Сергей Кузнецов - Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

• Название: Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари
• Автор: Сергей Кузнецов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03730-5

Род Строгоновых сыграл огромную роль в развитии страны. Их владения к началу XX века по обширности уступали только владениям царя… В книге представлены самые яркие страницы истории рода, завоевавшего для России Сибирь. Разбогатевшие простолюдины из глухой провинции в XVIII веке стали баронами и графами и стремительно вошли в круг столичной аристократии. Заказчики Ф. Растрелли и А. Воронихина всячески стремились приобщиться к европейской культуре, становясь страстными почитателями искусств.

Автор рассказывает обо всех значимых резиденциях Строгоновых в России и за ее рубежами, построенных на протяжении пяти веков, минувших с момента основания Аникой Федоровичем торгового дома. Читатель узнает немало любопытного об интерьерах дворцов и художественных раритетах, принадлежавших роду. Будут раскрыты семейные тайны, которые тщетно пыталось разгадать не одно поколение исследователей. Не забыта и алхимическая деятельность графа Александра Сергеевича…

Все, интересующиеся историей русских усадеб, с удовольствием прочитают главы про имение Марьино, которое впервые представлено столь обстоятельно как родовое гнездо Строгоновых-Голицыных, как архитектурный шедевр и как колыбель русского лесоводства. Книга превосходно иллюстрирована. Особенно ценными являются исторические фотографии, в том числе из собраний русской эмиграции, часть которых является уникальными и никогда прежде не публиковалась. Хотя издание адресовано широкому кругу читателей, интересующихся повседневной жизнью аристократии, искушенные знатоки русской истории тоже найдут в ней немало новых фактов.

---

Барон Николай Григорьевич получил при разделе загородный дом близ Донского монастыря. Также он владел домом в Газетном (Строгоновском) переулке, упомянутом выше.

Портрет «строгоновского бунтаря» — барона С.Г. Строгонова исполнил И. Никитин в 1726 г. Других изображений этого человека нет

Современный вид палат Строгоновых на берегу Камы в Новом Усолье. Положение жилого этажа и высокое крыльцо указывают на весенние разливы реки

Наконец, барону Сергею Григорьевичу с 1740 года принадлежало загородное место близ Андроньева монастыря, а также в самом городе — Китайский дом, как Строгоновы, вероятно, называли то родовое гнездо, что располагалось поблизости от древней каменной церкви во имя Грузинской Божией Матери. Она была построена в 1628 году и находится в Грузинском переулке, который спускается по склону возвышенности от Ипатьевского переулка к Китайской стене. Некогда по своему престолу она называлась «во имя св. Живоначальной Троицы, что в Никитниках», а еще ранее — «Никитскою», или «св. мученика Никиты на Глинищах». Холм так назывался из-за состава почвы, содержащей красную глину.

Около 1742 года, то есть двадцать лет спустя после получения титула, именно барон Сергей Строгонов, не порывая еще окончательно связей с Москвой и ее окрестностями, в частности с любимым Давыдковым, где он охотился, переехал в новую столицу Российской империи — Санкт-Петербург и, не подозревая еще о важности своего шага, открыл тем самым новую и, пожалуй, самую яркую страницу в истории рода.

Как и для самого Петра Великого, Москва оказалась для Строгоновых местом соединения старых и новых обычаев жизни. Потребности дела не толкали их особенно двигаться вслед за престолом на север — в Петербург. В обоих городах они находились далеко от усольских варниц, где создавалось их финансовое благополучие. Единственным побудительным мотивом было честолюбие барона Сергея Григорьевича.

Глава 3 Двор амбиций

Путь к дому на Невском в известном нам виде был, с одной стороны, сложным — требовались годы и усилия разных архитекторов, с другой стороны, вроде бы довольно простым: одноэтажный дом перестроили в двухэтажный, а тот уступил место трехэтажному. Еще в петровское время или, вероятно, в ближайшие годы после смерти императора на берегу реки Мойки, близ Зеленого моста и Невского проспекта, Строгоновы поставили поземные палаты — дом в девять осей и в полтора этажа с мезонином. Этот действительно неказистый домик близок по своей структуре к палатам на Каме, в Новом Усолье, сооруженным в 1726 году «тщанием» барона Сергея Григорьевича. В обоих случаях мы видим вынесенную за фасад лестницу, позволявшую попасть прямо с набережной в покои, под которыми находился цокольный этаж.

Несмотря на свою близость к Петру, Строгоновы довольно долго колебались относительно главного места своего пребывания после перевода столицы в город на Неве. Они могли жить на Васильевском острове, как светлейший князь А.Д. Меншиков, в Адмиралтейской части, куда перебрался монарх под именем корабельного мастера Петра Алексеева, или остаться жить в Москве, на Тверской или на Швивой горке.

Во второй половине 1710-х годов, то есть еще до получения титула, поблизости от Стрелки Васильевского острова, примерно там, где когда-то располагалась Таможня, а ныне Институт русской литературы (Пушкинский дом) братья Строгоновы сообща построили огромный дом с тремя жилыми и подвальным этажами. Вид его фасада сохранился в коллекции, принадлежавшей Фридриху Берхгольцу. Но жить в престижном месте, лишенном коммуникаций, купцам показалось накладным и неудобным. Поэтому они долгое время сдавали свой дом внаем, прежде чем он перестал существовать. Только с приходом на трон императрицы Елизаветы все окончательно решилось. Бароны Александр и Николай решили не покидать древней столицы. Более честолюбивый, чем они, барон Сергей решил обосноваться в Петербурге и приобрел в 1742 году на нечетной стороне Невского проспекта второй дом — недостроенное строение придворного портного Иоганна Неймана. Тот также имел два жилища, причем второе располагалось по диагонали на другой стороне пересечения реки и проспекта.

Относительно дома на четной стороне проспекта Нейман имел следующее предписание: «…понеже оное место наугольное и находится к самой знатной и большой проезжей улице, того ради все то место застроить пристойно, отчего и вящая имеет быть красота…»[6] Хотя в упомянутом документе идет речь не о будущем Строгоновском доме, а о втором здании придворного портного (перестроенном в XIX в. для купца К.Б. Котомина), очевидно, тем не менее, что приведенные слова касались обоих строений. Проекты обоих зданий для И. Неймана приписывают архитектору Михаилу Земцову, тот сам жил в подобном жилище, расположенном на Невском проспекте напротив Большого Гостиного двора, что в двух кварталах от Строгоновского дома.

Вид на Петербург с Триумфальных ворот, стоявших на Невском проспекте. Справа за Зеленым мостом через Мойку видна часть земцовского дома Строгоновых и так называемые «поземные палаты»

Проект соединенных галерей двух типовых домов на Невском проспекте, ставших собственностью барона С.Г. Строгонова

Стоявший в непосредственной близости от «поземных палат» и затмив их, новый дом Строгонова превратился в новую, более представительную часть усадьбы, которая еще мало походила на европейские резиденции аристократии. Основное здание состояло из двух строений, соединенных длинной 18-метровой галереей. Каждое из них имело фасад по Невскому проспекту протяженностью по 12,5 саженей (25 м). Фасад одного из домов в 10 саженей выходил на реку Мойку. Такой дом, наверное, был бы хорош для ладивших между собой братьев, но родственники Сергея Григорьевича остались в Москве.

Не выезжая заграницу, привыкнув к тесным и темным московским палатам, Строгонов некоторое время провел в растерянности. Не зная, как строить и что строить в новом городе он оказался в соседстве с портным и поваром, чьи дома стояли рядом. Ему, камергеру императорского двора, такое положение дел не нравилось. Сергей Григорьевич, естественно, желал показать своим домом, что он человек иного полета. Однако ему требовалось время, чтобы адаптироваться к новым условиям, понять, что ему нужно вырваться из тисков типового строительства, которое было уделом людей, стоявших ниже его по социальному положению, и наконец найти подходящего архитектора.

Великолепный дом близ Стрелки Васильевского острова в полной мере, по мнению царя Петра, соответствовал достоинству Строгоновых

Достройка «неймановского дома» продлилась примерно год. В 1743 году Сергей Григорьевич, отвечая на запрос Сената по поводу количества его петербургских домов, сообщал, что возведение его жилища на Невском проспекте закончено. Возможно, внутренняя отделка продолжалась дольше — примерно до того момента, когда здание впервые посетила императрица, а это случилось только 5 февраля 1746 года. Ныне существующий фасад невского дома определенно отражает иерархическое положение его владельцев в начале 1750-х годов.

Подобно тому как от Ивана Никитина, писавшего портрет его отца, именитого человека Григория Дмитриевича, не ускользнула трудность надевания парика на престарелого дельца, так и в этом случае этажи Франческо Растрелли, «нахлобученные» на старую структуру, демонстрируют неловкость на паркете Сергея Григорьевича — купеческого сына, превратившегося в аристократа. «Колонны, в разрезе со всеми ордерами, вытянуты почти до безобразия, окна второго этажа слишком тесно поставлены и слишком велики по отношению к нижнему этажу, все детали имеют что-то вычурное, даже слишком вычурное.

Строгановский дом имеет свою физиономию, и эта физиономия чуть-чуть корчит гримасу», — так описал ситуацию о первоначальным облике дома А.Н. Бенуа.[7]

Известный историк искусства не подозревал о сложной истории здания, в частности, не имел сведений о навязанной Ф.Б. Растрелли перестройке старого дома, в результате чего и появились странности, называемые А.Н. Бенуа гримасой.

Большой, или главный, фасад дома на Невском проспекте. Центральная часть подчеркнута колоннами. Они поддерживают фронтон с гербом. Внизу — ворота, открываемые для желанных гостей

Фасад Строгоновского дома нарисовал Франческо Растрелли в пышной архитектуре итальянской манеры, как об этой работе сказано в его реляции императрице Екатерине II. Стены безмолвствуют, но мы знаем, что господин барон Сергей Григорьевич, подражая обожаемой монархине, а также исходя из собственных представлений об экономии и традиции, желал иметь модное произведение с максимальным использованием старых стен. Подобные переделки повсеместно встречаются в разные эпохи истории архитектуры, особенно в моменты утверждения новых стилей. Растрелли следовало соединить в единое целое разновеликие постройки. Идея об этом окончательно овладела Строгоновым весной 1752 года. Осень и последующую зиму, не пригодные для строительных работ, итальянский архитектор, вероятно, посвятил обмерам и составлению проекта.