Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

• Название: История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I
• Автор: Алексей Величко
• Издательство: ООО «Издательство «Вече»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905820-63-2

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Пятитомное сочинение А.М. Величко «История Византийских императоров» раскрывает события царствования всех монархических династий Священной Римской (Византийской) империи — от св. Константина Великого до падения Константинополя в 1453 г. Это первое комплексное исследование, в котором исторические события из политической жизни Византийского государства изображаются в их органической взаимосвязи с жизнью древней Церкви и личностью конкретных царей. В работе детально и обстоятельно изображены интереснейшие перипетии истории Византийской державы, в том числе в части межцерковных отношений Рима и Константинополя. Приводятся многочисленные события времён Вселенских Соборов, раскрываются роль и формы участия императоров в деятельности Кафолической Церкви. Сочинение снабжено портретами всех императоров Византийской империи, картами и широким справочным материалом.

Для всех интересующихся историей Византии, Церкви, права и политики, а также студентов юридических и исторических факультетов.

Настоящий том охватывает эпоху от Константина Великого до Анастасия I.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Когда к нему поступило обращение императоров прибыть в столицу для хиротонии, пресвитер охотно его принял, но, желая соблюсти важность и подчеркнуть свою значимость, не спешил с отъездом. Более 3-х месяцев добирался он до Константинополя, не торопя свой эскорт. Наконец, 10 апреля 428 г. состоялось его рукоположение в большой Константинопольской базилике в присутствии императора св. Феодосия, императрицы св. Евдокии, сената, клира и многочисленного народа[653].

Заступая в должность, Несторий решил продемонстрировать свою нетерпимость к еретикам и прочим инакомыслящим, сделав эту черту своей политики своеобразной «визитной карточкой». На процессе хиротонии Несторий, обращаясь к царю, воскликнул: «Император, дай мне землю, очищенную от еретиков, — и я воздам тебе за это Небо!». На самом деле, став архиепископом столицы, он, кроме того, проявил себя как очень деятельный администратор. Несторий весьма активно боролся с различными ересями и в скором времени организовал настоящие гонения на ариан, монтанистов, валентиан, маркионитов и другие церковные партии, добившись издания (или реанимации) целого ряда государственных законов, подвергавших еретиков ссылкам, конфискации имущества, лишению гражданских прав, заключению в тюрьму.

Первоначально всем казалось, что патриарх постарается показать свою независимость по отношению к царскому двору — его солидность и важный вид предрасполагали к такому умозаключению. Но уже на другой день после своего посвящения он явился во дворец, а затем положил в постоянную практику общение с придворными и с самими императорами. Несторий сделался записным царедворцем, обзавёлся обширными связями и, выдавая себя за знаменитого богослова, часто беседовал со св. Феодосием Младшим, который проникся к нему, как богослову, искренним уважением. Со св. Евдокией Несторий также сумел наладить добрые отношения: он напоминал ей софистов Афин и знаменитых ораторов, в среде которых она провела своё детство и юность, но св. Пульхерия весьма настороженно следила за патриархом, не очень доверяя ему.

Желая завоевать единоличное доверие царя и царицы, заметив некоторую намечавшуюся холодность в отношениях между ними и св. Пульхерией, Несторий решил сыграть на опережение, окончательно рассорив св. Феодосия с сестрой. Как ему показалось, св. Пульхерия слишком благосклонна к уже упоминавшемуся другу детства императора Павлину; до самой августы и ранее доносились злоречивые сплетни, однако она мало обращала внимания на скрытые насмешки придворных евнухов. Но теперь упрёки о необходимости соблюдать обет девства, ранее данный ею Богу, о целомудрии и воздержании от пылких чувств были ей публично высказаны патриархом Несторием. Конечно, внучка великого св. Феодосия I сумела поставить на место зарвавшегося клирика, но с тех пор возненавидела его всей душой[654].

Чувствуя — конечно, излишне самоуверенно и явно ошибочно — в своей душе талант богослова, Несторий в скором времени попытался закрепить в общецерковном сознании и практике богослужения те идеи, которые вынашивал уже давно, ещё в Антиохии. Надо сказать, что Несторий был далеко не одинок в своём богословии. Ему лишь принадлежит дерзость первому публично объявить их и заставить признать общепризнанными изложениями истины Боговоплощения. Например, его духовный отец и учитель Феодор Мопсуэстийский со свойственной ему прямотой так и отвечал на вопрос: «Кем был Христос?» следующим образом: «Человек был во чреве Девы Марии, человек и вышел из неё. Человек этот, Иисус, ничем не отличался от людей одной с ним природы, кроме того, что Бог даровал Ему благодать»[655].

Как-то раз синкелл Нестория, пресвитер Анастасий, проповедовал народу в присутствии самого патриарха; остановившись на минуту, как будто желая раскрыть перед пришедшими удивительную тайну, он заявил, что не следует называть Деву Марию Богородицей, Матерью Божьей, поскольку она была человеком, а от человека Бог родиться не может. Поднялся страшный шум, народ возмущённо роптал, и тогда встал сам Несторий и, защищая своего синкелла, подтвердил сказанное: «Мария — не Богородица, а Христородица!».

Эта явно заранее организованная сцена имела широчайший резонанс в Константинополе и вообще на Востоке. Друзья при дворе, взволнованные народными нестроениями, предложили Несторию более категорично и ясно заявить свою позицию, должную отныне считаться официальной точкой зрения Константинопольской церкви. Нашёлся и удачный повод — канун Рождества Христова, 25 декабря 428 г. В этот день, взойдя на амвон для проповеди, Несторий долго и обстоятельно объяснял, почему, на его взгляд, Богородица должна именоваться исключительно «Христородицей». Раскол среди присутствовавших сенаторов, клириков и прихожан образовался страшный: одни защищали Нестория, другие гневно протестовали против его слов. Раздосадованный тем, что его слова не восприняты всеми, как «руководство к действию», Несторий внезапно обернул свои выпады на представителей самого Константинопольского клира, опять публично заявив, будто отдельные иереи, слабо разбиравшиеся в вопросах веры, смущают христиан и не удосуживаются поучиться у более мудрых богословов. Этот несправедливый упрёк в невежестве задел за живое пресвитеров, некоторые из которых являлись питомцами ещё св. Иоанна Златоуста. Из своей среды они срочно вызвали человека, способного отстоять традиционную точку зрения о Богородице, — титулярного епископа Прокла[656].

Для публичной защиты своего мнения Прокл выбрал один из праздников в честь Богородицы и в блистательных выражениях обосновал, почему Она должна величаться именно таким образом: «Не считай, человек, этого рождения (то есть рождения Христа. — А.В.) унизительным, когда оно для нас сделалось источником спасения. Если бы Он не родился от жены, то не умер бы; если бы не умер, то не упразднил бы Своей смертью имущего державу смерти, сиречь, диавола (Евр. 2, 14)»[657]. Его успех был полным; слыша овации мирян, собравшихся в храме, Несторий опасался дать немедленный отпор, сказав лишь, что не желает стеснять свободу других, но вскоре объявил сторонников Прокла еретиками. Началась открытая война в церковном алтаре между патриархом и его же священниками[658].

Однажды во время службы, когда Несторий по обыкновению проповедовал, встал Евсевий — будущий епископ Дорилейский, в те дни ещё адвокат, и громким голосом объявил, что патриарх еретичествует. А спустя некоторое время на стенах храма появилось объявление, гласившее, что Несторий — не кто иной, как еретик, исповедующий учение Павла Самосатского. Взбешенный Несторий тут же собрал нечто вроде собора из присутствующих в Константинополе проезжих епископов и отрешил от Церкви тех пресвитеров, которые выступали против него. Но, будучи осторожным, он опять не посмел коснуться личности народного любимца Прокла. Правда, в виде ответной меры, узнав об одном собрании христиан, где проповедовали его противники, он приказал солдатам разогнать его.

Это очень не понравилось столичным жителям, которые кричали: «У нас есть император, но епископа нет!»[659].

Между тем волнения в Константинополе стали известны всему православному миру: будучи довольно тщеславным, Несторий рассылал свои поучения во все края света, желая тем самым продемонстрировать свою учёность и приобрести новых поклонников собственного таланта. Но тут ему пришлось столкнуться уже не с подчинёнными клириками Константинопольской церкви, а с самим св. Кириллом Александрийским — племянником Феофила, давнего врага св. Иоанна Златоуста. Это был великий богослов, организатор и администратор, сумевший в годы своего патриаршества чрезвычайно высоко поднять авторитет Александрийской церкви. Как и его дядя, св. Кирилл был убеждён в превосходстве Александрийской кафедры, присутствовал в составе александрийской делегации в позорном «Соборе у Дуба», и даже отказался включать имя Златоуста в диптихи, когда это сделали все остальные Поместные церкви. Он ознакомился с сочинениями Нестория и понял, что настал удачный час рассчитаться с Константинополем. В день Пасхи 429 г., когда Александрийские патриархи имели обыкновение рассылать пасхальные окружные послания, он подготовил послание под заголовком «Письмо к пустынникам Египта». В нём он раскрывал тайну Воплощения и предостерегал христиан следовать сомнительным учениям, к которым следовало отнести и те, где встречается отрицание Богородицы — явный намёк на Нестория, хотя тот и не был назван по имени.

Конечно, получив список с послания, Несторий оскорбился, о чём доброхоты немедленно оповестили св. Кирилла. Тогда Святитель направил Несторию открытое письмо, в котором предлагал ему отказаться от своих слов и признать Святую Деву Богородицей. «Если же этого не будет сделано, — добавил св. Кирилл в письме, — то знай, что за веру во Христа мы готовы всё претерпеть, подвергнуться узам и самой смерти»[660]. Таким образом, Александрийский патриарх прямо указывал, что, во-первых, хотя ему известно о расположении императорского двора к его Константинопольскому собрату, но, во-вторых, он готов к войне. Несторий посчитал ниже своего достоинства отвечать ему, и ограничился тем, что св. Кириллу дал ответ некий пресвитер Фотий — ответ получился колкий и маловразумительный. Но обстоятельства вынудили его всё же отвечать: настойчивый Александрийский архиепископ не давал ему покоя, наступая по всем фронтам; впрочем, ответы Нестория были малообоснованными. Он в основном «прощал» александрийца за дерзость, много говорил о братской любви и христианском смирении.