Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1973 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №07 за 1973 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

— Садитесь, больной!

Больной размещается на ящике. Стульев у нас мало, да и стол всего один. Короткий, наподобие кухонного. Служит в качестве операционного ложа.

— Поднимите рубашку!

Традиционное приглашение врача. Правда, большинство наших пациентов без рубашек, на худом бронзовом теле рентгеновским темным силуэтом проступает грудная клетка...

Особенное внимание больных привлекает стерилизатор. В работе — это прямо-таки музыкальный ящик. Булькает вода, свистит пар, выбивают кастаньетную дробь прыгающие в кипящей воде шприцы.

— Укола не бойтесь, — Леша для наглядности закатывает рукав халата. Больной может убедиться, что и сами врачи не избежали прививок; нам дважды вводили противооспенную вакцину — перед отъездом и в Дакке.

Входит парень лет семнадцати. Рука на перевязи. Рубашка и брюки цвета хаки, независимый открытый взгляд. Этого иглой не испугаешь. Таджудин Алам — «мукти бахини», он сражался в отрядах партизан. Пулевое ранение навылет. При хорошем уходе давно бы зажило, но на нет и суда нет. Грязная, пропитанная кровью повязка падает в ящик. Хирург Алексей Глаголев осторожно очищает рану от мельчайших осколков задетой пулей кости. Рана кипит, прижженная перекисью водорода (от йода ткань хуже зарубцовывается). Затем вводит дренажную трубочку и накладывает на рану свежий бинт:

— Перед нашим отъездом не забудьте зайти на перевязку!

Таджудин Алам побледнел, но не издал ни звука во время этой болезненной процедуры: ведь он «мукти бахини». Зато теперь бывший партизан дает волю своим чувствам. Улыбаясь, он обходит приемную и всех дружески похлопывает здоровой рукой: «Москва — друг, Бангла — друг».

Да, недавняя война дает себя знать. Сегодня мать притащила мальчика, из бедра которого Глаголев извлек осколок мины. Обычная история. Сын пас буйволов, один из них наступил на спрятавшуюся под кочкой мину. Буйвола — на куски, у мальчика на бедре, обмотанном пестрым лоскутом, оторванным от материнского сари, рваная рана. Глаголев накладывает швы. Мальчик не плачет, только судорожно сжимает — того гляди прорвет — пакет с сухим молоком, выданным в качестве премии за храбрость: шутка ли, он первый раз в жизни у врача!

Особо тяжелых больных через Дакку отправляем на лечение в Москву.

К трем часам дня официальный прием закончен, но уже через час в дверь комнаты, где мы живем, осторожно стучат. Секретарь местной ячейки Народной лиги привел показать врачам брата, а заодно и мужа его племянницы. Постепенно комната заполняется родственниками наших новых знакомых, знакомыми родственников. Люди заглядывают через оконные решетки, толпятся на веранде, рассаживаются на койках. Одних привели сюда разные болезни, других просто желание увидеть советских людей, третьи пришли поговорить с уважаемыми гостями. Комната пустеет только с заходом солнца. Но рабочий день далеко еще не закончен. Надо приготовить бинты, открыть новые ящики с лекарствами, продезинфицировать инструменты, убрать подальше микроскоп, к которому все время примериваются любопытные мальчишки.

Подводим итог: сегодня осмотрели триста восемьдесят пять человек. Вчера — четыреста три, завтра тоже будет не меньше. Сквозь сон слышим, как скрипят телеги, мычат распряженные буйволы — крестьяне из окрестных деревень с ночи спешат занять очередь.

Тарасов уже просил Дакку подбросить медикаментов. Прилетит или немец на «Моските» из Международной лиги Красного Креста, или наши на МИ-8. Вертолеты в разобранном виде прибыли на «Антеях» вместе с нами. Теперь они уже смонтированы и переданы правительству Бангладеш. Наши летчики совершают полеты в разные части страны, перевозят «релиф». Без вертолетов здесь туго, особенно летом. С июня по сентябрь, когда в Гималаях тают снега, а муссоны исправно перекачивают на сушу океан, вода заливает чуть ли не половину всей территории республики. Железных дорог — чуть больше 900 километров, шоссейных — две с половиной тысячи. Даже сейчас, в сухой сезон, во многие районы не проберешься: взорваны мосты.

Бетонные полосы Даккского аэропорта тоже пестрят заплатами забросанных гравием воронок. Нашим могучим «Антеям» едва-едва хватило полосы для приземления. Тормозили так, что задымились колеса, и их на ходу забрасывали из огнетушителей хлопьями углекислоты. В накаленном бензиновом воздухе аэропорта вдруг запорхали снежинки, колеса покрылись белой изморозью. Так ознаменовалось прибытие русских. А когда из чрева самолета выползли наши машины, сотрудники аэропорта, которые пришли нас встречать, стали чуть ли не из-под колес выхватывать комочки глины, налипшей на скаты УАЗов в Шереметьеве. «Русская земля», — поясняли они и бережно рассовывали по карманам неожиданные сувениры.

Здесь земля совсем другая — желто-красный песок, нанесенный разливами рек. Сейчас водные артерии сжались, превратились в капилляры. Дожди запаздывают. Мы почувствовали эту затянувшуюся сушь сразу же, как выехали в Хили: раскаленными бортами УАЗа, протекторами колес, которые беспомощно прокручиваются в толстом ковре красной пыли. Он выстлал весь путь на участке Богра—Джайпурхат. При скорости двадцать-тридцать километров облако пыли наглухо окутывает машину. Лешу Глаголева, который рискнул поехать со мной, тогда как остальные отправились из Дакки на вертолете, это очень беспокоит: безукоризненно белые рубашка и шорты прямо на глазах перекрашиваются в густой коричневый цвет. Каково ему, хирургу, пассивно наблюдать нашествие мириад пылинок, каждая из которых, как известно, несет сотни микробов!..

...Я наконец-то опять проваливаюсь в сон, как вдруг крики: «Доктор, доктор!» На дворе пляшут светлячки керосиновых ламп, шлепание босых ног гулко отдается на ступеньках. Через минуту мы уже знаем, что неподалеку от Хили, почти на границе с Индией, перевернулся бензовоз, ранен водитель. Это, говорят, совсем рядом, милях в пятнадцати (1 Английская миля — 1609 метров.). Со всей возможной скоростью вгрызаемся в беспросветную толщу из мглы и пыли. Едем двадцать, тридцать минут. «Желание сокращает расстояния», — гласит местная пословица. Пятнадцать миль все больше растягиваются, побивая все представления о пересчете английских мер в метрические. Наконец, за поворотом на пять метров ниже полотна дороги — громада бензовоза, опрокинутая набок. Хотя и ночь, вокруг толпа. Почти на ощупь, подсвечивая фонариком, Олег Феодосьевич и Леша определяют: перелом бедра, пробита черепная коробка. Оперировать нужно немедленно. Только вместо кафеля операционной — черные стены ночи, подкрашенные красной пылью, вместо операционного стола — брезент. А самое неприятное то, что вместо бестеневого рефлектора — тусклые лучики ручных фонариков. Нет, так не пойдет! Я даю задний ход, каким-то чудом разворачиваюсь на насыпи, и вот мощные передние фары УАЗа выхватывают из темноты прямоугольник импровизированной операционной. Тарасов удовлетворенно кивает головой. Но меня в кабине не оставляет тревога: как бы не подвел предательский грунт насыпи. Того и гляди сам окажешься в операционной...

Это на следующий день газеты напишут: «Посреди ночи русские врачи оказали неотложную помощь индийскому шоферу буквально на земле Бангладеш». А сейчас — остановить кровотечение, наложить шину, забинтовать голову, перенести раненого в машину и скорее, скорее домой: до утреннего приема осталось каких-нибудь четыре часа и нужно хоть немного поспать.

День в Кокс-Базаре

Кокс-Базар — это километры серебристого песка, Кокс-Базар — это бесчисленные лавочки, где продают бирманские трубки и бирманские юбки, Кокс-Базар — это мальчишки, что пристают к тебе на каждом шагу и предлагают купить поделки из раковины, а то и жемчуг. Они позванивают стеклянными ампулами из-под лекарств, в которых перекатываются матово-белые капельки. Среди них нет-нет да и промелькнет редкая розовая жемчужина. Представляю, как падки до них были туристы. Теперь туристов нет, и самый длинный пляж в мире (так утверждает буклет департамента туризма в Карачи — на обложке слово «Пакистан» зачеркнуто и сделана надпечатка «Бангладеш») пустует: у местных жителей слишком много других забот.

Кокс-Базар — это часто встречающиеся в толпе лица с монголоидным разрезом глаз: ведь рядом Бирма. В крошечных мастерских проворно скручивают сигары, прядут вручную шелковые ткани известные искусницы из племени мог. В лесистых горах, окружающих Кокс-Базар, живут малоизученные племена. Горцы лишь изредка заглядывают в Кокс-Базар, чтобы обменять свои бамбуковые поделки, звериную шкуру, связку бананов на проволоку для силков, пули, консервы.

Для нас Кокс-Бдзар — это снова ежедневные выезды в отдаленные таны (1 Тан — административная единица в Бангладеш.), это сотни больных, как было в Хили, в Силхете, в Кхулне. Только в одном, месте встречалось больше раненых, в другом — больных. Трахомой — особенно в чайных районах Силхета; черной оспой — в Гопалгандже; холерой — в Шри-Мангале. И наши медики, верные славным традициям Ивановского, Заболотного, Тарасевича, осматривали больных в холерных поселках, оказывали им необходимую помощь.