Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

• Название: Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне
• Автор: Белтон Купер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24792-9

От Нормандии до Эльбы прошел с 3‑й Бронетанковой дивизией армии США молодой офицер Белтон Купер. Написанные живым языком, насыщенные интереснейшими деталями, его воспоминания освещают боевое применение армией США танков в заключительной фазе Второй мировой войны в Европе. Трагедии поражений и блестящие победы, окопный юмор, боль от потерь и даже просто зарисовки быта американских солдат и младших офицеров в годы войны делают эту книгу интересной даже для самого взыскательного читателя.

---

Один из основных принципов успешного допроса — вначале усыпить бдительность пленника, а затем сломить его психологически. На следующее утро немецких пленников собрали на площади перед бывшей школой, прежде чем рассадить по грузовикам и отправить обратно в лагерь для военнопленных. Старшим в отделении разведки был молодой лейтенант, еврей по национальности. Он родился в Германии, но вместе с родителями покинул родную страну в начале тридцатых годов, чтобы избежать преследований со стороны нацистов. Он безупречно изъяснялся по-немецки и отлично понимал психологию воспитанников «гитлерюгенда». Когда пленники выстроились перед школой, лейтенант взял в руки список с именами, несколько минут изучал его, а затем обратился к строю на превосходном немецком. Он заявил, что, хотя все они — военнопленные, американцы всегда восхищались отвагой и стойкостью, хотя бы и вражеской. Вызвав по имени курсанта из операторского училища, лейтенант попросил его выйти из строя и некоторое время осыпал похвалами. Юнец ухмылялся во весь рот и ежеминутно поглядывал по сторонам, пытаясь убедиться, что его товарищи по несчастью понимают, о чем говорит американец. Затем лейтенант заключил, что, поскольку американцы были особенно впечатлены подобной доблестью, было принято решение уважить желание курсанта умереть за своего фюрера. Поэтому тот будет доставлен к линии фронта и передан германским войскам…

На этих словах двое военных полицейских с повязками Красного Креста на рукавах подогнали к школе джип, тоже под флагом Красного Креста, выскочили из машины, подхватили курсанта под локти и потащили в кабину. Ухмылка на лице молодого немца сменилась выражением полнейшего, абсолютного ужаса. Колени его подкосились, и он разрыдался, словно мальчишка. «Найн, найн, я не хочу умирать за фюрера! Найн, я не хочу, я не хочу умирать!» — кричал он.

Его препроводили обратно в школу, где он поведал американскому лейтенанту все, что только знал о дистанционно управляемых танкетках. В глазах американских пехотинцев молодой немец опозорил себя совершенно, и даже товарищи его из числа военнопленных хохотали курсанту вслед, когда его уводили.

Почти ежедневно моросили ленивые дожди характерной для Германии ранней осени. Поля превращались в топи. Проводить ремонтные работы стало тяжело. Через несколько дней после взятия Ахена тыловые службы дивизии перебрались в город. Ремонтный батальон занял фабрику резиновых изделий Энгльбурта — там имелись пригодные под мастерские просторные здания и широкие асфальтированные площадки. Майор Аррингтон требовал, чтобы все офицеры связи держались вместе на случай, если потребуется быстро их разыскать. Мой приятель Эрни Ниббелинк отыскал превосходное местечко — бывший телефонный узел фабрики, расположенный в полуподвале, под бетонными перекрытиями и за толстыми железобетонными стенами. Там мы чувствовали себя в безопасности и даже не стали рыть окопы. После нескольких месяцев в поле мы наконец переселились в приличное здание с относительными удобствами.

От сосредоточения до прорыва линии Зигфрида

Впервые за четыре месяца дивизии выдался случай перевести дух. Мы прикрывали узкий участок фронта от Штолберга и через высоту 287 — до Маусбаха. На нашем правом фланге находились позиции 9‑й дивизии (4‑я пехотная стояла еще южнее, в Хюртгенском лесу), а на левом — 104‑й дивизии, сменившей 1‑ю пехотную. Хотя мы находились фактически на передовой, дивизия получила возможность сменять боевые части, по очереди давая им возможность отдохнуть и восстановить силы.

Процесс сосредоточения сил шел полным ходом. Ежедневно к передовой подходили новые подкрепления. Как можно ближе к фронту подтягивались артиллерийские батальоны и танковые батальоны Главного штаба, зенитные батареи и части самоходной артиллерии, не говоря уже обо всех тыловых службах. В окрестностях Ахена становилось исключительно тесно.

До сих пор военные действия в Северной Европе — от вторжения в Нормандию и до самой линии Зигфрида — проходили для нас успешно. Умелое развертывание сил пехоты, танков, артиллерии и авиации привело к успеху прорыва у Сен-Ло и позволило бронетанковым дивизиям осуществить глубокий прорыв, промчавшись по Северной Франции и Бельгии до самых укреплений линии Зигфрида на немецкой границе. Наступление в Северной Франции стало примером последних достижений военной науки. Но средние танки М4, оставшиеся основным оружием наших бронетанковых сил, несли колоссальные потери, что перекладывало немалую часть нагрузки на другие рода войск. Только совместными усилиями мотопехоты, самоходных орудий и точечными бомбардировками со штурмовиков P‑47 нам удавалось частично компенсировать огромные потери в танковых частях.

По мере того как разворачивалась кампания в Северной Европе, все яснее становилась величайшая ирония Второй мировой. Самая, пожалуй, мощная из собранных когда-либо сухопутных армий, поддержанная мощными группировками стратегической и тактической авиации, теряла темп и несла чудовищные потери… Происходило это потому, что ее главное наступательное оружие, средний танк М4, в значительной степени уступало аналогичным типам боевых машин противника. Это требовало коренных изменений в приложении доктрины действий бронетанковых сил, столь блистательно задуманной за несколько лет до того. Недостатки нашего основного боевого танка не позволяли нам воспользоваться ею в полной мере.

В основу доктрины действий бронетанковых сил было положено существование двух раздельных типов тактических танковых подразделений, причем каждый из них был организован, оснащен и развернут, с тем чтобы выполнить собственные задачи.

Танковый батальон Главного штаба[55] обыкновенно придавался пехотной дивизии для поддержки при штурме укрепленных позиций. Первоначально планировалось укомплектовать танковые батальоны Главного штаба тяжелыми танками прорыва с лобовой броней, достаточно мощной, чтобы противостоять противотанковой артиллерии противника. Немцы давно уже осознали необходимость в подобных машинах и разработали варианты своих танков моделей PzKpfw IV, PzKpfw V и PzKpfw VI в виде самоходок. Лишившись дополнительной нагрузки в виде механизмов башни, они могли нести более тяжелую броню. Самоходное орудие на базе PzKpfw VI, известное как «Ягдтигр», несло 128‑мм противотанковое орудие, имело 330 миллиметров лобовой брони и весило около 64 тонн — вдвое больше наших «Шерманов». Было очевидно, что М4 с подобным чудовищем даже рядом не стоял!

В первые годы войны находилась в разработке американская модель тяжелого танка, но вскоре работы над ней были прерваны и все усилия сосредоточены на танке М26 «Першинг». Рекомендацией Паттона было сосредоточиться вместо этого на производстве М4, поскольку нам требовался быстроходный средний танк, а танки с танками все равно не воюют. Это принятое на основании косности решение оказалась гибельным. Но Паттон был наивысшим по званию офицером бронетанковых сил и обладал исключительной способностью добиваться своего…

Боевые командиры, служившие под началом Паттона в Северной Африке, не разделяли его взглядов. Даже для самого неопытного второго лейтенанта, командовавшего танковым взводом, было очевидно, что, если наша доктрина действий бронетанковых сил утверждает, будто танки не должны воевать с танками, немцы поступят противоположным образом и при всяком удобном случае станут противопоставлять нашим танкам свои, более тяжелые. Хотя решение Паттона и было затем отменено генералом Эйзенхауэром, отметившим наши ужасающие потери в Нормандии, было уже поздно. К началу ноября 1944 года мы так и не получили ни единого танка М26, хотя отчаянно в них нуждались.

Бронетанковая дивизия считалась подвижным, самодостаточным соединением, способным минимум трое суток действовать далеко в глубине вражеской обороны без пополнения припасов. Бронетанковая дивизия должна была нанести удар в глубину вражеской территории, когда фронт будет прорван пехотой и танковыми батальонами Главного штаба. И хотя устав бронетанковых сил утверждал, что силам танковых дивизий следует по возможности уклоняться от боя с танками противника, его автор, без сомнения, настоял бы, что в случае, если это окажется невозможно, дивизия должна быть укомплектована машинами равными или превосходящими по боевым качествам машины противника. Представление о том, что «Шерманам» следует отдать предпочтение перед М26 из-за их более высокой скорости, являлось логической ошибкой. Хотя весом «Першинг» превосходил М4 на 15 тонн, его мотор мощностью в 550 лошадиных сил давал лучшее соотношение мощности к массе, чем установленный на «Шерманах» 400‑сильный, и таким образом — равную или даже большую скорость на шоссейных дорогах. Вдобавок большая колесная база и широкие гусеницы М26 уменьшали давление на грунт приблизительно вдвое по сравнению с «Шерманом». По давлению на грунт «Першинг» соответствовал немецким танкам и на открытой местности был значительно маневреннее «Шермана».