Ян Добрачинский - Тень Отца

• Название: Тень Отца
• Автор: Ян Добрачинский
• Жанр: Классическая проза

"Тень Отца" - роман замечательного польского писателя Яна Добрачинского, автора знаменитых "Писем Никодима". Как и "Письма Никодима" этот роман основан на новозаветных событиях: Добрачинский написал историю Иосифа Обручника или скорее он пересказал евангельскую историю, т. к. ее мог видеть сам Иосиф.

---

В этот раз Иисус молился вслух. Иосиф боролся с горячим желанием подойти поближе и услышать хотя бы часть молитвенной беседы Иисуса со Всемогущим. Несмотря на робость, вызванную уважением к глубоко личному характеру разговора со Всевышним, желание пересилило, Иосиф подошел на несколько шагов ближе и услышал слова:

— Отец, — говорил мальчик, — как долго Ты еще будешь отдалять этот час? Я так сильно жду его. Я сгораю от нетерпения. Знаю, что он будет мучительным, и Я боюсь боли. Но Я знаю и то, что он откроет Тебя, Твое милосердие и Твою любовь. Отец, Я так сильно этого хочу! Люди не знают, какой Ты. Они не любят Тебя, а боятся. Я хочу, чтобы Ты был любим. Это желание поглощает Меня. Вели, чтобы исполнилось время, которое Ты для Меня предназначил. Но пусть, Отец, во всем будет Твоя воля. Я хочу ей полностью отдаться. Пусть то, что должно произойти, совершится тогда, когда Ты решишь!

Иосиф отпрянул назад. Услышанные им слова ошеломили его. Они открывали такую глубину!.. Чем же по сравнению с ними были все его собственные битвы, которые он когда‑либо вел внутри себя! Какими ничтожными были жертвы, которые он приносил!

Иосиф медленно спускался по склону. Солнце поднималось все выше. Наступая на свою тень, он видел, как она становилась короче, таяла на глазах. Неожиданно он вздрогнул от боли в груди, короткой, не очень острой. Но благодаря ее прикосновению он обнаружил связь между недавно перенесенной им болезнью и только что услышанными словами молитвы. Иосиф понял, что, прежде чем наступит час, о котором молил Иисус, тень должна будет полностью исчезнуть…

Но это открытие не вызвало печали. Наоборот, к Иосифу пришла тихая радость. Он чувствовал, что сейчас открывается не всемогущество, но превышающая всякую меру любовь.

17

Город был настолько заполнен паломниками, что на его узких улочках почти невозможно было передвигаться. На храмовой площади люди стояли плотной толпой, плечом к плечу. Невероятная давка возникла у лотков менял и палаток, где продавали жертвенных животных.

Праздник Пасхи собрал в этом году необычайно большое количество верующих. После подавления восстания Иуды из Гамалы во всем крае воцарился мир. Быстро стали отстраиваться города и деревни. Люди забыли о вызвавшей столько нареканий переписи. Римляне старались расположить к себе население. Наместник Копоний проявлял снисходительность во всем. Он лично содействовал восстановлению галерей храма. Уже не было речи, чтобы на его фронтоне вновь был установлен римский орел. Вместо орла, уничтоженного группой молодых фарисеев в последние дни правления Ирода, на фронтон вернулась золотая виноградная кисть. Отрядам римских солдат, расположенным в городе, был дан приказ выступать без своих знамен с изображением цезарей, чтобы не оскорблять религиозные чувства иудеев. Первосвященник получал золото, чтобы от имени цезаря приносить ежегодную жертву Яхве.

В надежде на то, что придет время покоя и благоденствия, все, кто только мог, отправились в этот год в паломничество.

Для Иосифа и Мириам, которые на протяжении многих лет не могли совершать положенное предписаниями посещение храма, это был день большой радости. В предыдущем году они были в Иерусалиме, но без Иисуса. На этот раз они взяли Его с собой. Иисус шел в это паломничество уже не как ребенок с родителями, но как мужчина, выполняющий свою религиозную обязанность.

Они собирались принести жертву. Иосиф хотел также поговорить с кем‑нибудь из великих учителей об обучении Иисуса. Этот вопрос надо было решить окончательно. Здоровье к Иосифу не возвращалось. Он постоянно ощущал какую‑то тяжесть, быстро уставал, ему не хватало увлеченности в работе. Но он заставлял себя работать, хотя, несмотря на всю силу воли, уже не мог трудиться много. Работа Иисуса сделалась необходимостью, и мальчик все чаще приходил на выручку отцу. Тем не менее Иосиф чувствовал, что не должен своей беспомощностью ложиться бременем на будущее своего Сына.

Долгими неделями он отчаянно боролся с собой. Вначале ему казалось, что прежние силы вернутся к нему. Он преодолевал свое нетерпение. Но проходило время, а силы не возвращались. Наконец, он понял, что эта болезнь останется с ним навсегда, и он уже больше не будет таким, каким был раньше. Теперь он должен был бороться с отчаянием. Он очень сильно любил работу и остро чувствовал свою ответственность за семью. Навязчивый голос шептал ему на ухо, что, если он лишился многих приносящих радость вещей, то, по крайней мере, должен сохранять способность к труду и обеспечению семьи. В тяжелой борьбе Иосиф преодолевал искушение. Он убеждал себя в том, что и этот преждевременный недуг для чего‑то входит в планы Всевышнего, Который, вначале наделив его способностями для определенной деятельности, теперь мог лишить его возможности этой деятельности. Такова, должно быть, Его таинственная воля. И если бы он, Иосиф, стал этому сопротивляться, это был бы бунт. Теперь Иосиф не искал своей вины и не усматривал наказания в том, что его постигло. Он хотел принять волю Всевышнего в смирении и молчании. Теперь он уже не позволял себе жалоб. Он старался всегда быть в хорошем настроении и улыбаться.

Он не знал, как соединить свое нездоровье и планы отправить Иисуса учиться в Иерусалим. Он заговорил об этом с Мириам. Вопрос стоял так: если отдать Иисуса кому‑либо из раввинов для обучения, то без Него им будет еще тяжелее.

Из слов Мириам Иосиф понял, что ее гораздо больше, чем материальные трудности, беспокоит то, что Сын будет вдали от них; кроме того он заметил, что она не совсем уверена в необходимости для ее Сына учиться на книжника. Однако, как всегда, она была готова к любой жертве. Она согласилась с Иосифом, что во время пребывания в Иерусалиме надо будет решить вопрос об обучении Иисуса.

В переполненном людьми городе традиционную пасхальную трапезу приходилось совершать по очереди. Галилейским паломникам, поскольку их было очень много, учители позволили есть агнца в тот вечер, который предшествовал пасхальному. Люди объединялись, чтобы можно было вместе подготовить пасхальную трапезу. Сразу после трапезы надо было уступать это место другим людям. Но все равно не все уместились в городских стенах, и многим пришлось совершать эту трапезу в разбитых за пределами города палатках.

Иисус, Мириам и Иосиф всю праздничную неделю жили в палатке, а для пасхальной трапезы нашли комнату в городе. Они должны были совершить эту трапезу вместе с семьей Клеопы и еще одной семьей, тоже прибывшей из Галилеи. Все проходило согласно традиции. На столе были зажаренный целиком ягненок, пшеничные лепешки, горькие травы и красный растительный соус. Иосиф, как старший среди собравшихся, следил за соблюдением порядка. Стоя с посохами в руках, они пропели:

Когда Израиль вышел из Египта,

Когда дом Иакова оставил чужих,

Тогда Иуда стал святым во Храме,

А Израиль царством…

Затем они приступили к самой трапезе. Они ели, пили вино из общей чаши, переходящей из рук в руки. Когда чаша прошла по третьему кругу, они снова встали, чтобы воспеть радостный гимн:

Прославляйте, слуги Господни, имя Господне!

Да будет оно благословенно

Ныне и во веки веков,

От восхода и до захода солнца…

Во время пения они ритмично двигались, словно в танце. Это был гимн радости и братства. Они испили еще одну чашу, а потом стали быстро убирать со стола. Их время вышло, и уже другие ждали своей очереди накрыть на стол.

В благоговейной тишине, размышляя над словами псалмов, они возвращались к своей палатке через полный праздничного гама город. Несмотря на поздний час никто не спал. С террас доносились песни, везде горели огни, толпы людей ходили по улицам. Двери домов, согласно древней традиции, были окроплены кровью ягненка. Высоко над домами возвышался храм, который был освещен венцом из факелов и лампад. Он казался сплошной горой огней.

Три дня спустя паломники, прибывшие из Назарета и Сефориса, готовились в обратный путь. Было условлено, что люди соберутся в группы за городом на дороге, ведущей в Иерихон, потому что объединиться в городе, все еще полном паломников, было невозможно. Только в последний день Иосифу удалось отыскать раввина Иегуду бен Герима, который был другом знаменитого Йоханана бен Заккая. У Иосифа при себе было поручительство начальника синагоги из Назарета. Фарисей, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, выслушал просьбу Иосифа, а затем равнодушно пожал плечами. Конечно, заверил фарисей, он может поговорить со знаменитым Йохананом бен Заккаем о мальчике, если за Него ручается начальник синагоги. Однако вряд ли стоит надеяться на то, что знаменитый раввин захочет взять мальчика к себе. У учителя много учеников, подающих большие надежды и являющихся выходцами из знатных фарисейских семей. Он, Иегуда, не считает вероятным, чтобы у Сына плотника из Назарета — он скривил губы, произнося название города, — был шанс превзойти их. А кроме того, он не сможет сказать раввину о мальчике прямо сейчас. В праздничные дни раввины заняты более важными делами, чем проблемы с желающими обучаться у них мальчиками. Наконец, он, раввин Иегуда, знает, что знаменитый раввин Йоханан занят вопросом истолкования одного неясного отрывка из священных книг: «Я буду говорить притчами и объяснять извечные тайны», — и ему сейчас нельзя мешать.