Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1967 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №01 за 1967 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Несложный оптический обман разъяснился, когда самолет пошел непосредственно над долиной Нила. Я увидел тогда посреди матово-синей полосы мутно-серую, издали неразличимую, петляющую реку, а самая долина запестрела зелеными и бурыми квадратами полей, вполне такими же с самолета, как и у нас в России.

Но самое сильное впечатление произвели на меня «следы хлыстов» — русла рек и ручьев, некогда бежавших со всех сторон к Нилу.

Пустыня буквально исчерчена, изборождена ими; сверху они — наиболее запоминающийся и удивительный штрих в ее облике, ибо меньше всего ожидаешь увидеть такое.

Я сидел у окна. В моем распоряжении имелся бинокль, и в моем распоряжении имелось достаточно времени, чтобы подумать — путь от Каира до Хартума не так уж близок даже по современным масштабам. Бинокль мог и приближать и удалять предметы.

Мысль — тоже.

Я думал сначала о невероятном — о том, что и Аравийская, и Ливийская, и Нубийская пустыни, да и Сахара в целом, некогда были зелеными, цветущими, как обычно пишут в книгах.

Но мне посчастливилось не только читать книги о пустынях, но и видеть пустыни. Я трогал руками спекшийся, раскаленный камень аравийских возвышенностей. Я бегал по песчаным холмам Ливийской пустыни в поисках хоть одного живого стебелька.

Они там есть, живые стебельки, но когда по пустыням текли реки, там росли леса или редколесья, там цвели луга...

Я видел бывшие реки — их в Африке называют «вади» — у Асуана, но одна пересохшая река не поражает воображения.

Вот когда их сотни, тысячи, десятки тысяч — бывших рек, стремящихся к Нилу, — вот тогда переворачиваются в мозгу давно устоявшиеся представления о вещах и явлениях. Значит, все-таки было так.

Текли по Африке реки, питали реки Нил. По берегам рек жили люди — скотоводы, охотники и, вероятно, земледельцы. И жили по берегам рек, и окрест, и в самих реках звери. Бегемоты жили, крокодилы тоже. Антилопы паслись на (как любили писать в прошлом веке) «тучных» лугах. А за антилопами и прочими копытными львы охотились...

И вдруг реки почему-то (но почему?!) стали пересыхать, хотя климатологи всего мира ныне единодушно утверждают, что последнее десятитысячелетие (после ледников) характеризуется как раз устойчивым климатом — ни сильной засухи, ни сильного увлажнения — в пределах присредиземноморья, во всяком случае. Люди не задумывались тогда, почему пересыхают реки, почему гибнут посевы и почему гибнут травы на лугах — климатологических загадок они перед собой не ставили, они просто пошли следом за уходящей от них водой.

И уходящая из пустыни вода привела их к Нилу, к великой и загадочной реке, на которой почти совсем не отразилась общая беда. Нил продолжал жить своей, пусть несколько измененной, жизнью. Но люди, которых неведомые им злые силы согнали к Нилу, уже не могли жить прежней жизнью. Их оказалось слишком много на берегах одной реки, чтобы жить узкородовыми интересами, и пришлось им объединяться и договариваться. И еще им пришлось учитывать своеобразный нрав Нила, его непонятную манеру то разливаться, то мелеть, и притом каждый год по-разному...

И люди, вовсе не думая об этом так, как я сейчас пишу, объединились здесь в крупные общины, потом образовались государства, создалась в ходе веков одна из самых древних, одна из удивительнейших цивилизаций на земном шаре.

И. Забелин, кандидат географических наук

Ф. С. Фицджеральд. Военные бэби

Советский читатель знаком с Ф. С. Фицджеральдом по одному из лучших его произведений — роману «Великий Гэтсби». Публикуемый нами рассказ «Военные бэби» основан на действительном случае, происшедшем во время учебных маневров в штате Алабама в 1918 году. Автор сам участвовал в этих маневрах как офицер американской армии и подобно одному из героев рассказа спасал тонущих новобранцев.

Я окончил колледж в шестнадцатом году. А сегодня мы отмечали двадцатую годовщину нашего выпуска. Мы называем друг друга «военные бэби» — всем нам пришлось побывать на проклятой войне. В этот раз разговоров о войне было больше, чем на любой из прежних годовщин. Может быть, из-за того, что в воздухе снова запахло порохом.

После официального торжества мы втроем засели в дальней комнате Пита и погрузились в бесконечные воспоминания. Было уже за полночь, когда вошел еще один из наших. Мы едва смогли узнать его на традиционном шествии выпускников, потому что он бросил колледж, еще будучи первокурсником, и с тех пор ни разу не появлялся.

— Привет, старина э-э-э-э... Хибб, — сказал я, с трудом припоминая его имя.

Мы воспользовались поводом, чтобы заказать на всех еще пива, и вернулись к нашим разговорам о войне.

— Вы заметили, как при возложении венка произошло небольшое движение: каждому хотелось прочесть на мемориальной доске имена Аба Данцера, Макгоуэна и остальных ребят нашего выпуска, погибших на войне? И наверное, каждый подумал о том, что уже двадцать лет, как ребята перешли в мир иной, и что старость — не за горами.

— За то, чтобы снова стать тем молодым парнем, я бы согласился еще раз пройти через войну, — сказал я и обратился к Хиббингу: — А ты, Хибб, был на войне?

— Я был в армии, да повоевать мне не пришлось.

Разговоры о войне, пиво, время — все текло, перемешиваясь. Кроме Хиббинга, каждый из нас без остановки выпаливал что-нибудь забавное, невероятное или страшное.

И только когда вдруг наступила пауза, Хиббинг сказал каким-то виноватым голосом:

— Мне бы, пожалуй, тоже пришлось повоевать, если бы меня не обвинили в нанесении побоев одному мальчишке.

Мы вопросительно посмотрели на него.

— Конечно, я не делал ничего такого, — добавил он. — Но поэтому поводу был большой скан дал.

Хиббинг замолчал, но мы подбодрили его — ведь остальные уже выдохлись, болтая весь вечер. Поколебавшись, он продолжил:

— Здесь особенно нечего рассказывать. Один парнишка, который шел в город со своим отцом, пожаловался, что несколько офицеров с повязкой МП избили его. Так вот, он указал на меня! Через месяц было выяснено, что он всегда обвинял солдат и офицеров в избиении, и меня освободили из-под ареста. А все это я вспомнил, когда прочитал имя Аба Данцера на мемориальной доске. Он сидел в соседней камере в Ливенворте, пока шло следствие по моему делу.

— Аб Данцер?!

Он был героем нашего выпуска, и мы воскликнули в один голос:

— Но ведь его представили к кресту «За отличную службу»?

— Я это знаю.

— Какого же черта он делал в Ливенворте?

Голос у Хиббинга снова стал виноватым:

— Совершенно случайно именно мне пришлось его арестовывать. Но он не имел никаких претензий на этот счет, потому что арест был сделан по всей форме закона. И когда несколько месяцев спустя я оказался в соседней камере, он даже смеялся, вспоминая, как его арестовывали.

Теперь мы слушали с интересом.

— За что же ты должен был его арестовать?

— Ну, к тому времени я стал офицером военной полиции в Канзас-сити. И почти первым моим заданием было, взяв конвой, отправиться в большой отель — я не помню его названия — и войти в какой-то номер. Постучавшись, я открыл дверь и не поверил своим глазам: я никогда не видел сразу столько звезд на погонах. Там не было чинов ниже полковника. А посреди комнаты стояли Аб Данцер и какая-то девица-шлюха, оба пьяные в стельку. Мой столбняк продолжался с минуту, прежде чем я разглядел еще одну штуку: на девице был военный китель и фуражка Аба, а он надел ее платье и шляпу. В таком виде их вывели из отеля и доставили к командиру дивизии.

Сперва мы слушали Хиббинга недоверчиво, потом смущенно и, наконец, стали ему верить. Кто-то попытался рассмеяться, но смех не получился, и мы смотрели на Хиббинга с мрачной полуулыбкой, представляя самих себя в положении Аба.

— Он узнал тебя? — спросил я.

— Сомневаюсь.

— Что же было потом?

— Потом все было просто и обычно: мы поменяли на них одежду, окунули их головы в холодную воду и, поставив Аба между двумя рядами штыков, я скомандовал: «Вперед, шагом марш!»

— И отвел старину Аба в тюрьму! — закончили мы. — Тебе, наверное, было тогда премерзко.

— Было. Судя по выражению генеральских лиц, я думал, что его расстреляют. Поэтому, когда через пару месяцев меня посадили в Ливенворт, я очень обрадовался, узнав, что он еще жив.

— Я не могу ничего понять, — сказал Джо Бун. — Ведь он никогда не пил в колледже.

— Он начал пить из-за той истории с крестом, — ответил Хиббинг.

— Так ты и об этом тоже знаешь?

— Да, мы из одного штата и служили в одной дивизии.

— Я не думал, что тебя посылали за океан.

— Меня не посылали. И Аба тоже нет. Но кое-что с ним приключилось. Впрочем, совсем не то, что вам, должно быть, пришлось пережить.