Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

• Название: В опале честный иудей
• Автор: Татьяна Михайловна Соболева
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Предварю свой рассказ утверждением: только в условиях страны-тюрьмы сложился тип «советского человека». В минус ему, в упрек ему выдвигаю обвинение: только находясь в тюремных условиях, можно было вытерпеть политические репрессии, как должное воспринимать гибель миллионов жертв коммунистического террора. Изуродована психология населения, смещены понятия о чести, честности, благородстве, стыде.

Несмотря на это, начну описание страны-тюрьмы с комплимента коммунистам, советским коммунистам, ибо никто и никогда еще не сумел додуматься до такого тюремного содержания людей, когда бы они восхваляли свою тюрьму. Где бы с младенческих лет приучали каждого признавать свое состояние единственно приемлемым и разумным, более того — самым гуманным на Земле. Что укладывалось в краткую формулу:

Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек...

Как удобнее, на взгляд никудышного пастуха, регулировать и координировать жизнь стада: когда оно вольно пасется на просторных пастбищах или когда распределено по загонам? Всякому ясно: не только удобнее наблюдать, кто чем занимается, но - а это главное из главнейших - проще вбивать в головы, в сознание находящихся по загонам «марксизм-ленинизм», идеологию, которая, по словам коммунистов, является могучей силой в революционном социалистическом преобразовании общества и создании новой коммунистической культуры. Такова идеология по-коммунистически, из словаря советских лет. Преобразующую силу социалистической культуры коммунисты отлично понимали и успешно пользовались ею.

Идеологическое воспитание советского населения начиналось уже в загончиках для малолеток, в детсадиках. Вместо пения о птичках, рыбках, кошечках да собачках, о «фиалке у резвого ручья» малыши хором, дружно декламировали, притоптывая ножками, маршируя гуськом:

Ленин - наша школа, по ленинской тропе мы все в борьбе тяжелой

идем за ВКП... (Всесоюзная коммунистическая партия)

Ничего не понимали? Неважно! Зато запоминали, запоминали крепко, навсегда, как запоминают с детства.

С приведенной литературной продукцией - идеологическим фундаментом - малыши-первоклассники попадали в октябрятские «звездочки», загончики для тех, кто постарше. Здесь идеология уже материализовалась: на груди первоклашек прочно обретали свое место красные звездочки. Ритуал! Семилетнему ребенку девочки из старших классов - вожатые - вдалбливали: картонная звездочка - хорошо, но обтянутая красной тряпочкой - лучше! И дети старались вовсю! Хотелось по младости - по глупости отличиться, перещеголять другого. А главное - красный цвет. Цвет причастности.

К чему? Мало кто из детей понимал, но чувствовал себя к чему-то приобщенным. Красные звездочки алели на груди каждого. За сим просматривался коллектив! Подчиняйся его законам, его силе. Обезличка. Нивелировка. Стандарт.

Следующий загон - для пионеров. Кумачовые галстуки. На шее каждого. Опять стандарт. Стандартный вопрос-приказ: «Пионер! К борьбе за дело Ленина (позже - Ленина-Сталина) - будь готов!». Стандартный, единый для всех и каждого ответ: «Всегда готов!». Бессмысленно застывшие глазки, парализованная воля. Болванчик. Но существо - безвозвратно коллективное. Какая борьба? Что за борьба? Как она выглядит? Неведомо!.. Но коллектив, стадо - уже налицо.

А вдали путеводная звезда - подвиг пионера Павлика Морозова. Существо, напичканное компартийной идеологией, не должно быть прихотливо:

Ах, картошка - объеденье, пионеров идеал.

Тот не знает наслажденья,

Кто картошки не едал!..

Я привела здесь слова песен разного времени. Но закваска у них одинаковая, преследующая одну цель.

В четырнадцать лет ребят принимали в комсомол. Загон дня начинающей по-взрослому соображать молодежи.

Смело мы в бой пойдем за власть Советов.

И как один умрем в борьбе за это...

или:

...Марш вперед! Мы смелы и дружны, нет преграды молодым!

Если надо, если нужно -  и юность отдадим!..

или:

Мы беззаветные герои все.

И вся-то наша жизнь есть борьба!

или:

.. .И с нами Ворошилов - первый красный офицер, готовы кровь пролить за СССР...

Смесь низкопробных «патриотических» выкриков и плохо скрытой агрессии. Можно цитировать долго. Зачем? И так понятно.

А разве не загончиками для интеллигенции были так называемые творческие союзы? Почему партия так охотно поддержала идею об их создании и существовании? Ну, жили бы себе да поживали в стране разные поэты и писатели, писали бы что хотели, по-своему, подчеркивая каждым новым произведением свою творческую индивидуальность... Это никуда не годилось. Самая одаренная часть интеллигенции при такой «вольнице» была бы совершенно неуправляемой! При тоталитарном коммунистическом режиме - нонсенс! А посему под присмотром и по велению партии возникали и существовали Союзы писателей, Союзы композиторов, Союзы художников, Союзы журналистов. И все - советские: ССП, ССК, ССХ, ССЖ. И Всесоюзное театральное общество, не какое-нибудь, а исключительно советское.

У большей части творческих работников, почти у всех поголовно, рядом с членским билетом творческого Союза находилась в кармане и красная книжка члена Коммунистической партии. Иначе и быть не могло, ведь они все олицетворяли собой работников советской культуры, т.е. авангарда идеологического фронта. Они были впряжены в компартийную «повозку». Они не были свободны, явно не мустанги!.. А «повозка» обязывала не только хвалить груз, на ней лежащий, но и хозяина, тот груз придумавшего. Словом, хвалить! Воспевать средствами искусства, создавать видимость всенародного довольства! Умиляться и восторгаться любыми делами партии, любыми исходящими от нее указаниями и приказаниями.

И восхваление всего родившегося и существующего под знаком коммунистическим, понятно, щедро оплачивалось. Творческие работники жили почти при коммунизме, который перед остальной, оболваниваемой с их помощью массой держали в виде морковки перед мордой осла.

Рвением и усердием советских деятелей культуры утвердилось в сознании советских людей представление о компартии как о партии неошибающейся, не делающей ничего плохого, непогрешимой во всех отношениях - следовательно, некритикуемой! Делай что хочешь - все свято! На все можно и должно только молиться. И преданно служить руке поощряющей, с куском мяса протянутой к существу на поводке...

Вот откуда и появлялись вирши, становившиеся песнями, которые я цитировала, говоря о загончиках для людей советских.

И превращались писатели в заводных соловьев и в птиц, сидящих в клетках. И приобретали изумительное право: быть тоже некритикуемыми! Если судить о качестве произведений вернопроданных советских писателей, которых никогда не укоряли хоть за малые литературные «недо...», то смело можно утверждать: советская эпоха изобиловала появлением художественных произведений только на уровне шедевров! Так хорошо, что придраться не к чему! А если вдруг кто-то из членов ССП и пытался выступать с критикой, хоть слегка задевающей непогрешимую святую компартию, то нарушителя общего благостного покоя тяжкая кара настигала непременно. Разница наказания определялась в идеологических отделах ЦК партии: одних журили наставительно в прессе; других - вроде Дудинцева за его «Не хлебом единым» - надолго лишали возможности публиковаться, ввергали в нужду. Пастернака - убили! Обнаглели до такой степени, что заставили отказаться от Нобелевской премии. Не выдержал поэт. Наума Коржавина выдворили за рубеж. И лишили фактически общего признания на Родине. Кто знает поэта Коржавина?.. А он достоин большего, чем известности в узких литературных или интеллигентских кругах, я уж не говорю о Солженицыне, которому Ал. Соболев посвятил одно из лучших своих публицистических стихотворений, назвав его «Изгнание совести».

И родилось в ССП - загоне страны-тюрьмы - агрессивное племя «визгливых приспособленцев», напомню, по определению К. Чуковского. Не из числа наиболее одаренных, это понятно. Но зато продавшихся на корню, сочинявших великое множество поэзии и прозы во славу общества развитого социализма. Это был гигантский поток из стихов, поэм, романов и повестей, рассказов и «литературоведческих» статей и книг. Они врали, врали, врали на все лады, ибо показывали жизнь не такой, какой она была на самом деле, а какой полагалось ее видеть. Комната смеха наоборот: где урод виделся в зеркале писаным красавцем. Плохо, бедно, убого жившим советским людям рассказывали не стыдясь и не краснея врали в глаза об их счастливой, самой счастливой жизни на Земле. А чтобы они не перестали верить, чтобы, не дай Бог, не стали сравнивать, их не пускали за границу. Это вроде бочки: на дне ее - народ. Наверху бочки - по краям, откуда все видно вокруг, - сидели литераторы проданные и журналисты проданные и рассказывали сидящим на дне бочки, что они видят и как все виденное ими плохо по ту, наружную сторону бочки. А тут, глядишь, уже и песенка подготовлена: