Стивен Кинг - 11.22.63

• Название: 11.22.63
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Альтернативная история

22 ноября 1963 года — дата убийства Джона Кеннеди. Прозвучали три выстрела — и мир изменился навсегда.

Настоящее. Узнав, что в баре его приятеля расположен портал в 1958 год, обычный учитель Джейк Эппинг не может устоять от соблазна начать новую жизнь в рок-н-рольные времена Элвиса Пресли. Разве гостю из будущего тяжело познакомиться с отшельником Ли Харви Освальдом и помешать ему убить президента? Но следует ли играться с прошлым? Каким будет мир, в котором Кеннеди выживет? Читайте новую книгу Стивена Книнга — 11/22/63.

****

Герой книги 35-летний учитель Джейк Иппинг узнает, что в кладовой комнате его друга находится портал в прошлое, в 1958 год. Вместе они решают совершить невозможное — шагнуть в прошлое и изменить ход истории — спасти от смерти президента Джона Кеннеди. И вот для Джейка на дворе 1958 год, но все идет по другому, Джейк сталкивается с другим убийцей, покалечившим судьбу одного из его учеников, это приводит к необратимому изменению будущего…

Перевод с украинского — mmk1972

---

Я застыл.

— Отправляйся далее, — сказал Эл. — Ничего плохого с тобой не произойдет, дружище. Просто иди дальше. — Он жестоко закашлялся, а потом как-то так безнадежно прохрипел: — Мне позарез надо, чтобы ты это сделал.

Я так и сделал.

Господи помилуй, я это сделал. 

Раздел 2

1

Я сделал еще один шаг вперед и сошел еще на одну ступеньку. Собственные глаза продолжали уверять меня, что я остаюсь на полу в складе харчевни Эла, тем не менее, я стоял прямо, но головой уже не касался потолка склада. Что, конечно же, было невозможно. В ответ на сенсорное возбуждение, беспомощно повел себя мой желудок, я почувствовал, что сэндвич с яичным салатом и кусок яблочного пирога, которые я съел на ленч, вот-вот готовы нажать на кнопку катапультирования.

Позади меня — немного издалека, словно он стоял не в каких-то пяти футах, а в пятнадцати ярдах — долетел голос Эла:

— Закрой глаза, дружище, так будет легче.

Как только я это сделал, моментально исчезло сенсорное возбуждение. Чувство было такое, словно у меня исправилось косоглазие. Или, наверное, более точным сравнением будет — словно я надел специальные очки в 3-D кинотеатре. Я продвинул вперед правую ступню, и спустился еще на одну ступеньку. Там все-таки были ступеньки, с отключенным зрением мое тело не имело относительно этого никаких сомнений.

— Еще две, и можешь открыть глаза, — произнес Эл. Голос его донесся еще из большего далека, чем до этого. Не от двери склада, а из другого конца харчевни.

Шаг вниз левой ступней. Вновь правой, и вдруг у меня что-то как будто щелкнуло в голове, точно как вот бывает, когда летишь в самолете, и вдруг изменяется давление. Темное поле моих закрытых век превратилось в красное, а кожа ощутила тепло. Солнечный свет. Никаких сомнений. И этот серный дух сгустился, передвинувшись по шкале обонятельных ощущений от едва присутствующего до активно неприятного. И относительно этого также не возникло никаких сомнений.

Я стоял уже не в складе. Я вообще находился не в харчевне Эла. Хотя и не существовало двери из склада во внешний мир, я оказался снаружи. Во дворе. Но он больше не был вымощен кирпичом, и его не окружали другие торговые заведения. Я стоял на грязном, потрескавшемся бетоне. Несколько огромных металлических контейнеров стояли напротив глухой белой стены, где должен был бы находиться магазин «Твои Мэнские одежки». Они были доверху чем-то заполнены и накрыты большими, словно паруса, джутовыми дерюгами.

Я обернулся, чтобы посмотреть на большой серебристый трейлер, в котором располагалась харчевня Эла, но трейлер исчез. 

2

Этим местом должно было быть неприглядное, словно из какого-то романа Диккенса, убожище шерстоткацкой фабрики Ворумбо, и фабрика эта работала полным ходом. Я слышал грохот красильных и сушильных машин, шух-ШВАХ, шух-ШВАХ огромных шерстоткацких станков, которые когда-то занимали весь второй этаж (в небольшом музейчике Лисбонского исторического общества на Верхней Мэйн-стрит я видел фотографии тех машин, возле которых копошились женщины в платочках и комбинезонах). Беловато-серый дым клубился из трех высоких труб, которые потом завалились во время большой бури в конце восьмидесятых.

Я стоял возле большого, выкрашенного в зеленый цвет здания в форме куба — это и есть сушилка, решил я. Она занимала половину двора и возвышалась футов на двадцать. Я только что сошел сюда по ступенькам, но теперь там не было никаких ступенек. Пути назад не было. Я почувствовал приступ паники.

— Джейк, — вновь услышал я голос Эла, но уж очень тихий. Казалось, он достигает моих ушей только благодаря какому-то акустическому трюку, как голос, который долетает с ветром из другого конца длинного, узкого каньона. — Ты сможешь сюда вернуться таким же способом, как и попал туда. Нащупай ступеньки.

Я поднял левую ступню, опустил, и почувствовал ступеньку. Паника во мне утихла.

— Давай, — донесся тихий голос. Голос, который, вероятно, питается собственным отголоском. — Оглядись вокруг немного, и возвращайся.

Поначалу я не сдвинулся с места, так и стоял там, вытирая себе губы ладонью. В глазах было чувство, что они вылезают из орбит. По волосам и узенькой полоске кожи от затылка вниз до середины спины побежали мурашки. Мне было страшно — чуть ли не до ужаса — но балансирование в этом состоянии, старание не поддаться панике (в конце концов) перевесило сильнейшее любопытство. Я видел собственную тень на бетоне, четкую, словно вырезанную из какой-то черной ткани. Я видел пятнышки ржавчины на цепи, которая ограждала сушилку от остального двора. Я чувствовал отравляющий запах газов, которые выбрасывали те три дымовые трубы, такой сильный, что у меня глаза резало. Любой инспектор Агентства по охране окружающей среды нюхнул бы этого дерьма и закрыл бы весь этот бизнес, не прошло бы в Новой Англии и минуты. Однако…я не думал, чтобы где-то поблизости были инспекторы АООС. Я даже не был уверен, придумали ли АООС. Я только знал, где я нахожусь: штат Мэн, город Лисбон-Фолс, самый центр округа Андроскоггин[32].

Вопрос заключался в другом: когда я здесь?

3

Надписи на табличке, которая висела на цепи, я не мог прочитать — она была обращена лицом от меня. Я сделал шаг в ту сторону, но тут же развернулся. Закрыл глаза и двинулся вперед, напомнив себе, что должен делать детские шаги. Стукнувшись левой ступней о нижнюю ступеньку, которая велела назад в харчевню Эла (то есть у меня была на это искренняя надежда), я похлопал себя по заднему карману и извлек оттуда сложенный лист бумаги: памятку от достопочтимого главы моего факультета: «Удачного вам лета, и не забудьте о рабочем дне в июле». Я на мгновение подумал, как бы он воспринял, если бы Джейк Эппинг в следующем учебном году начал шестинедельный курс под названием «Литература о путешествиях во времени». Оторвав полоску от верхней части листа, я скомкал ее и опустил на первую из невидимых ступенек. Он, конечно, упал на землю, но главное — обозначил нужное место. Время было полуденное, тепло и тихо, и я был уверен, что бумажку не сдует, но все же нашел небольшой обломок кирпича и использовал его в качестве пресс-папье, для большей уверенности. Обломок приземлился на ступеньку, то есть на обрывок памятки. Так как не было там ни каких ступенек. Отрывок какого-то старого поп-хита проплыл в голове: «Вначале там была гора, а дальше ее нет, а потом вновь вот она» [33].

Оглядись вокруг немного — сказал мне Эл, и я решил, что именно это и сделаю. Я размышлял себе так: если я до сих пор не съехал с катушек, то все со мной, вероятно, будет хорошо и в дальнейшем. То есть пока не увижу процессию розовых слонов или НЛО, зависшее над автосалоном Джона Крафтса. Я убеждал себя, что ничего особого не случилось, такого просто не могло случиться, но мне эти упражнения были, как с гуся вода. Пусть продолжаются споры философов и психологов, что является реальностью, а что ею не является, вместе с тем большинство из нас, людей, которые живут обычными жизнями, распознают окружающий нас мир через восприятие его фактуры. Со мной все происходило на самом деле. К черту все остальное, а один лишь этот проклятый смрад уже не мог быть галлюцинацией.

Я подошел к висевшей на уровне бедра цепи и поднырнул под нее. Черной краской с той стороны было выведено: ПРОХОД ДАЛЬШЕ ЗАПРЕЩЕН, пока не будет починена канализационная труба. Я вновь осмотрелся, не увидел никаких видимых признаков какого-нибудь ремонта и отправился за угол сушилки, где чуть не перецепился о человека, который там грелся на солнышке. Не похоже было, чтобы тот надеялся на какой-либо загар. На мужчине было старое черное пальто, которое пласталось вокруг него, словно аморфная тень. Оба рукава покрывала корка высохших соплей. Тело внутри этого пальто было щуплым, на границе полного истощения. Его сталисто-пепельного цвета волосы развивались вокруг поросших бородой щек. Если здесь должен был быть какой-то пьяница, тогда это был именно он.

Сдвинутая на затылок, на его голове сидела шляпа-федóра[34], словно только что из 1950-х, из какого-то фильма в стиле «нуар» того типа, где все женщины имеют большие «баллоны», а все мужчины быстро говорят, жуя зажатые в зубах сигареты. И действительно, из-за бинды на той его федоре, словно пропуск куда-то, по старинной репортерской моде, торчала желтая карточка. Когда-то она, несомненно, была ярко желтой, но частое пребывание в жирных руках сделало ее тусклой.

Моя тень упала ему на колени, и мистер Желтая Карточка обернулся, втупившись в меня мутными глазами.

— Кто ты, на хер, такой? — спросил он, хотя прозвучало это у него, как: «Хо-хи-ахе-ахой?»

Эл не предоставил мне детальных инструкций, как отвечать на вопрос, и я выдал то, что казалось самым безопасным: