Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Решил вылезти из коляски, посмотреть, чем торгуют купцы. Щупал шелковую ткань, сермяжное простое и суздальское сукно, ситец и китайку, полотно московское и пестрядь. Дивился золотым, серебряным и алмазным вещам, медной, хрустальной и черепяной посуде. Провел рукой по теплым крымским и решетиловским смушкам.

Радовался: откуда только не было товаров — из Петербурга, Москвы, Тулы, Польши, Цесарии, Валахии, с италийских берегов, из Лейпцига и Парижа даже! Вот тебе и Херсон! Знал, конечно, что и другая слава у него была — крепко тут надували простака и мужика. Так не зевай же! Видел, как по торговым рядам сновали скупщики, договаривались о скупке скота, рыбы, соли таврической, чтобы продать потом втридорога в других местах. Угрюмо стояли в отдалении артели мужиков, пришедших из центральных губерний и Малороссии, наниматься на работу в поместья и на государственные земли.

В хлебном ряду стояли мешки с пшеницей и ячменем, повлажневший овес был высыпан на полотно и просыхал. И опять Иван Абрамович порадовался: будут семена у переселенцев. Мужики запрашивали цену, перегружали мешки на арбы, телеги, повозки.

На ярмарке узнавалось многое, результаты были налицо. Хочешь иметь урожай — покупай малороссийский плуг. Он, конечно, был тяжел, требовал трех-четырех пар волов, но северная соха тут пользы не приносила, скользила по сухой и твердой земле. Мужики держались за ручки, поднимали, кряхтели, отходили и снова возвращались. Косари толпились у кузнечного ряда, пробовали пальцем острие лезвия и, заполучив косу, отходили, бережно заворачивали ее в тряпицу. Держаки брали не все, многие делали их сами. «Да, здесь серпом не нажнешь, вон какие поля вокруг Херсона. Да и ветер полуденный, как подует — надо в две недели все убрать, иначе даже солома пожухнет». Тут же продавали телеги, колеса, спицы, ярма, сбрую, вожжи из пеньки, мазь колесную, потому так пахло дегтем.

Антуан забежал вперед Ганнибала к сундукам и «скрыням», защелкал языком, стал открывать и закрывать крышки, любовался расписными донышками, пробовал щеколды и замки.

— Разрешите вот этот преподнести, господин генерал, за ваше содействие в дружбе с Францией! — И он показал на зеленый, кованный крест-накрест железной полосой, удобный и милый сундучок.

Иван Абрамович подношений не принимал, но тут, потеплев, решил: «Пусть на службе стоит, для бумаги, карт и книг...»

Площадь уже вся заполнилась людьми, торговые ряды все были заняты.

Турецкие и греческие купцы весело улыбались, приманивали, приглашали отведать и купить орехи, каштаны, сыпали из руки в руку сорочинское пшено. Покупатели толпились вокруг больших куч лимонов, апельсинов, оливок, фиников, маслин, изюма, торговались, дивились диковинным фруктам. Мужики и бабы из северных районов долго не решались потрогать невиданные доселе желтые и оранжевые плоды. А Иван Абрамович, благодаря бога за то, что чума в прошлом году отступила, вспомнил, как лимоны простые и маринованные, закупленные у купцов, каждый день солдатам давали и тем самым от смерти многих спасли.

Золотой ряд на ярмарке был небольшой, но народу всякого вокруг него толпилось немало. Прибыли сюда ремесленники черниговского золотого цеха. Не таясь, прямо на виду у всех показывали они свое мастерство и товары. У входа в лавку был поднят флажок — «значик», сделанный из серебра с позолотой. На двух его языках висели кисточки-колокольчики, а в центре — большой накладной медальон с изображением святого Луки, который сидел возле мольберта и левой рукой держал весы: нежинские золотых дел мастера были известны по всей Малороссии, и Ганнибал был обрадован, что они посетили ярмарку. «Значит, дела идут тут у них неплохо». Знал, что о прибыли лучше не спрашивать — все равно не скажут, но не удержался, обратился:

— С пользой ли для себя приехали?

Мастер отложил в сторону молоточек, степенно встал и поклонился, почувствовав, что гость важный.

— Как же, ваше превосходительство, с пользой. Проездом многое увидели. Может, тут и постоянно кто останется...

Поблагодарил за внимание, но о доходах промолчал, лишь предложил купить для жен дукачи, кои носили как украшение и ясновельможные панночки, и мещанки, и даже жены простых казаков, которые тут же просили продать им медальон с «царицей» или «благовещеньем». Ганнибал указал на медаль с портретом Екатерины, где была надпись: «Сея спасение веры и Отечества» — и попросил выбить на обороте: «19 октября 1778 года — основан Херсон».

Мастер пообещал к вечеру все исполнить. Антуан же порхал от одного прилавка к другому, восхищался, пробовал дукачи на зуб и, сбавляя цену, купил уже десять медальонов с цепочками и бантами.

У свертков материи было тоже многолюдно. Офицерские жены, купчихи, разукрашенные и разодетые казачки, робкие поселянки и бойкие мещанки, молчаливые и гордые иноземки разворачивали и примеряли ткани, просили отрезать или с сомнением отходили от кусков парчовой и шелковой материи, ситцев, китайки, пестряди московской, камлота зеленого, голубого штофа, льняного полотна, разнотравья белых и цветных бумажных платков.

...Старый Достян в Херсоне бывал уже не раз. Сегодня он привез турецкий сафьяновый товар, туфли, трубки, кофе, лимонный сок, вино красное и араку, водку синейскую, мыльную глину-кил для мытья головы, нефть из Керчи для освещения. И мало ли чего привезет армянский купец из Крыма в Херсон, из Нахичевани в Екатеринослав. Слава богу, дороги спокойные, под доглядом солдат, разбоев на них вроде бы не случается.

Подошли три госпожи, выбрали красивые турецкие туфельки, посмеялись, пощебетали и ушли. Одна, самая красивая, была более молчалива и только один раз улыбнулась, когда он сказал: «Сапсем даром отдаю».

Кишит, шумит херсонская ярмарка. Ходят по рядам перекупщики и наниматели — хитрят, обманывают, уговаривают продать, купить, поехать сеять и жать к помещику. А сельский люд, приехав из дальних сел и поселений Полтавщины и Прибужья, из Черниговской и Курской губерний, не знает, что тут правда, а что привирает бисов торговец. И продают вроде бы не за плохие гроши свое зерно, и лен, и сало, и мед, и масло, и шерсть, а потом понимают, что за бесценок. А кто нанимается, тот и вообще не ведает, что просить: слава богу, от своего помещика вырвался. А, да черт с ним, с этим торговцем! И идет мужик туда, где стоит бочка с пивом, где ведется добрый мужской разговор о земле, о славных наших баталиях с турками, о далеких странах и красных молодицах...

Иван Абрамович, устав от ярмарки, но отойдя душой, решил поехать на верфь. Антуана оставил, хотелось побыть одному. Верфь сегодня была немноголюдной — сказывалась ярмарка. Но главный строитель Афанасьев был тут. Повел к кораблям, по дороге вспоминал, как в мае 1779 года был заложен первый шестидесятипушечник. И как в 1783-м был спущен первый черноморский линейный корабль «Слава Екатерины». Сейчас спуск идет регулярно, корабли пополняют южный флот.

Сколько сделано! Иван Абрамович остановился на берегу, посмотрел в трубу на уходящий на камелях в Глубокую Пристань для дооборудования корабль, увидел два одномачтовых купеческих суденышка, идущих, наверное, из Таганрога, и с грустью вздохнул.

Да, он покидает Херсон, но город уже живет и будет жить многие годы. Забудутся обиды и горечи. Но надо будет воздать должное всем его созидателям, всем этим офицерам и солдатам, архитекторам и строителям, плотникам и каменщикам, морякам и рекрутам, крестьянам и запорожцам, купцам и лекарям — всем, кто пришел сюда в первые дни и остался здесь в домах, палатках, землянках, в сырой земле и в волнах седого Днепра...

Валерий Ганичев, доктор исторических наук, лауреат премии Ленинского комсомола

Эхо Альп

К ак-то вечером я оказался в небольшой, малолюдной долине каньона Вале, что на юго-западе Швейцарии.

С веранды деревенской гостиницы было видно, как в лучах заходящего солнца сверкали снежные головы горных вершин. На склоне нежно зеленели альпийские луга и леса, а внизу уже мало-помалу сгущались тени, устанавливалась сонная тишина, нарушаемая лишь шумом горного потока.

И вдруг откуда-то сверху раздались низкие глухие звуки. Словно какой-то сказочный великан играл на трубе вечернюю песню утомленной за день земле. Незатейливая протяжная мелодия странно подходила к медленному ритму отходящей ко сну долины.

Хозяйка гостиницы объяснила:

— Это играет на альпийском роге Морис Шинер, мой брат.— И, вспомнив, вероятно, об интересе гостя к жизни долины, местным обычаям, добавила: — Хотите, скажу о вас Морису? Он любит принимать гостей.

Следующим вечером я довольно легко отыскал дом Мориса Шин ера. Старинная постройка из потемневших от времени сосновых брусьев, с подслеповатыми окнами и кровлей из каменных плит плотно сидела на высоком фундаменте из беленых камней. На фасаде, под коньком крыши, виднелись цифры: 1786.