Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

• Название: Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне
• Автор: Белтон Купер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24792-9

От Нормандии до Эльбы прошел с 3‑й Бронетанковой дивизией армии США молодой офицер Белтон Купер. Написанные живым языком, насыщенные интереснейшими деталями, его воспоминания освещают боевое применение армией США танков в заключительной фазе Второй мировой войны в Европе. Трагедии поражений и блестящие победы, окопный юмор, боль от потерь и даже просто зарисовки быта американских солдат и младших офицеров в годы войны делают эту книгу интересной даже для самого взыскательного читателя.

---

Командир сообщила мне, что, если не считать моста перед городом, нам предстоит пересечь лишь узкие ручьи и все мосты на дороге целы. Я искренне ее поблагодарил, потом вернулся к машине, и мы двинулись обратно.

Сержант Деверс встретил меня на вершине холма, откуда с замаскированной позиции наблюдал в бинокль за опушкой леса на западе. Никакого движения он не заметил и заключил, что засечь нашу колонну немцы не сумели. Я приказал ему собрать исполняющих обязанности командиров танков на инструктаж.

Нам предстояло проехать через Мобеж и двигаться дальше на Монс. Я объяснил, что отрезанная дивизия отчаянно нуждается в наших танках. Поскольку на гребне холма наши танки будут видны немецким наблюдателям в лесу, я приказал танкистам развернуть орудия налево и быть готовыми открыть огонь, если они заметят передвижение противника. Нашей целью было доставить машины на передовую, а не ввязываться в бой с изолированной группой немцев.

Мы уже готовы были тронуться с места, когда на дороге за нами, перевалив предыдущий холм, показалась колонна мотопехоты. Возглавлял ее генерал на джипе, на его погонах было по одной звезде[50]. Поравнявшись с нами, колонна остановилась.

Мне было не особенно по душе отчитываться перед какой-то высокой шишкой. А первое, чего потребовал сообщить ему бригадный генерал Уаймен, заместитель командующего 1‑й пехотной дивизией и командир 26‑й полковой боевой группы — это кто здесь главный и что мы тут делаем.

— Лейтенант Купер, сэр! — отчеканил я, шагнув к нему и по-кадетски молодцевато отдав честь. — Офицер связи отдела снабжения, Боевая группа Б, 3‑я бронетанковая дивизия.

Генерал поинтересовался, с какой стати первый лейтенант командует целой оперативной группой. Я объяснил, что перед ним не оперативная группа, а всего-навсего танковое пополнение, и мы пытаемся как можно скорее добраться до Монса, в нашу дивизию. Еще я рассказал ему о своей встрече со штабом Сопротивления в Мобеже, о группе немцев, предположительно засевших в лесу, и о положении нашей дивизии, а также добавил, что мост в Мобеж можно пересекать без опаски — я сам это только что сделал.

Генерал Уаймен спросил, может ли моя танковая группа эффективно действовать в бою. Я ответил, что машины не имеют друг с другом радиосвязи, но командиры могут общаться знаками, и при необходимости мы можем дать бой.

Уаймен приказал установить оборонительный периметр вокруг перекрестка и ждать дальнейших приказов. Он назвал мне имя командира саперного батальона, стоявшего в деревушке в полутора километрах от нас, и пообещал, что сообщит тому о нашем положении. По словам генерала, этот перекресток был достаточно важной точкой на коммуникациях корпуса, чтобы немцы могли попытаться его захватить.

Генерал заявил, что у него нет времени выбивать немцев из леса — он должен немедленно продвигаться к Монсу, на выручку нашей дивизии. Вместо этого он решил вызвать поддержку с воздуха. Обернувшись к своему адъютанту (тот уже развернул карту на заднем сиденье джипа), Уаймен отыскал позицию в лесу и передал координаты офицеру-авианаводчику в разведмашине, чтобы тот запросил по рации воздушный удар. Потом колонна двинулась дальше.

Шесть P‑47 прошлись кругом над лесом, определяя цель. Должно быть, они узнали нашу колонну — самолеты покачивали крыльями, второй раз заходя в сторону леса. Я понял, что немцам конец. Один за другим истребители с ревом заходили на цель, открывая шквальный огонь из восьми своих крупнокалиберных пулеметов. На высоте около трехсот метров они сбросили бомбы и принялись набирать высоту для второго захода.

Лес буквально вскипел огнем и дымом. В воздух взметнулись осколки металла — возможно, это были остатки немецких машин, но, учитывая расстояние, я не был в этом уверен. Из леса повалили немецкие солдаты. Они бежали на юго-запад, но вверх по холму к нам не направился ни один. Весь удар занял две минуты и состоял из шести бомб и одного-двух заходов пулеметами, но было очевидно, что противнику нанесен сокрушительный удар.

Я приказал сержанту Деверсу отогнать танки с дороги и установить круговой оборонительный периметр на дальнем склоне. Покуда мы ожидали сообщений от генерала Уаймена, к нам присоединилась еще одна подошедшая с юга колонна. Это оказался лейтенант Картер из роты «Би» и его ремонтный взвод с последнего СПАМ. Они закончили свою работу и направлялись к передовой, чтобы присоединиться к дивизии.

«Расти»[51], как прозвали Картера его товарищи-лейтенанты, был простым деревенским парнем из луизианской глубинки. Если верить его словам, он был самым настоящим ковбоем. Во всяком случае, до него я не встречал американского офицера, которому бы хватило наглости носить вместе с военной формой ковбойские башмаки.

Вопрос о том, кто из нас первым был произведен в офицеры — Расти от Линейного центра боевой подготовки (ЛЦБП), или я — через СПОР, оставался спорным. В целях определения старшинства считалось, что действительная служба для офицера начиналась в тот день, когда он являлся в штаб дивизии. Я на службу явился утром 22 июня 1941 года, Расти — в тот же день к обеду. До первых лейтенантов нас повысили в один и тот же день, одним и тем же приказом. В результате мы с Расти постоянно по-дружески препирались, кто из нас выше по званию.

Взвод Расти встал лагерем внутри кольца наших танков. Помимо ремвзвода с ним прибыли экипажи нескольких отремонтированных машин. Всего под его командованием находилось шестьдесят человек плюс бронетранспортер М15 с 37‑мм зенитной пушкой и спаренными с ней двумя крупнокалиберными пулеметами и два бронетранспортера М16, каждый из которых нес четыре крупнокалиберных зенитных пулемета. Каждая бронемашина имела полный экипаж и была полностью загружена боеприпасами, топливом и пайками. Разумеется, что взвод Расти пришелся нам очень кстати.

Около трех часов дня я получил от генерала Уаймена личное сообщение, в котором тот вкратце обрисовал ситуацию. 26‑я полковая боевая группа генерала вместе с 3‑й бронетанковой дивизией вела тяжелые бой под Монсом. Было высказано предположение, что немцы попытаются обойти город с юга. Мы должны были быть готовы пресечь продвижение частей нескольких немецких дивизий — возможно, семи.

К юго-западу от нас находилась 18‑я полковая боевая группа, которая должна была пересечь шоссе примерно в трех километрах к западу от нашего перекрестка между полуночью и рассветом. Мне приказано было подготовить позиции вокруг перекрестка и удерживать их любой ценой. Если к девяти часам утра от Уаймена не поступит иных указаний, мне следовало предполагать, что ситуация разрешилась, и спокойно выдвигаться к Монсу. Такое же сообщение получил майор, командовавший саперным батальоном в соседней деревне.

Принимать на себя ответственность за всю группу мне не слишком хотелось, но я знал, что кто-то должен был это сделать, и полагал, что подготовка и боевой опыт дают мне преимущество перед Расти. Наша бесконечная дружеская перепалка о старшинстве так и осталась дружеской — когда я обрисовал ему ситуацию, Картер, не раздумывая, ответил:

— Купер, командование на тебе. Что мне делать?

Боевые части семи дивизий могли насчитывать тридцать пять, а то и сорок тысяч человек. Мне доводилось слышать о пехотных батальонах, переходивших под командование лейтенантов, когда все старшие офицеры оказывались убиты, но я не знал случая, чтобы офицер техслужбы в подобных условиях командовал оперативной группой. Вот тогда я с благодарностью вспомнил и оценил курсы по тактике танковых подразделений, которые прослушал в бронетанковом училище летом сорок первого. В мае 1940 года через здешние места промчались немецкие танковые дивизии. Нам рассказывали, что небольшие группы французских танков удерживали значительно превосходящие их числом немецкие подразделения, быстро передвигаясь от одной укрепленной позиции к другой. Я принял решение оборонять свой пост, имея в виду этот урок.

Мы с Расти собрали временных командиров танков и унтер-офицерский состав группы и обрисовали ситуацию. В нашем распоряжении находилась немалая сила: 17 танков, 3 бронемашины и 120 человек, вооруженных винтовками и несколькими «базуками». Мы установили оборонительный периметр в виде круга поперечником около 550 метров, с центром на перекрестке. На западном фланге, откуда ожидалось нападение, мы поставили три «Шермана», эшелонировав их по глубине. Передовой танк был замаскирован за живой изгородью у проселочной дороги, проходившей через разбомбленный днем лес. Второй танк стоял за той же изгородью в 25—30 метрах позади первого и по другую сторону дороги, а третий был отнесен еще на 25—30 метров назад и находился по одну сторону дороги с первым. Вместе они образовывали треугольник, так что, если один из них оказался бы атакован, нападающие попали бы под огонь двух оставшихся. Подобный принцип особенно подчеркивался в училище как соответствующий «идеальной танковой обороне». Экипажам было приказано заранее зарядить пушки осколочными снарядами и открывать огонь по любому танку группы, попавшему в окружение вражеской пехоты. Повредить броню осколки не могли, но на противника они должны были оказать сокрушительное воздействие.