра! Невинный скромный брекфаст, и тот надо вырвать у меня изо рта.

Спустя несколько минут мисс Уилсон, — которой Солаль соизволил церемоннейше представить всех Доблестных, отдельно отмечая степень родства, — расставила перед экстравагантными посетителями пять чашек кофе и вышла, не сказав ни слова, более обычного лишенная всех фундаментальных выпуклостей, так что Проглот позволил себе спросить, где перед у этой очевидной девственницы, а где зад. Салтиель испепелил его взглядом. Последний раз он приводит этого демона в приличные места! А демон, взбодренный улыбкой Солаля, скрестил ноги, чтобы выставить напоказ лаковые лодочки, понюхал гардению, погладил свою бороду, испачкав черным пальцы, и взял слово.

— Дорогое вы наше Превосходительство, — обратился он к Солалю с лукавым и понимающим видом, — есть ли у вас вакантная должность начальника отдела для способного человека?

— По сути дела, — сказал Солаль, — вы были бы самым толковым руководителем, который когда-либо у меня работал.

— Дело сделано, Ваше Превосходительство! — прервал его Проглот, вставая. — Я согласен! Договор на уровне волеизъявления заключен, вступает в силу безупречный и двусторонний контракт, хотя и заключенный на словах. Спасибо от всей души! Вы добровольно высказали Ваш высочайший указ, и теперь я рассчитываю на Ваше честное слово и лояльность! До скорого, Ваше любезнейшее Превосходительство, — сказал он, направляясь к двери, — и будьте уверены, что я оправдаю оказанное мне высокое доверие!

— Куда идешь ты, несчастный? — вскричал Салтиель, преградив ему дорогу.

— Сделать заявление прессе о моем назначении, — ответил Проглот, — познакомиться с подчиненными, обойти замок, обменяться мнениями, раздать приказания и рекомендации, подсобрать налоги.

— Я запрещаю тебе выходить отсюда! Соль, не позволяй этому человеку чернить твое имя! Объясни ему, что он никуда не назначен! Начальник отдела, вот уж впрямь! Ты что, не знаешь, что он здесь все развалит? А ты сядь, дитя Сатаны! Соль, везде, где ни пройдет этот человек, воцаряется мерзость запустения! Обещай, что ты его не назначишь!

— Я не могу обещать, поскольку я его уже назначил, — сказал Солаль, чтобы как-то утешить Проглота. — Но в соответствии с вашим желанием я его увольняю.

Проглот вполголоса пожелал Салтиелю, чтобы его приподняло да шлепнуло, но потом утешился мыслью о визитных карточках, которые он закажет незамедлительно, и в них будет значиться, что он — бывший начальник отдела в Лиге Наций! Он сложил руки и в свою очередь смерил взглядом Салтиеля, пока Солаль, улыбаясь, что-то писал, — ему пришел в голову способ скрасить последние годы Салтиеля.

— Дядюшка, могу ли я попросить вас выполнить некую официальную миссию для Лиги Наций?

Салтиель побледнел. Но он сумел повести себя достойно и сдержанно и ответил, что весь целиком в распоряжении организации, которую давно ценит и уважает, и если его слабые познания могут быть полезны, и тэдэ. Короче, он остался очень доволен своим ответом. Бросив индифферентный взгляд в сторону Проглота, мирный взгляд сильного человека, издавна привыкшего к успеху, которого ничем не удивишь, он с бьющимся сердцем спросил, в чем же заключается эта миссия. Ему тогда объяснили, что раввин Лозанны недавно информировал Секретариат, что он организует серию конференций о Лиге Наций. Первая состоится как раз сегодня в четыре тридцать. Будет весьма уместно и вежливо послать туда представителя Лиги Наций, облеченного полномочиями и аккредитованного официальным письмом, который почтит своим присутствием эту конференцию и передаст пожелания Генерального секретаря. Согласится ли дядюшка отправиться в Лозанну?

— Незамедлительно, сын мой, — сказал Салтиель, вставая. — Лозанна совсем близко от Женевы. Я быстро сяду на поезд. Давайте верительную грамоту. Спасибо. Прощайте, дитя мое, я бегу на вокзал.

— Погодите, — сказал Солаль, отдал по телефону какие-то распоряжения по-английски, положил трубку и улыбнулся маленькому старичку. — Дядюшка, вас отвезут в Лозанну на официальной машине, которая потом привезет вас обратно в Женеву, как только ваша миссия будет считаться выполненной. Машина ждет вас. Швейцар проводит вас до нее.

Еще раз Салтиель метнул в Проглота спокойный взгляд триумфатора. Держа в руке рекомендательное письмо, он предложил кузенам сопровождать его в качестве советников, если, конечно, все согласны, что лишь он имеет право, как облеченное полномочиями лицо, говорить с раввином. Все Доблестные приняли его предложение, кроме Проглота, который, в очередной раз скрестив руки, заявил, что он не привык быть на вторых ролях, и к тому же миссия, обращенная к простому раввину, скорей всего невежде, ему кажется вовсе лишенной интереса.

Высунувшись в окно, Солаль следил за отъездом дядюшки, которому шофер в ливрее, сняв кепку, открывал дверцу «роллс-ройса». Носитель миссии проворно взобрался в машину, потупив голову на манер чрезвычайно занятых политических деятелей и министров, рядом с ним сели Маттатиас и Михаэль, а Соломон сел рядом с шофером. Машина тронулась, Солаль улыбнулся, он радовался, что удалось сделать доброе дело. Миссия была абсолютно безопасна, если дядюшка даже что-то перепутает, раввин будет к нему снисходительным. Евреи всегда разберутся между собой.