Ирина Гоба - НеМир

• Название: НеМир
• Автор: Ирина Гоба
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Книга о любви… О том, что любовь — всесильна и не знает преград. Двадцать шестой век… Человечество в стадии деградации. Единым Королевством вот уже почти десять лет правит, «появившийся из ниоткуда», Избранный — Рэд, который получает Верховную власть, и становится Примом благодаря содействию и косвенному руководству Родичей (не людей). Рэд и его брат Вилен родом из двадцать первого века. Они стали участниками международного Проекта по экспериментальной Заморозке людей. Они пробыли в Состоянии пятьсот лет, вместо двадцати обещанных.

Для участия в Проекте, Рэд дал свое согласие на проведение над ним экспериментальной операции по разрыву связей между зонами мозга, отвечающими за появление и проявление эмоций. В результате операции, он может испытывать лишь те чувства, которые соответствуют основным инстинктам человека. Прим находит в захваченной крепости никому неизвестную немую полуживую девушку. Он прибегает к запрещенному способу, чтобы спасти ее — обращается за помощью к Родичам. После ее Исцеления, Избранный и его брат Вилен узнают о том, что девушка не может объяснить им ни свое происхождение, ни поведать им о своем прошлом из-за полной потери памяти. Для обеспечения ее безопасности, Рэд берет эту девушку (Вилен назвал ее Бэмби) в жены.

---

— Я потратил Силу. Сейчас я восстановлю ее от тебя.

Уже в следующую секунду у меня начали покалывать подушечки пальцев. Тело как будто переутомилось и требовало принять горизонтальное положение. Сергей объясняет:

— Я взял у тебя лишь эквивалент затратам на восстановление кожи от царапины. Чувствуешь слабость? А теперь представь себе то, как будет чувствовать себя Мира, восстанавливая твою незнакомку?

— Я понял…

Даже для этих двух слов я приложил усилия. Теперь понятно, почему он так просил свою жену не помогать мне. Сергей «подпитался» от меня, и я почти в отключке. Внимание — вопрос:

— Мира возьмет у меня равноценную компенсацию?

Он смотрит на меня, как на идиота:

— Во — первых, ты бы сдох на месте. Во-вторых, она никогда не забирает у людей энергию для восстановления своей Силы.

Мы опять молча смотрим друг на друга. Я пытаюсь поставить себя на его место. Сейчас его любимая ослабевает, чтобы спасти совершенно чужого ей человека. Что бы я чувствовал? Не знаю. И, как бы вторя своему мысленному ответу, пожимаю плечами.

Сергей начинает ходить по моему кабинету взад-вперед.

Я же типа хозяин, а он у меня в гостях:

— Выпьешь чего-нибудь?

Он опять смотрит на меня. Наверное, обычные люди воспринимают такой взгляд, как обиду, или даже унижение. Но я же — фрик…

Его тяжелый вздох прокатился по комнате, потом он говорит:

— У тебя есть вопросы?

— Вы с Мирославой — люди?

— Меньше, чем ты. Мы — Родичи. И точка — больше никаких разъяснений.

— Почему?

— Потому что эти знания могут изменить твой, просчитанный нами, поведенческий код.

— Как Мирослава нашла нас?

— Она совершенно случайно увидела в расчетах из прошлого мизерную вероятность того, что кто-то из участников Проекта мог выжить. Мы с ней переработали огромное количество информации. На ваш поиск ушло не одно десятилетие.

— Так долго?

Сергей с издевкой цедит:

— Ну, прости… Только мы с ней делали это в состоянии полной секретности, без чьей — либо помощи. Да, и, честно говоря, без особого рвения, так как не считали просчитанную ранее вероятность достаточно высокой для того, чтобы посвятить себя этому вопросу полностью. Когда мы вас все-таки нашли, то какое-то время ушло на то, чтобы разобраться с системой Разморозки. Мы же далеко не специалисты в этом вопросе. Еще какое-то время мы потратили на то, чтобы выбрать наиболее благоприятное время для вашего появления.

— Почему это случилось?

— Ты имеешь в виду, растянувшееся вместо двадцати до пятисот лет, Состояние?

— Да.

— Не знаю.

— А сама идея Заморозки?

— Принадлежит не нам, а людям. Естественно, такую программу должны были создать. Мы знали о ней. Мы наблюдали и включали ее в систему факторов, влияющих на развитие человечества в случае непредвиденных Сдвигов. Но, по всем расчетам Родичей, в этом Проекте никто не должен был выжить.

— Почему цивилизация пришла в такой упадок?

— Из-за нашего сына.

— Зачем он сделал это?

— У Всеволода, как это получше сказать, идеологически непримиримые расхождения во мнениях с нами. Мы слишком поздно поняли, что наш сын действует самостоятельно, во вред нашим просчетам. Мне надо было ОтРодить, то есть убить его, в твоем понимании, в тот же момент, как это стало известно. Но Мира не позволила. Мы никогда не боролись с ним, с его методами, потому что она выбрала другой путь.

— Какой?

— Наблюдать, коллекционировать его просчеты, исправлять и подчищать его ошибки, пытаться развернуть в правильном направлении его же противодействие.

— Нелегкая задача. Моя роль остается прежней?

— На ближайшее время — да.

— А потом?

— Потом видно будет. По всем расчетам, наше вмешательство сейчас должно быть минимальным. Ты действуешь в рамках общей канвы, но совершенно самостоятельно принимаешь все текущие решения. Постарайся и вовсе забыть о нашем существовании. О тебе с братом никто не должен знать. НИКТО…

— Я иногда задаюсь вопросом, почему так естественно воспринял Вводную? Почему согласился быть пешкой в чьей-то игре?

— Напоминаю. Ты — не пешка, а король.

— Но играю не я — играют мной, и я даже не знаю размер призового фонда моего игрока.

— Пока это — засекреченная для тебя информация. Ты либо продолжаешь воспринимать это, как должное, либо нет.

— И если нет, то…

— Мы пересчитаем ходы, и сообщим тебе момент мата.

— То есть, или я — живая фигура, или я — мертвая нефигура.

— Твоя смерть в данном раскладе — не обязательное условие. Мы, то есть, Мирослава, никогда не ставит людей в подобные рамки выбора — жизнь или смерть.

— Если какие-то Вещи выйдут из строя? Иллюзор, например…

— Старайтесь попеременно оставлять все Вещи, которые получили от нас, в бункере. Наши Родичи позаботятся об их надлежащем состоянии.

— Они имеют туда доступ?

— Да.

— Но если что-то пойдет не так, как мне с вами связаться?

— Никак. Ты реально просрал этот шанс.

У него в кармане что-то завибрировало. Он вытаскивает этот приборчик, и я понимаю, что это… сотовый. Что за бред? В двадцать шестом веке не может быть подобной связи. Сергей невозмутимо отвечает:

— Сева, что?… Да, мама себя неважно чувствует… Нет, ты ничем ей не поможешь… Хотя, если попросишь кого-то ОтРодить себя, я был бы тебе благодарен… Сам пошел…

Он возвращает телефон в карман и отвечает на мой немой вопрос:

— Всеволод любит мать до безумия. Мне иногда кажется, что именно в этом заключаются все наши проблемы. Добавь к этому то, что он на любом расстоянии чувствует ее состояние — и физическое, и эмоциональное… Вот так и живем… Он — там, а мы — здесь.

Я так понял, что «там» и «здесь» несут не только географическую смысловую нагрузку.

У меня, в принципе, больше вопросов нет. Слабость постепенно прошла — я уже почти в норме. Сергей вытаскивает свой Иллюзор, становится невидимым, и я воспринимаю это, как знак, что час времени уже истек.

Когда мы вошли в комнату, Мирослава лежала на полу без сознания.

Сергей не тратил время на отключение-включение своего Иллюзора — в следующее мгновение его жена тоже стала невидимой. Лишь дверь показала мне, что они покинули комнату. Вот так, и никаких «прости-прощай».

Я забыл о них в ту же секунду, как посмотрел на девочку.

Мирослава успела прикрыть ее простыней, но я сразу увидел, что ей удалось полностью восстановить этой девочке лицо, руки, ногти, волосы.

Я медленно, как будто хочу растянуть этот момент, приближаюсь к кровати, с каждым шагом дополняя свою визуальную информацию о ней.

Кожа — невообразимого оттенка, такая красивая и бархатистая, что не поддается моему описанию.

Волосы — густые светло-русые, с рыжеватым оттенком, лежат на подушке аккуратными короткими волнами.

Плечи, руки, пальцы — хрупкие и тонкие.

Ушки — маленькие, частично скрытые волосами, поэтому дают лишь намек на красивую форму.

Лицо.

Когда человек спит, или находится без сознания, то мышцы лица расслабляются. В состоянии же бодрствования, лицо неуловимо изменяется мимикой, выражением глаз — и его черты уже не доминируют, а становятся фоном.

Лоб, скулы, подбородок — все очертания мягкие, ни одного резкого контура. Их рисунок дополняет совершенство формы носа. Губы — красивые, полные, четко выраженные.

Когда она очнется, ее лицо будет выражать мысли, отображать ее внутренний мир.

Я отвожу взгляд.

А со скрытой, от моего взгляда, частью все в порядке? Мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Это подло — рассматривать ее обнаженное тело. Почему подло? Я же не из вуайеристических потребностей хочу это сделать. Мне необходимо убедиться, что ТАМ все тоже в норме. Ага, конечно… Кого ты уговариваешь? Ведь у нее не только тело пострадало, но и внутренние органы. Так что надо быть последовательным и, если твое желание носит исключительно медицинский характер, то ее должен осматривать врач, а не ты.

Я нажимаю кнопку на браслете, вызывая брата. У Вилена такой же браслет, который в данный момент слегка вибрирует на его запястье. Мы редко используем их, так как сразу условились связываться таким образом, только в случае крайней необходимости.

Глава 3 Без памяти

На этот раз я не пришла в сознание, а медленно вошла в него.

Постепенно, не спеша, как будто контролировала этот процесс.

Я не концентрировалась на том, чтобы услышать, о чем говорят мужчины рядом со мной. Их голоса были где-то на периферии моего сознания. Мне сейчас было не до них. В данный момент я была занята исключительно поиском БОЛИ. Я искала ее, боялась найти ее, но упорно продолжала ее поиски. Но место БОЛИ было занято совсем другим ощущением — онемением. У меня затекло все тело. Я рефлекторно пыталась пошевелить руками или ногами, но мои усилия оказались тщетными.