Стивен Кинг - 11.22.63

• Название: 11.22.63
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Альтернативная история

22 ноября 1963 года — дата убийства Джона Кеннеди. Прозвучали три выстрела — и мир изменился навсегда.

Настоящее. Узнав, что в баре его приятеля расположен портал в 1958 год, обычный учитель Джейк Эппинг не может устоять от соблазна начать новую жизнь в рок-н-рольные времена Элвиса Пресли. Разве гостю из будущего тяжело познакомиться с отшельником Ли Харви Освальдом и помешать ему убить президента? Но следует ли играться с прошлым? Каким будет мир, в котором Кеннеди выживет? Читайте новую книгу Стивена Книнга — 11/22/63.

****

Герой книги 35-летний учитель Джейк Иппинг узнает, что в кладовой комнате его друга находится портал в прошлое, в 1958 год. Вместе они решают совершить невозможное — шагнуть в прошлое и изменить ход истории — спасти от смерти президента Джона Кеннеди. И вот для Джейка на дворе 1958 год, но все идет по другому, Джейк сталкивается с другим убийцей, покалечившим судьбу одного из его учеников, это приводит к необратимому изменению будущего…

Перевод с украинского — mmk1972

---

Я кивнул ему. Этот Джеймс Дин[43] кивнул мне в ответ со словами:

— Эй, ку-ку, рябчик.

Я зашел вовнутрь. Над дверью звякнул колокольчик. Вместо пыли и деликатного запаха трухлявого дерева, я почувствовал запах апельсин, яблок, кофе и ароматного табака. По правую сторону от меня находилась стойка комиксов с оторванными обложками[44]: «Арчи», «Бэтмен», «Пластик-мэн», «Байки из склепа». Над этой коллекцией написанное ручкой объявление, от которого любой фанат интернет — аукциона «Е-Вау» зашелся бы в конвульсиях, гласило: КОМИКС: 5 центов; ТРИ ПРЕДЫДУЩИХ ВЫПУСКА: 10 центов; ДЕВЯТЬ: ЧЕТВЕРТЬ ДОЛЛАРА. ПОЖАЛУЙСТА, ЕСЛИ НЕТ НАМЕРЕНИЯ ПОКУПАТЬ, НЕ ТРОГАЙТЕ РУКАМИ.

По левую сторону находилась газетная стойка. Никакой «Нью-Йорк Таймс», зато здесь были представлены «Портленд Пресс Геральд» и один еще непроданный номер «Бостон Глоуб». Заголовок «Глоуба» трубил: «ДАЛЛЕС НАМЕКАЕТ НА ПОСТУПКИ, ЕСЛИ КРАСНЫЙ КИТАЙ НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ НА ФОРМОЗЕ» [45]. Дата на обеих газетах была та же самая: вторник, 9 сентября 1958 г.

5

Я взял «Глоуб», которая стоила восемь центов, и отправился в сторону мраморной барной стойки с газированными водами, которой в мое время не существовало. За ней стоял Фрэнк Аничетти. Конечно, это был он, тот самый, вплоть до хорошо знакомых седых волос у него над ушами. Только эта его версия — назовем ее Фрэнк 1.0 — была не худенькой, а пухленькой, и в бифокальных очках без оправы. Он также был выше. Чувствуя чужеземцем в собственном теле, я проскользнул на один из высоких стульев.

Он кивнул на газету:

— Этого достаточно или мне надо еще нацедить тебе какой-нибудь газировки?

— Чего-нибудь холодненького, кроме «Мокси», — услышал я собственный голос.

На это Фрэнк 1.0 улыбнулся:

— Оставь, сынок. Скажем, как ты относишься к рутбиру[46]?

— Хорошо звучит.

Конечно, это уже утешало. Глотка у меня пересохла, а голова пылала. Чувствовал я себя, словно в горячке.

— Пять или десять?

— Извиняюсь?

— За пять или за десять центов пиво? — он произнес это на мэнский манер: «пийвоа».

— О, за десять, я думаю.

— Ну, а я думаю, что ты думаешь правильно. — Он открыл холодильник для мороженого и достал оттуда запотевшую кружку, размером почти с кувшин для лимонада. Наполнил его из крана, и я услышал запах рутбира, густой и сильный. Он смахнул пену с верха рукояткой деревянной ложки, а потом уже долил по края, и поставил кружку на барную стойку. — Вот, на. За пиво и газету восемнадцать центов. Плюс пенни для губернатора[47].

Я подал ему одну из долларовых банкнот Эла, и Фрэнк 1.0 отсчитал мне сдачу.

Я хлебал через пену на верхушке и наслаждался. Пиво было…цельным. Чрезвычайно вкусным. Не знаю других слов, какими можно было бы это лучше объяснить. Этот уже пятьдесят лет несуществующий мир вонял хуже, чем я мог себе вообразить, но на вкус был намного лучше.

— Чудесно, просто чудесно, — сказал я.

— А то! Рад, что тебе понравилось. Неместный, конечно?

— Да.

— Из другого штата?

— Висконсин, — пробухтел я. Не совсем вранье, моя семья жила в Милуоки[48], мне исполнилось одиннадцать, когда отец нашел себе место преподавателя языка и литературы в университете Южного Мэна. С того времени я переезжал только в пределах штата.

— Ну, ты выбрал правильное время для приезда, — сообщил Аничетти. — Большинство летних туристов уже уехали, и цены упали. Например, на то, что ты пьешь. После Дня труда[49] десятицентовый рутбир стоит всего лишь какой-то дайм[50].

Звякнул звонок над дверью, проскрипели доски пола. Это было радушный скрип. Последний раз, когда я заходил в «Кеннебекскую фруктовую компанию», надеясь купить себе пилюли «Тамс»[51] (меня тогда ждало разочарование), доски стонали.

За барную стойку сел парень, на вид лет семнадцати. Его темные волосы были коротко подстрижены, хотя и не совсем под ежик. Схожесть его с человеком, который меня обслуживал, была несомненной, и я понял, что этот парень — мой Фрэнк Аничетти. А человек, который снимал лишнюю пену с моего рутбира, это его отец. Молодой Фрэнк 2.0 бросил на меня беглый взгляд; для него я был всего лишь очередным клиентом.

— Тайтес загнал грузовик на подъемник, — сообщил он своему отцу. — Говорит, что где-то около пяти будет готов.

— Ну и хорошо, — ответил Аничетти — старший и зажег сигарету. Только теперь я заметил, что по мраморной барной стойке расставлены маленькие керамические пепельницы. На боку каждой виднелась надпись: Уинстон — хороший вкус, как и должна быть сигарета! Он вновь взглянул на меня и спросил:

— Хочешь черпак ванильного мороженого в свое пиво? За счет заведения. Мы любим угощать туристов, особенно не по сезону поздних.

— Благодарю, но мне и так вкусно, — ответил я, не кривя душой. Еще бы чуть слаще, и я боялся, что у меня взорвется голова. А пиво было крепким — словно газированное кофе — эспрессо.

Мальчик подарил мне улыбку, такую же сладкую, как напиток в запотевшей кружке — в ней и близко не было той ехидной заносчивости, излучение которой я почувствовал от того «Элвиса» во дворе.

— Мы читали рассказ в школе, — поделился он, — там о том, как местные пожирают туристов, которые приезжают после окончания сезона.

— Фрэнки, это, к черту, никуда не годится, говорить такое гостю, — заметил мистер Аничетти. Но в то же время улыбка не покинула его лица.

— Да все хорошо, — успокоил я. — Я сам задаю ученикам этот рассказ. Ширли Джексон, правильно? «Летние люди»[52].

— Конечно же, он, — согласился Фрэнк. — Я его не совсем понял, хотя он мне и понравился.

Я потянул из своей кружки, а когда вновь поставил ее (прикоснувшись мраморной поверхности барной стойки, та выдала приятно тяжелый звук), то пришел в изумление, увидев, что она почти пуста. «Я мог бы стать его почитателем, — подумалось мне. — К черту, это пиво наголову бьет „Мокси“».

Старший Аничетти выдохнул клубы дыма в сторону потолка, где лопасти потолочного вентилятора лениво потянули его к закопченным лагам.

— Ты преподаешь в Висконсине, мистер…

— Эппинг, — назвался я. Я был застигнут врасплох, и даже и не подумал о том, чтобы выдумать себе фальшивое имя. — Обычно преподаю, но сейчас у меня саббаттикел[53].

— Это означает, что у него годовой отпуск, — объяснил Фрэнк.

— Я знаю, что это означает, — отмахнулся Аничетти.

Он старался говорить раздраженно, но выходило у него это скверно. Я решил, что мне нравятся они оба не меньше, чем понравился их рутбир. Мне даже начал нравиться тот претенциозный юный щеголь, он, по крайней мере, не подозревал, что вид у него уже неактуальный. Здесь властвовало безопасное расположение духа, какое-то чувство — ну, даже не знаю — определенности. Оно, безусловно, было фальшивым, ведь этот мир оставался таким же опасным, как и любой другой, но я владел своего рода знанием, которое, как я считал в этот день, принадлежит только Богу: я знал, что улыбающийся мальчик, которому понравился рассказ Ширли Джексон (хотя он его и не «понял»), переживет этот день и еще много дней грядущих пятидесяти лет. Он не погибнет в автокатастрофе, он не получит инфаркт и не приобретет себе рак легких из-за вдыхания вторичного дыма папирос, которые курит его отец. С Фрэнком Аничетти все будет хорошо.

Я бросил взгляд на часы на стене (НАЧИНАЙ ДЕНЬ С УЛЫБКИ — призвал лозунг на циферблате — ПЕЙ БОДРЯЩИЙ КОФЕ). Часы показывали 12:22. Для меня это ничего не значило, тем не менее, я притворился встревоженным. Допил остаток пийвоа и встал.

— Должен уже ехать, если хочу своевременно встретиться с друзьями в Касл-Роке.

— Осторожнее на шоссе 117, — сказал Аничетти. — Дорога там мерзкая.

Это у него прозвучало, как меррзкая. Такого сурового мэнского акцента я не слышал уже кучу лет. И, вдруг осознав, что так оно фактически и есть, я громко рассмеялся.

— Буду осторожным, — кивнул я. — Благодарю. И еще, сынок. Что касается той Ширли Джексон.

— Да, сэр?

Это же надо, сэр. И ни капли сарказма при этом. Я все больше склонялся к тому, что 1959-й был хорошим годом. И действительно был, не смотря смрад фабрики и сигаретный дым.

— Там незачем понимать.

— Правда? А мистер Марчент говорит совсем наоборот.

— Со всем уважением к мистеру Марченту, передай ему, что Джейк Эппинг говорит, что иногда сигара — просто вещь для курения, а рассказ — это просто рассказ.

Он рассмеялся.

— Передам! Обязательно, завтра же на третьем уроке!

— Хорошо, — я кивнул его отцу, жалея, что не могу ему сказать, что благодаря «Мокси» (которого он у себя не держит…пока что) его бизнес будет продолжаться на углу Старого Льюистонского пути и Мэйн-стрит еще долго после того, как не станет его самого. — Благодарю за рутбир.