Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

• Название: Не будите Гаурдака
• Автор: Светлана Багдерина
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Фэнтези

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций уверенно спотыкающейся поступью вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски. Предстоит ли им спасти Белый Свет, или снова стать посмешищем Пяти Родов — наследников Выживших, изгнавших тысячу лет назад полубога-полудемона Гаурдака из их мира?

---

То, что они узнали от торговки благовониями, замкнуло цепь загадочных событий последнего месяца во дворце, и одновременно поставило их перед тяжелым выбором.

Вернее, перед отсутствием такового.

Как упоминал ранее Селим, со смертью старого придворного волшебника от преклонных лет и хронического переедания деликатесов, которыми добрейший Амн-аль-Хасс щедро наделял своих приближенных, во дворце открылась вакансия мага.

Но претендовал на нее, как выяснилось, не только их старый знакомец Абуджалиль, закончивший по направлению от почтенного Сейфутдина ибн Сафира в ВыШиМыШи семилетний курс обучения за пять лет, но и его сверстник — менее удачливый и толковый Казим, добросовестно, но без блеска одолевший программу сулейманского училища техники профессиональной магии за положенную пятилетку.

На знакомство к работодателю, полные надежд, оба они пришли одновременно. Но один из них вышел из кабинета Ахмета Гийядина новым придворным магом, как и ожидал, а другому посоветовали поискать счастья где-нибудь в другом месте.

И этот другой — Казим — посчитал, что отказали ему исключительно потому, что его соперник обучался в престижном вузе за границей страны, а не в обычном, и всего лишь за границей города, как он.

В какой степени он был прав, а в какой — не очень, сейчас по вполне понятной причине выяснить возможным не представлялось, но зато другой факт выяснялся очень легко и просто.

Торговка благовониями и притираниями, имеющая доступ со своим товаром в гарем калифа, Муфида-апа, приходилась ему бабушкой. А чего только не сделает среднестатистическая бабушка для любимого внука, особенно, если искренне считает, что только он и есть настоящий волшебник.

В отличие от других.

Не будем тыкать иглами, кого.

План по захвату ушедшего из-под носа поста его мечты отвергнутый Казим составил быстро: Муфиде-апе надо было всего лишь подговорить кого-нибудь из наложниц принять украденный им из музея училища горшочек с кообом и проинструктировать ее, как с ним обращаться. Когда же безобразия оного и бессилие перед ним штатного выскочки, заморского выкормыша и паркетного шаркуна Абуджалиля достигнут своего апофигея, как выразился юный маг в агитационной речи перед бабулей, ему, Казиму, самому хитрому и самому ловкому чародею страны, останется всего лишь заявиться во дворец, сделать вид, что обследует его, потихоньку забрать горшочек, помахать руками, побормотать непонятные слова, напустить для вида побольше дыму и тумана — и пешка в дамках! Должность наша, конкурент опозорен и спущен пинком калифского сапога с крыльца, и ничто не мешает более пришествию долгожданного светлого будущего для одного отдельно взятого выпускника сулейманского училища техники профессиональной магии.

Не ожидал Казим лишь одного: что горшочек, куда прикованный к нему кооб должен был возвращаться каждый раз перед восходом солнца, за ночь куда-то пропадет, что оставшийся без жилплощади повелитель элементэлов вселится в первого попавшегося человека, и что этим первым попавшимся, как назло, окажется сам калиф.

Естественно, судьба пришедшего в это же утро пустить пыль в глаза и занять причитающееся ему престижное место Казима была решена скоро и радикально. И если бы даже он мог теперь видеть, что обретший чужое тело кооб гоняется уже и за Абуджалилем, вряд ли это послужило бы ему большим утешением.

Распрощавшись тихо и вежливо с угрюмой, упорно не поднимающей от пола глаз Муфидой-апой, примолкшая троица не спеша шла по улице, переваривая услышанное, как вдруг Селим встрепенулся, закрутил головой и зашевелил усами.

— А ведь если мы сейчас свернем не направо, а налево, о пресветлая пэри Севера, то через десять минут окажемся у моего дома…

Серафима, чья сентиментальная струнка души звучала сейчас как целый струнный оркестр, слабо улыбнулась и понимающе посмотрела на беглого стражника.

— Хочешь проведать?

— Да, о великодушная пэри далеких земель! — немедленно просиял как солнышко в ненастье Охотник, заулыбался, распустив морщинки и склонив по-собачьи голову набок. — Должен же я сказать им, что со мной всё в порядке, чтобы моя Зейнаб не беспокоилась!

— Да, может, они еще и не знают, что с тобой что-то не в порядке было, — улыбнулся в ответ конунг.

— Ну, так я то же самое говорю! Кому нужен старый толстый лысый стражник! С глаз долой — из памяти прочь! Милости прошу к нашему лавашу! — расцвел Селим, и гостеприимно вытянул левую руку, приглашая свернуть в узкую кривую пыльную улочку, имеющую в его глазах единственное, стабильное и неоспоримое достоинство.

Она вела к дому.

— Моя Зейнаб будет просто счастлива с вами познакомиться! Второй такой женщины на всем Белом Свете не сыскать, готов поклясться вам чем угодно! И как жаль, что сейчас вас только двое… она была бы рада принимать у нас в гостях хоть всех сразу, хоть вдвое больше — тем более, что я жалованье вчера получил за месяц, можно на всю улицу гулять, друзей угощать!.. Ну, да ведь не последний день живем, придете еще!..

Мечом и словом, что войскам дарует знанье,
Воинственный эмир своё прославит знамя.
Так и жена моя, что мать моих детей,
Сильна и скалкою, и мудрыми словами!

— А еще она — вы не представляете!.. — какой плов она готовит из молодого барашка!.. М-м-м-м!.. Если бы барашек знал, что в следующей жизни он станет таким пловом, он с утра бы и добровольно очередь к мяснику занимал!

— Плов, говоришь?.. — непроизвольно облизнулся отряг.

И желудок его тот час же звучно напомнил, что время обеда давно прошло, и потребовал немедленной компенсации ущерба.

— А что такое — плов?

— Как, Олаф-ага?! — выкатились очи Селима в притворном ужасе, и руки его метнулись вверх и прилипли ладонями к пухлым щекам. — Ты уже целых два дня гостишь в нашей благословенной Сулеймании, и еще даже не представляешь, что такое плов?!.. Ай-ай-ай!.. Какой позор! Какой позор для нас!.. Кто же так гостей принимает?! Про Маджида я молчу — ему не до плова, у него народу много, накормить надо всех и быстро, попадешь к нему на двор — научишься есть всякую гадость. Но калиф!.. Чем он-то вас потчевал, если не пловом?!..

Так, в оживленных разговорах, большую часть которых счастливый Селим вел едва ли не один за троих, тридцать минут пути действительно пролетели как десять. И спутники его даже удивились, когда тот вдруг остановился перед одним из высоких заборов-дувалов, обступивших выбранную ими улочку, которая за полчаса пути сделалась еще уже и еще кривее.

— Вот мой дом! Проходите, милые гости!

Охотник выудил из кармана кожаный кошель с полученной накануне зарплатой, другой рукой привычным жестом повернул ручку калитки, распахнул широко и первым сделал шаг вперед.

— Зейнаб! Эй, Зейнаб, душа моя, звезда моя, мать моих детей! Ты только погляди, кого я к нам привел!.. Срочно беги к Удаю-мяснику, покупай самого лучшего мяса!..

Никто не отозвался.

— Ох, не слышит, что ли… Может, и так в лавку ушла, или на заднем дворе белье стирает? Сейчас я ее приведу! Сейчас-сейчас!.. А вы проходите, проходите!

— И пройдем, — в предвкушении знаменитого плова расплылся в довольной улыбке конунг, приобнял Сеньку за плечи, и они вместе последовали за хозяином.

Неизвестно, как задний двор, на котором стирала жена Селима, но передний большими габаритами не отличался: грузная печь летней кухни, сложенная из саманных кирпичей, и целый лес шпалер, густо обвитых зеленеющими наперекор жаре виноградными и инжирными лозами, занимали его почти без остатка.

— Вы в дом пока проходите, а я сейчас ее на заднем дворе погляжу! — радостно оглянулся на скромно застывших у входа гостей старый стражник…

И замер.

Потому что изумрудные портьеры листвы внезапно зашевелились, шпалеры словно ожили, и из-за буйной разлапистой листвы будто из-за занавеса на сцену, с алебардами и саблями наготове, выступил сначала один стражник, потом другой, третий…

Дорешать до конца практическую задачу, сколько всего служителей порядка может скрываться за двумя десятками лоз и одной летней печкой, Охотнику не пришлось, потому что в этот самый момент, узрев его лица необщее выраженье, на шорох и звяк железа обернулся Олаф.

В то же мгновенье Серафима, отброшенная мощной рукой, как мячик отлетела в дальний, пустой, а потому никем под засаду не занятый угол на кучу сена, а рыжий отряг, блаженно ухмыльнувшись, крякнул, рыкнул…

И пошла потеха.

Бедный ошарашенный Селим за всю свою жизнь никогда еще не видел, как можно одной рукой перекидывать через два забора сразу здорового вояку в полном боевом снаряжении, другой при этом отправляя в нокаут второго, а плечом и локтем выбивая параллельно саблю, пару зубов и весь боевой дух у третьего.

И не успел он подробно разглядеть, как же все-таки это все одновременно делается, как конунг растерянно остановился, сделал обиженное лицо, прошелся по дворику взад-вперед, заглядывая придирчиво то за печку, то за порядком ободранные зеленые насаждения, снисходительно попинывая по дороге оброненный улетевшими в дальние края (Если бы края были ближними, логично рассудил Селим, то переброшенные через забор хранители дворцового спокойствия уже бы вернулись) вояками арсенал, и разочарованно развел руками.