Марта Кетро - Плохие кошки

• Название: Плохие кошки
• Автор: Марта Кетро
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41557-9

Думаете, плохих кошек не бывает? Они ведь ужасно миленькие, да? В таком случае, вы их мало знаете!

Кошки-хулиганы, домашние тираны, манипулирующие людьми; Кошки-призраки, ведьмы и оборотни;

Кошки-инопланетяне;

Кошки — яблоки раздора, оказавшиеся не в том месте не в то время; и многие другие — в сборнике «Плохие кошки».

Двадцать авторов из разных стран рассказывают, какими роковыми могут быть наши любимые пушистые котики. Мы надеемся, что всё это вымышленные истории, но на всякий случай: не показывайте эту книгу вашей кошке!

---

Сначала котенка звали Мурзиком. Леночка поселила его в гримерке, в картонной коробке из-под новых зимних сапог, купленных на распродаже. В коробку настелили ненужных тряпочек, взятых в пошивочной с боем, поскольку тамошние обитательницы были по-крестьянски прижимисты и никогда ничего не выбрасывали. Старую пластиковую кювету под лоточек Леонид Ильич выдал лично и лично заполнил газетными обрывками. Леночка теперь целыми днями пропадала в театре, даже когда у нее не было ни спектаклей, ни репетиций, и выкармливала приемыша из пипетки полупроцентным молоком. Через несколько дней Мурзик открыл глаза — и они оказались тоже голубые, как небо и как новое бархатное платье престарелой примы Полянской, которое по произволу заказчицы вышло слишком узким и туго обтягивало расплывшийся торс, подчеркивая вовсе не талию, как думала сама Полянская, а две глубокие жировые складки.

Покормив Мурзика, пищащего и неловкого, Леночка осторожно вычерпывала его из коробки под пузико и высаживала в кювету, и уж не выпускала, пока не сделает свои дела. А он переминался, шурша обрывками желтых сплетен и политических новостей, и вместо того чтобы спокойно погадить, все норовил убить и съесть эти громкие подвижные бумажки. Это было забавно. Записывали даже на камеру. Мурзика в театре полюбили.

Наверное, он бы так и вырос где-то за сценой, невидимый постороннему глазу, и прожил бы свой кошачий век Мурзиком-мышеловом, если бы не склочный характер Полянской, которая никак не хотела смириться с существованием в театре наглой выскочки Леночки. А Полянская смиряться не желала и не могла, слишком много было вокруг этих — смазливеньких и наглых, — готовых, только расслабься, последний кусок изо рта вынуть!

Впервые Мерзик (тогда еще Мурзик) вышел на сцену совсем юным — ему не было месяца. В первый раз играли Островского, и Полянская выступала в роли вдовицы Кругловой, а Леночке досталась роль ее дочери Агнии. Полянской особенно удавались первые сцены, когда Агния-Леночка выказывала непокорность. Уж тут Полянская выливала на нее все свое презрение. Но для спектакля и для Леночки это было как раз к добру, не к худу. Очень все убедительно выходило. Вот и решила Полянская пожертвовать собой, сорвать премьеру. И не просто сорвать, а выставить Леночку кругом виноватой.

К тому времени Мурзик ходил за Леночкой как хвостик, в ее отсутствие жаловался и суетился, так что на время Леночкиных выходов его запирали от греха. А Полянская задумала открыть и выпустить. Казалось бы, мелочь. Но премьерный спектакль испорчен, Леночка разжалована, Шокину как минимум выговор. (Шокина не любила Полянская даже хуже Леночки. И было за что. Лет пятнадцать назад, когда Полянская была еще о-го-го, она пыталась немножечко ухаживать за холостым представительным Леонидом Ильичом, который в те времена тоже был о-го-го и метил в режиссеры, а он тогда очень обидно ее проигнорировал, такое не прощают.)

Сговорившись с униженными и обойденными, которых в каждом театре всегда большинство, Полянская предвкушала победу — оттого спектакль начала блестяще. Она с детским нетерпением ждала, когда Леночка-Агния останется на сцене одна, — тут-то и выскочит из кулисы жалкий Мурзик, и станет путаться в ее пышных юбках, просясь на ручки. Ждать было недолго — всего-то до четвертого явления.

Спектакль шел своим чередом, Леночка-Агния высунулась в бутафорское окно и поддразнивала невидимого Ипполита. И наконец убедила, заманила в дом — Ипполит должен был вот-вот появиться на сцене. На это и рассчитывала Полянская. Что сделает глупая выскочка, когда вместо Ипполита на сцене появится Мурзик? Как будет выкручиваться?

Леночка уже развернулась к кулисе, готовая подать очередную реплику, когда в зрительном зале послышался как бы шорох, а потом отчетливое хихиканье. Она обернулась и увидела, как с другой стороны сцены крадется Мурзик, явно собираясь прямо тут начать охотиться за ее подолом.

— Ах, Мурзик! Как это некстати! — воскликнула Леночка и, нарушив мизансцену, шагнула навстречу котенку и привычно зачерпнула его под пузико. Так что удивленного Ипполита встретила спиной. Стояла, вроде как не к ней пришел ухажер, а так, и чесала Мурзика за ухом, нашептывая что-то. В зале слышалось оживление.

— Наше почтение-с, — пробормотал растерянный Ипполит.

— А мы вас ждали. — Леночка с Мурзиком на руках повернулась наконец к нему лицом. — Хотим вместе гулять идти. Вы пойдете?

И это «мы» прозвучало неожиданно уместно — то есть вроде бы Леночка и Мурзик стояли тут и с нетерпением ждали, когда придет Ипполит и они втроем отправятся на свежий воздух. В зале зааплодировали.

Леонид Ильич Шокин, сидя в последнем ряду по правую руку от режиссера, бледнел и потел. Это был даже не выговор. Это пахло уже увольнением. Посторонние на сцене — сорванная премьера. Верная статья. Он проклинал тот день, когда позволил себя уговорить. Это он-то — театральное пугало, гроза труппы и коллектива в целом, вплоть до последнего монтировщика! Он ждал, когда же кончится проклятая сцена и Леночка-Агния унесет кота. Каково же было его удивление, когда в следующий выход она опять появилась на сцене с Мурзиком на руках!

Леонид Ильич почувствовал тяжесть за грудиной и полез в карман за валидолом. Режиссер помалкивал. А зал принял кота хорошо. Животные и дети всегда оживляли сцену — это было киношное правило, не театральное, но оно работало. А нахалка-Леночка, чем растеряться, лениво играла с котенком по ходу действия. Леночка за вышивание — и Мурзик при ней, за ниточкой гоняется; Леночка старпера-Ахова целовать — ну и Мурзика тут же чмок в носик — сразу видно всем, кроме Ахова, что это все шутка и игра. То ленточку на шейку повяжет, то присядет и начнет той же ленточкой перед мордочкой водить, дразня, а нескладный Мурзик только и рад, знай прыгает, увязая в пышной юбке — апофеоз провинциальной скуки.

Признаться, от такой наглости Полянская сама растерялась и дальше была точно деревянная, спасибо текст не напутала.

Кое-как доползли до финальной сцены. Произнесла Полянская свое последнее: «Не все коту масленица, бывает и великий пост!» А Леночка-Агния как ни в чем не бывало Мурзика опять чмок в носик… И занавес.

Шокин сидел ни жив ни мертв, по седым вискам струился холодный пот, а зал бешено аплодировал — особенно группа девятиклассников, пригнанных на Островского в рамках школьной программы. Режиссер поднялся, разминая ноги, и тут к нему подлетела стайка м-ских матерых театралок с поздравлениями. «Ах, какая находка! — восхищались дамы, прижимая к груди артритные лапки. — Какая творческая смелость!» И подсиненные их седины благоговейно и вразнобой покачивались перед режиссерским носом, а он смотрел на зрительниц с высоты своих ста восьмидесяти пяти сантиметров и сдержанно принимал похвалы.

Так что бури не последовало. Собственно, ругал режиссер только приму Полянскую за то, что сдулась к концу спектакля, и если бы не этот кот, вообще неизвестно, чем бы дело закончилось! Так что в этот раз Леночка и особенно Мурзик вышли молодцы.

Шокин умолял режиссера забыть инцидент и глупостей не делать. Но молодым да самоуверенным только возрази — тут же поступят наоборот. И Мурзик был утвержден на роль. Отпечатали новые программки, где значилось: «В роли кота Мурзика — кот Мурзик», расклеили по городу несколько новых афиш. Леночка держала очаровательного голубоглазого котика на руках, а он умильно таращился в объектив — балбес балбесом.

Поначалу все шло хорошо, спектакль благодаря Мурзику давал небывалые сборы. Не такие, конечно, как в тот раз, когда в городе три дня гастролировал артист Меньшиков, но все-таки. На пьесу, от которой ничего особенного не ждали — классика и есть классика, потянулись бабушки с внучатами, старшеклассники с подружками и гуманитарно образованные м-ские дамы, бдительно следящие за модными тенденциями в культуре.

Но кошачье детство мимолетно — прошел месяц, другой, третий, и Мурзик из маленького голубоглазого милашки превратился в довольно крупного черно-белого плебея, каких в любой м-ской подворотне пруд пруди. Черное пятно, сползающее от уха к носу, придавало ему пиратский вид. Глаза пожелтели. Да и Леночка с Мурзиком на сцене больше не справлялась. Ему уже не сиделось на ручках — он вырывался, яростно шкрябал задними лапами по тугому корсету, оставляя на материале уродливые зацепки, орал, выпрашивая подачку, и путался у всех под ногами. Актеры нервничали, зрители следили не за действием, а за котом, и чем дальше, тем это было невыносимее.

А потом он принес крысенка. Прямо на сцену. То есть сначала Леночка-Агния его кое-как удерживала, стараясь сохранить непринужденное лицо, а он нервно поводил черным ухом и нехорошо замирал, пока не вырвался и как ошпаренный не метнулся в кулису. Где-то за сценой послышался грохот, заглушая человеческую речь, на сцене и в зале повисла неловкая незапланированная пауза. Несколько минут спустя, когда все уже отмерли и действие пошло было своим чередом, Мурзик появился совершенно с другой стороны и победно прошествовал по сцене с безвольно обвисшим крысенком в зубах. Он шел по самой кромке, прямо под софитами, точно хотел продемонстрировать публике свой охотничий трофей, и в звенящей тишине, сделав круг по сцене, положил растерзанную жертву к Леночкиным ногам. Из распоротого крысиного живота живописно вывалились порванные кишочки. Полянская, в этот момент вышедшая на сцену, не помня себя, взлетела на бутафорский сундук, оказавшийся на пути, и там застыла, задрав бархатный подол выше колен, — м-ские любители театра в этот день узнали, что у Полянской хорошо развитое колоратурное сопрано.