Юлия Белова - «Бог, король и дамы!»

• Название: «Бог, король и дамы!»
• Автор: Юлия Белова
• Жанр: Исторические приключения

Первый роман трилогии «Виват, Бургундия!».

Франция XVI век. Религиозные войны.

Действие первого романа охватывает период с 1560 по 1572 гг. Юные герои пытаются определить свое место в мире, раздираемом религиозными междоусобицами, семейными вендеттами и политическими сражениями. Их связывают родственные узы, но разделяет война. Смогут ли они найти себя и обрести гармонию между собой и окружающим миром?

К своей фантазии авторы прибавили также превосходное знание многочисленных исторических материалов по описываемой ими эпохе. Буквально с первых же страниц чувствуется, какой большой труд был проведён по сбору всевозможной информации о Франции (и не только, ведь периодически действие перемещается в Испанию и Нидерланды) 16 века.

---

Князь-архиепископ призвал к порядку придворных, разогнал Бог весть что возомнивших о себе пасторов, громогласно объявил, что покойный брат всегда был добрым католиком и, наконец, отслужил по нему заупокойную мессу. С богослужением на душу Лодвейка снизошел долгожданный покой и он понял, что брат был великим человеком. Кто еще смог бы без единого выстрела одержать победу над Филиппом, спасти княжество и дочь? Принц Релинген был великим политиком, но в одном ошибался. Он, Лодвейк, не создан для того, чтобы низводить с престолов королей или завоевывать себе королевство. Ему вполне хватает Трех Епископств и тех маленьких радостей, что подарила ему жизнь.

Испанский поход принца Релинген завершился.

Глава 15 В которой рассказывается о вреде милосердия и винопития

Покойный принц Релинген был несправедлив — в Испании Агнеса научилась не только молиться. Юная принцесса знала, как принимать послов, давать аудиенции подданным, составлять дипломатические послания, награждать полководцев, разговаривать с князьями церкви и даже составлять уставы больниц. Но самые полезные знания вдовствующая инфанта получила при подготовке к постригу. Настоятельница монастыря — повелительница целого мира, со своим хозяйством и людьми. Агнеса научилась разбираться со счетами, податями и повинностями, заготавливать припасы, проверять работу мастеровых, огородников и поселян, в общем — заниматься всеми теми делами, на которые правители редко обращают внимание, за что частенько и страдают.

Пока король Филипп решал вопросы с путешествием невестки, пока подбирал для нее свиту и корабль, все дела с погребением старого принца Релинген были улажены. Князь-архиепископ Меца жаждал как можно скорее успокоить умы и страсти в княжестве, так что предпочел торопиться. На счастье Лодвейка старший брат не оставил завещания и молодой прелат рассчитывал без помех передать княжество племяннице и со спокойной совестью вернуться к привычной жизни.

Но ничто не могло быть дальше от архиепископа, чем привычная жизнь.

Когда молодой человек впервые увидел племянницу — в наглухо закрытом черном платье, в высокой испанской шляпе с черными же перьями, увешанную четками, распятиями и образами, и изнемогающую под тяжестью бархата, стали и золота — в душу Лодвейка закралась жалость. Смятение князя-архиепископа было столь велико, что он немедленно собрал совет из самых очаровательных прихожанок, задав им лишь один вопрос: как вернуть на лицо племянницы улыбку.

Совет красавиц был прост и действенен: полная смена гардероба, с заменой тяжеловесного и мрачного испанского траура более удобным и главное светлым трауром, принятом в Релингене, срочная отправка домой всех этих надутых испанских придворных принцессы и назначение в ее свиту пяти или шести фрейлин, которые могли бы рассказывать ее высочеству о радостях жизни, и, наконец, большая кукла с нарядами на все случаи жизни. Последнее предложение особенно удивило князя-архиепископа, однако впечатление, произведенное игрушкой на Агнесу, не могло не радовать прелата. Как зачарованная принцесса взяла куклу на руки и на ее лице появилось нечто, отдаленно напоминающее улыбку. Когда же правительница княжества впервые надела легкое белое платье, Лодвейк с удовольствием понял, что племянница более не напоминает памятник самой себе.

Однако среди нежданных радостей кое-что омрачало настроение принцессы. Среди придворных пополз слух, будто испанское воспитание правительницы способно разорить княжество, а принцесса-вдова, беззастенчиво расточающая казну, спутала Релинген с империей короля Филиппа.

Агнеса опомнилась. Долг перед княжеством настоятельно требовал оставить забавы и вспомнить о делах. Призвав на помощь знания, полученные при подготовке к постригу, принцесса решила заняться счетами и ужаснулась, обнаружив подлинное положение княжеской казны.

Что бы ни утверждали сплетники, расходы на платья, фрейлин и куклу были не так уж и велики, однако Агнеса с потрясением узнала, что княжество уже несколько месяцев проживает то, что веками копили ее предки. Можно было подумать, что за последний год в казну вовсе не поступал доход или что в последние полгода своей жизни батюшка ухитрился тратить в десять раз больше против обыкновения.

Последнее представлялось Агнесе немыслимым, поэтому принцесса продолжила изыскания и вскоре совсем иначе стала смотреть на новое имение, приобретенное троюродным дядюшкой, великолепную свадьбу четвероюродной тетушки, блестящий выезд дальнего кузена, драгоценности, якобы подаренные покойным принцем троюродному деду и прочие признаки благополучия близких и дальних родственников. К счастью, ее высочество обнаружила и честных людей, способных позаботиться о сохранности казны, и потому в один далеко не прекрасный для нечистых на руку родственников день перекрыла им доступ к сокровищнице и с милой улыбкой посоветовала посетить свои замки, ибо скорый сев настоятельно требовал их присутствия.

Ее высочество совершила лишь одну ошибку — уж если она не имела желания отдавать родственников под суд, ей следовало не спускать с них глаз. Обозленные утратой неправомочных доходов, опальные родичи принялись активно обмениваться гонцами, вести тайные переговоры с императором Максимилианом и графом Палатинским, а также жаждущими найма ландскнехтами и рейтарами, а потом, договорившись о совместных действиях, отправили ко двору неприметного лакея, в результате чего одна из дворцовых служанок обнаружила, что верный телохранитель принцессы баварец Карл обладает редкой привлекательностью. Принадлежащий к древнему, но давно обнищавшему роду фон Кюнебергов, Карл в свои тридцать четыре года имел весьма малый опыт общения с женщинами и потому, по уши влюбившись в вертихвостку, вознамерился жениться. Возможный брак отпрыска знатного рода с безродной девчонкой не на шутку возмутил юную принцессу и на просьбу телохранителя дать разрешение на свадьбу Агнеса ответила решительным «нет». Предприимчивая служанка не слишком расстроилась из-за запрета и столь усердно утешала Карла в его несчастье, что верный телохранитель то и дело забывал о своих обязанностях, оставляя юную госпожу в одиночестве.

Опальные родственники ее высочества не замедлили воспользоваться любовной горячкой Карла.

Однажды вечером, когда Агнеса легла спать и даже начала видеть первые сны, дверь ее спальни распахнулась и в комнату ввалились восемь вооруженных до зубов мужчин, один из которых был настолько пьян, что с трудом держался на ногах. Бесцеремонно вырванная из объятий Морфея, Агнеса собралась было позвать стражу, но слова неудовольствия замерли у нее на устах, когда двое заговорщиков выхватили из ножен шпаги, а третий вытолкал вперед дворцового священника в полном облачении и объявил, что ее высочеству пора молиться.

Дальше начался кошмар.

Троюродный дядюшка Агнесы барон фон Лосхайм вытащил какие-то бумаги и объявил, что безрассудное и тираническое правление племянницы завершилось и теперь по воле императора Максимилиана ей надлежит передать власть супругу — младшему сыну графа Палатинского, с которым она сейчас и будет обвенчана. При этих словах троюродный дед принцессы подтолкнул пьяного в бок, дабы придать ему более достойную позу, и будущий принц попытался поклониться невесте, от чего чуть было не упал. Священник умильно твердил Агнесе, что ей выпало счастье вернуть заблудшую душу в лоно католической церкви, а Лосхайм холодно и непреклонно зачитывал статьи брачного контракта, по сравнению с которым даже несостоявшееся монашество донны Инес могло показаться торжеством свободы и веселья.

Так испуганная принцесса узнала, что власть в княжестве отныне будет принадлежать ее супругу, который, однако не станет принимать никаких решений без согласия своего совета, каковой в полном составе и вломился в спальню Агнесы; что жить она будет в монастыре, ибо слабый ум не позволяет ей оставаться без надзора и попечения монахинь; что супруг будет навещать ее в обители, когда ему будет угодно выполнить супружеский долг, а рожденные Агнесой дети будут немедленно передаваться на попечение барона фон Метлах, который станет воспитателем и опекуном наследников Релингена. Барон читал не менее получаса, а потом скрупулезно перечислял средства, которые будут выделяться на содержание принцессы в заточении, так что Агнеса успела слегка прийти в себя. Однако когда пленница попыталась напомнить заговорщикам, что у нее есть и более близкие родственники чем они, а право распоряжаться ее рукой может оспорить Филипп Испанский, Метлах нахмурился и сообщил, что Агнеса так и так отправится в монастырь, но условия ее содержания будут полностью зависеть от ее покорности. «Во всяком случае, — заметил троюродный дед, — быть супругой принца Релинген и матерью его детей много лучше, чем монахиней». Агнеса вздохнула и подписала брачный контракт. Заговорщики довольно переглянулись.