Шарлин Харрис - Волкогуб и омела

• Название: Волкогуб и омела
• Автор: Шарлин Харрис
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068127-3, 978-5-271-33277-7

Их герои — ВЕРВОЛЬФЫ.

Волки-оборотни, охотящиеся на улицах крупных городов.

Единственные порождения Ночи, способные достойно соперничать с «аристократами Тьмы» — вампирами.

Сборник «Волкогуб и омела» будет интересен и старым поклонникам этих авторов — ведь в рассказах и новеллах, вошедших в него, действуют всеми любимые герои их сериалов — и читателям, только-только знакомящимся с произведениями этого нового, но уже имеющего миллионы и миллионы поклонников жанра…

---

Прищурив и опустив глаза, прижав уши, я заставил себя ждать до последнего мига — а потом прыгнул изо всех сил. Поймал его с поднятой головой и схватил за горло, стиснув челюсти. Его по инерции пронесло надо мной, и когда он падал, под действием его собственного веса из горла вырвало кусок, оставшийся у меня в пасти. Хлынула горячая кровь, и он свалился замертво к моим ногам.

Пусть он был хищник с оружием героя, но героем, стоящим за правое дело, был я.

Я выплюнул шерсть пополам с запекшейся кровью. Луна заливала светом верфь и гавань. Раны мертвого волка дымились, чернела на снегу его кровь. Сила победы, победы в смертном бою над представителем моей породы чуть не валила с ног и, быть может, я был первым, кто ее испытал.

Среди Фэнгборнов зла просто нет. По крайней мере не было до сих пор.

Я закинул голову назад и завыл, завыл, и пела моя нечеловеческая кровь, и кружила голову полнота и праведность моей победы.

Но где-то в глубине мозга, в той глубине, что осталась человеческой, я знал, что в последний раз испытываю это чувство.

В Сочельник Клодия нашла меня в подвале моего дома — он укрыт матами по стенам и по полу, чтобы я мог тренироваться не привлекая внимания.

— Ничего себе ты тут потеешь! — заорала она.

Клодия была в футболке, у которой на сердце нарисована мишень и есть надпись: «ПОПРОБУЙ, БАФФИ».

Я лежал на полу, поработав до седьмого пота, в наушниках, включив музыку на одиннадцать. Подумав над ее словами, я ей показал палец.

Она подошла к плееру, вывела его на четырнадцать или двадцать, так что мне пришлось сорвать с себя наушники и включить музыку. Она посмотрела на плеер:

— «Дезинтеграция». Отлично. И ты здесь со вчерашнего дня, дергаешься ради лечения? Джерри, я у тебя отберу плеер, если будешь себя вести как подросток.

— А я и есть подросток.

По меркам нашего народа. Просто щенок.

— Да понимаю. Джерри, ты же помочился на машину Вимса?

Я пожал плечами. В тот момент мне это казалось правильным.

Когда я вернулся к школе, все еще в волчьем обличье, Клодия уже скормила подозрительному Вимсу почти всю историю. Она вышла погулять с псом, увидела школьный автобус. Чтобы не оказаться дурой, если это не тот, который пропал с детьми, она стала искать детей и нашла. Дети, еще под дурманом от наркотика, подтвердили: пес страшного дядьки напал на собачку этой леди, но собачка была сильная и прогнала обоих. Потом Вимс нашел тело Смита на верфи: на теле не было никаких примет, кроме зашитой руки.

Клодия присела рядом:

— Джерри, Смит — это потрясение, я понимаю. Меня тоже стукнуло. Он страшнее ада. Семья подняла все списки в свете возникшей дискуссии, и ни один из историков ничего подобного не нашел. Ни разу.

— Я не испуган, Кло, — ответил я. — И я понимаю, что это очень важно. Дело в том… — Я запнулся, перевел дыхание. Очень трудно было сказать это вслух. — Меня всегда грело знание, что мы, Фэнгборны, на праведной стороне, а те, кого мы преследуем, — всегда преступники. И никаких сомнений не было, никогда. Я всегда считал, что это и есть награда за нашу работу.

Это также означало, каково бы ни было мое мнение, что Вимс хотя бы формально на нашей стороне. Она наклонила голову набок:

— Награда сверхспособности к исцелению, долгожительства и сверхсилы?

— Да.

— И прилива радости после перемены?

— Ну… да.

Она нахмурилась:

— Ты молод, и ты жаден, и ты забываешь Первый Урок.

Я скривился:

— «Работа уже есть награда». Ты как дедушка заговорила.

— И тому есть веская причина: он был прав. — Она присела у стены рядом со мной. — Послушай, у каждого рано или поздно случается в жизни кризис веры. У меня он был при попытке понять, есть ли у нас права помимо тех, что дает нам закон людей, потому что я узнала разницу между законом и справедливостью. Такова жизнь. Она заставляет нас понять, что значит быть человеком, почему это драгоценно и подлежит защите. Нормалам недоступно даже наполовину то, что доступно нам, и жизнь их проходит в сомнениях.

— Мы не люди, Кло. И никогда не будем ими. Но теперь у нас тоже есть сомнения.

Она покачала головой.

— Мы к ним ближе всех прочих — биологически и духовно. Нам нужна эта связь. И ты знаешь, что убить Смита — это было правильно, пусть он даже один из нас.

Но никогда до сих пор Фэнгборн не убивал Фэнгборна. Эти слова вертелись у меня в голове, и я не мог заглушить их.

Клодия долго еще говорила о сообществе Фэнгборнов, о долге и чести, и прочее, и прочее, а я слушал. Многое имело смысл.

Потом я кивнул:

— Ты права. Мне просто нужно время, только и всего. Спасибо тебе.

— Не за что. Я просто рада, что успела сюда попасть до того, как ты дошел до «Найн инч нейлз». — Складки ее лица разгладились, и вот тут я понял, какую тревогу внушал ей мой вид. — Ладно, вещи собрал?

— Нет, но мне недолго.

В этом году мы друг другу на Рождество подарили билеты на Арубу. Дорого, но обоим нам нужно солнце. Она кивнула, но потом ее взгляд посуровел:

— Но к ночной мессе ты пойдешь?

— Наверное. Но сначала надо будет пройтись по свежему воздуху, чтобы в голове прояснилось.

Я заставил себя встать — мышцы затекли, не от боя, а от лежания. Все травмы, полученные в волчьем образе, проходят быстро, если я остаюсь волком, но все, полученные в образе человека, возвращаются, когда я снова становлюсь человеком.

— Отлично, там и увидимся. И, Джерри…

— Да, Кло?

Она сморщила нос:

— Ты бы душ принял.

Я снова показал ей палец и взял куртку. Она улыбнулась, уходя, и я знал, что сумел ее убедить. Вот что хорошо, когда у тебя в сестрах психотерапевт: как поймешь, чего они ищут, так сразу начинаешь им это выдавать.

Да, в ее словах был смысл. Просто они ну никак не могли снять мою боль.

Я натянул непромокаемые ботинки, шляпу, шарф, перчатки. Наверное, не нужно было бы так много — температура была выше тридцати[9], — но я после боя все никак не мог согреться.

После долгой прогулки я оказался у начала верфей Дерби и ушел достаточно далеко от празднично освещенных улиц, оставшись один в промозглой мгле. На снегу расплылись пятна крови, и снег был вытоптан зеваками, ищущими пса, который растерзал серийного убийцу. Адский Пес Салема — на наших глазах рождалась новая легенда.

Луч маяка скользил по темной воде. Тихо плескали волны о каменный причал. Всякий, обладающий зачаточной интуицией, мог бы учуять остатки силы, которую я здесь потратил.

В анналах нашей семьи ничего подобного не было, но теперь я не мог не задуматься: кого мы еще пропустили?

Или это действительно новый поворот, но что он тогда означает? Единственное, что поддерживало мою уверенность в своем месте в этом мире, мой щит и меч, — разлетается вдребезги.

Вокруг меня стояла полная тишина, снег заглушал шум города, а я пытался нащупать дно в навалившемся на меня море душевной боли. Неопределенность стирала меня в порошок, потеря веры была больнее потери руки. У меня было ощущение раздавленности, собственной глупости, будто я стал посмешищем всей вселенной.

Потом я перевел дыхание — глубоким вдохом, таким, какой может сделать человек, если ему вдруг на перекрестке явится некто в черном и предложит весь мир в обмен на его грязную душонку. Глядя на обсидиановую воду, я вздохнул еще раз и понял, что если я не смогу сделать тот решительный шаг преодоления кризиса, о котором говорила Кло, то придется мне сделать шаг иного рода.

Неподалеку от верфей Дерби находится небольшой бар под названием «Свиной глаз». Местная достопримечательность: там нет телевизора и подают лучшее в городе пиво.

И там по вечерам работает Энни.

Зал был наполовину полон — людьми, которые заскочили выпить еще по пиву перед мессой, и теми, чья семья — посетители на соседних табуретках.

— Ой, Джерри, что это с тобой? Заболел? Вид у тебя аховый. — Она положила передо мной кружок для стакана. — «Зимний согревающий»?

— Спасибо. Я как-то… слегка не в себе, наверное.

Вдруг я осознал, что сижу в провонявшем тренировочном, с двухдневной щетиной, в застегнутой куртке. Черт побери.

— Еще бы. Я читала в газете про Клодию. Тут с ума сойти можно.

Одна из первых вещей, которые я научился переживать — это что мне никогда не достанется слава за выполненную работу.

— Я за нее встревожился. Но она отлично умеет за себя постоять. — Нет, не смог я удержаться, и черт с ним, с костюмом: — И Зубастик точно не даст никому ее обидеть.

Она поставила передо мной темное пиво с идеальной полудюймовой шапкой пены.

— Это да. Он лапушка.

Я почувствовал, что краснею, вспомнив духи на лодыжках Энни, ее руку у меня на шее во время ее разговора с Клодией как-то летней ночью. Мы шли домой с работы, и я все еще был опьянен удачей охоты, когда мы встретили Энни. Одно из самых дорогих моих воспоминаний.