Белтон Купер - Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

• Название: Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне
• Автор: Белтон Купер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24792-9

От Нормандии до Эльбы прошел с 3‑й Бронетанковой дивизией армии США молодой офицер Белтон Купер. Написанные живым языком, насыщенные интереснейшими деталями, его воспоминания освещают боевое применение армией США танков в заключительной фазе Второй мировой войны в Европе. Трагедии поражений и блестящие победы, окопный юмор, боль от потерь и даже просто зарисовки быта американских солдат и младших офицеров в годы войны делают эту книгу интересной даже для самого взыскательного читателя.

---

Однако во время моего собеседования с офицером из флотской комиссии обнаружилась проблема. Мне сказали, что носить одновременно армейские и флотские офицерские звания невозможно. Чтобы поступить на службу во флот, я должен был вначале уйти в отставку с армейской. Я согласился не раздумывая и попросил от него связаться с военным ведомством и запросить, чтобы меня перевели во флот. Однако все оказалось не так просто. Согласно уставу ВМФ не мог так просто потребовать моего перевода из армии — от меня требовалось вначале уйти в отставку! Однако офицер сказал, что будет рад предоставить мне рекомендательное письмо с подтверждением того, что мне предложен мичманский чин.

С этого началось мое просвещение в области правительственных бюрократических махинаций. Просто так уйти с военной службы было нельзя. Для этого следовало запросить в военном ведомстве определенные бланки, заполнить их в трех экземплярах и отослать обратно. Я подал заявку на комплект нужных бланков и принялся ждать.

В начале июня 1941 года я получил телеграмму из военного ведомства. Я жадно вскрыл ее, предвкушая радостную весть о своем переводе во флот. Но то, что я прочитал в ней, меня шокировало.

БЕЛТОНУ Я КУПЕРУ[2] ВТОРОМУ ЛЕЙТЕНАНТУ ЗАПАСА ДЕПАРТАМЕНТА СНАБЖЕНИЯ ТЧК ПОЗДРАВЛЯЮ ЗПТ СИМ ПИСЬМОМ ВАМ ПРЕДПИСЫВАЕТСЯ ЯВИТЬСЯ 22 ИЮНЯ 1941 НА ДЕЙСТВИТЕЛЬНУЮ СЛУЖБУ В 18 РЕМОНТНЫЙ БАТАЛЬОН 3 БРОНЕТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ КЭМП ПОЛК ЛУИЗИАНА ТЧК ВЫ БУДЕТЕ ОСВОБОЖДЕНЫ ОТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ СЛУЖБЫ С ТЕМ ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА В ХАНТСВИЛЛЬ АЛАБАМА К 22 ИЮНЯ 1942 ТЧК

ИСКРЕННЕ ВАШ ГЕНРИ Л СТИМСОН ЗПТ ВОЕННЫЙ МИНИСТР

Хотя я не знал тогда, что обстоятельства увеличат срок моей действительной службы и оттянут выпуск из университета до июня 1946 года, я был весьма расстроен тем обстоятельством, что мои планы создания первого в мире непотопляемого линкора только что были прикончены точным выстрелом в корму. Для меня так и осталось непонятным, почему правительство настаивало, чтобы я остался офицером снабжения в бронетанковой дивизии, в то время как ежегодно дипломы получало всего девять десятков кораблестроителей, — но целых двадцать тысяч инженеров-механиков, из которых любой мог бы занять мое место…

Было 3 июля 1944 года, и волнолом у Веймута мы миновали уже за полночь. Способность ВМС удерживать танкодесантные корабли в некотором подобии строя произвела на меня большое впечатление. Сам же я с трудом мог различить в темноте смутные очертания кораблей впереди и позади нашего собственного.

Внезапно морская болезнь скрутила меня с новой силой.

— Купер, какого черта с тобой творится? — поинтересовался один из моих приятелей.

— Рыб кормлю, черт побери! А на что это еще похоже?

Не вцепись я обеими руками в каску[3], я бы и ее пожертвовал соленым глубинам. В холодном поту осел я на палубу, ожидая следующего спазма, но тошнота, к счастью, вскоре миновала.

Пересекая Атлантику

С моей стороны было вполне естественно сравнивать путь через Ла-Манш с путешествием через Атлантический океан на борту транспорта «Джон Эриксон».

Мы отплыли из Нью-Йорка 5 сентября 1943 года в составе крупнейшего к тому дню войскового конвоя в истории Второй мировой. Нападения «волчьих стай» немецких подводных лодок на американские конвои достигли наибольшей частоты весной сорок третьего и сейчас понемногу шли на спад. Но руководство флота рисковать не собиралось: было известно, что в Норвежском море находится линкор «Тирпиц», а также несколько крейсеров и подводных лодок.

В состав конвоя входило 9 транспортов, на борт которых были погружены 3‑я бронетанковая и 101‑я воздушно-десантная дивизии, которым предстояло сыграть важную роль в битве за Нормандию и последующем прорыве, а также многочисленные отдельные подразделения артиллерии, медицинских войск и службы снабжения. Кроме них, в состав конвоя также входили 9 флотских танкеров, загруженных горючим и припасами для готовящегося вторжения, а эскорт состоял из линкора «Невада» и 9 эсминцев.

Когда наш транспорт выходил из Гудзонова пролива, я стоял на кормовой палубе вместе с двумя тысячами солдат, выбравшихся под ясное сентябрьское солнце. Глядя назад, мы могли видеть, как скрывается за горизонтом голова статуи Свободы. Этот последний взгляд на Нью-Йорк глубоко поразил меня, да и остальных солдат. Уверен, многие из нас в ту минуту гадали, когда нам доведется вновь увидеть родные берега — и удастся ли это нам вообще.

Меня разместили в одной каюте с еще пятью первыми лейтенантами. На площади в три на три метра[4] разместились две трехэтажные койки, а также втиснутые сюда же туалет и душ, в котором текла морская вода. Невзирая на тесноту, наше жилище казалось роскошным в сравнении с кубриками для рядовых — там, в трюме, койки ставили стеллажами по пять в высоту. Мне досталось место на верхнем этаже по правому борту, у закрашенного иллюминатора. Там было вполне удобно, и бессонница меня не мучила, невзирая на привычку моих приятелей-лейтенантов играть то в кости, то в покер далеко за полночь.

На пятый день плавания, на полпути через Атлантику, я крепко спал на своей койке, когда около полуночи меня разбудил грохот далекого взрыва и сразу за ним — еще двух. Спрыгнув с койки, я босиком, в своих длинных трусах, выскочил в коридор, опередив товарищей, которые едва пытались проснуться от своего почти летаргического сна, свалившего их после поздней игры в покер вчерашним вечером.

Выскочив на палубу через двойные занавеси затемнения, мы увидали на горизонте сияющий огнями корабль. Первым моим предположением (конечно, оно было не вполне логичным) являлось то, что в один из транспортов конвоя попала торпеда и капитан зажег прожектора, чтобы помочь спастись солдатам на борту. Вскоре стало очевидно, что корабль стоит на месте: конвой продолжал двигаться, и огни скрылись за кормой. Больше ни взрывов, ни чего бы то необычного не случилось, и мы понемногу разошлись по каютам, отсыпаться.

На следующее утро транспорт гудел от слухов и предположений. Солдатский «испорченный телефон» работал на полную мощность. Самое логичное предположение высказал военно-морской офицер, занимавший должность старшего артиллериста транспорта, — он заявил нам, что освещенный корабль наверняка был госпитальным судном, которое возвращалось в Штаты из Англии. Такие суда, выкрашенные в белый цвет и отмеченные красным крестом во весь борт, ночами шли с включенными огнями, чтобы не стать случайной жертвой немецких подводных лодок; более того, союзники сообщали немцам, когда такие суда выходили в открытое море. Согласно Женевской конвенции, госпитальные суда, как не участвующие в боевых действиях, имели право невозбранного прохода под защитой Международного Красного Креста.

Всякий раз, когда курсы госпитального судна и конвоя пересекались, корабли и суда конвоя расходились, чтобы дать ему дорогу. Зная об этом, командиры немецких субмарин ночами всплывали и следовали за плавучим госпиталем по пятам, маскируя шум собственных двигателей рокотом его винтов. Таким способом подводная лодка приближалась к конвою без опасности для себя, после чего могла его атаковать. Чтобы предотвратить это, военные моряки союзников взяли за правило сбрасывать несколько глубинных бомб позади каждого госпитального судна, приближающегося к конвою.

Каждому из спавших в трюмах нашего транспорта рядовых выделялось пространство объемом 60 × 60 × 180 см — причем и на него, и на его вещмешок. В этот мешок длиной в 91 см и поперечником в 46 см помещалось все личное имущество солдата. Понятно, что на своей койке солдату было тесно. Двойная загрузка транспорта означала, что 12 часов солдат проводил на койке, а следующие 12 — на палубе. И всюду, куда бы он ни подался, ему приходилось таскать за собой вещмешок, потому что вернуться на ту же самую койку могло не получиться.

Каждую из секций палубы патрулировала военная полиция (ВП). Как-то раз один рядовой выбрался на палубу, привалил вещмешок к двери служебки и устроился рядом с приятелем погреться на солнышке, пока день не подошел к концу. Но не успел он устроиться поудобнее, как к нему подошел сержант из ВП и потребовал освободить доступ к двери. Подчинившись, рядовой вместе с мешком переместился на единственное свободное к этому времени место — у поручней.

Пару минут спустя мимо прошел молоденький второй лейтенант и заметил, что солдат привалился к поручням под спасательной шлюпкой. Лейтенант заявил, что рядовой загораживает дорогу к трапу, а это не лучшая затея в случае, если корабль начнет тонуть.

— Сержант из военной полиции приказал мне перебраться сюда, — ответил рядовой, — чтобы я не загораживал двери.

— А мне плевать, что там сказал сержант, — ответил лейтенант. — Возвращайся обратно. Здесь нельзя.