Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1987 год

• Название: Журнал «Вокруг Света» №09 за 1987 год
• Автор: Вокруг Света
• Жанр: Периодические издания

---

Широкое распространение «неорганизованной» преступности — только на руку наркомафии. На ее пестром фоне злодеяния наемных убийц, находящихся на службе у кокаиновых баронов, теряются совершенно. Случай однажды столкнул меня с ними нос к носу.

Был вечер буднего дня. Машины ползли по проспекту еле-еле, словно поток остывающей лавы. Моросил нудный дождик. Красный свет. Машины у перекрестка становятся плотно, бампер к бамперу. Вдруг в боковом зеркале моей машины мелькнула тень. Повернув голову, я увидел прямо перед глазами дуло глушителя, за ним ствол автомата. На мгновение потемнело в глазах, словно заглянул в головокружительную черную бездну. Затянутые в кожу фигуры двух парней на мощном мотоцикле. Лица скрыты под забралами защитных шлемов. На срезе ствола дрожит дождевая капля. Рука в черной перчатке уверенно передергивает затвор. Удивительный факт — в какофонии городского вечера четко слышу металлический щелк досланного патрона. Капля срывается вниз.

Мышцы бесконтрольно напряглись в ожидании удара пули. Лихорадочно пытаюсь найти путь к спасению. Но машина надежно зажата в «пробке». Ситуация безвыходная, сработано профессионально. Неожиданно стрелок отдает какую-то команду напарнику, мотоцикл срывается с места. Иглой прошив, казалось бы, монолитную колонну машин, он в мгновение ока исчезает в темном переулке. Переведя дух, оглядываюсь. В соседних машинах заинтригованные и даже чуть разочарованные таким развитием событий лица. На светофоре зажигается зеленый.

Так счастливо закончилось мое краткое знакомство с «асесинос дель мото» — наемными убийцами на мотоциклах. Очевидно, меня с кем-то спутали. Но если бы заблуждение, в котором пребывали мотоциклисты, продлилось еще несколько секунд...

В условиях колумбийских городов, где запруженные машинами проспекты соседствуют с густой паутиной тесных переулков, мотоцикл подобен крыльям за спиной. Он позволяет подобраться к жертве, а затем в считанные минуты раствориться в лабиринте проездов, абсолютно недоступных для преследователей.

Размах операций «асесинос дель мото» достиг такого масштаба, что правительство решилось на чрезвычайную меру: особым декретом оно запретило на всей территории страны ездить на мотоциклах парами, а также пользоваться защитными шлемами с фильтрами, скрывающими лицо.

Почти ежедневно газеты публикуют фотографии автомашин и их владельцев, прошитых автоматными очередями. Особому риску подвергаются официальные лица, пытающиеся бороться с наркомафией. Не спасают ни многочисленная охрана, ни бронированные «мерседесы» и БМВ. Мне не раз доводилось видеть пробоины в «пуленепробиваемых» стеклах, вскрытые, словно консервные банки, бронированные двери.

Полицейская статистика дает возможность нарисовать социальный портрет наемного убийцы. Средний возраст — 24 года. Происхождение — из батраков или городской нищеты. Подавляющее большинство никогда нигде не училось и длительное время не работало. В преступную деятельность были вовлечены в основном еще подростками.

Атмосфера социально-экономической нестабильности, приправленная разгулом преступности, служит идеальным питательным бульоном для наркомафии. Вот типичная точка зрения, откровенно высказанная мне таксистом на улице Боготы: «Кокаин — очень опасное дело. Но как иначе бедному человеку заработать достаточно денег, чтобы хотя бы обеспечить семью жильем? Приличная квартира стоит 3—4 миллиона песо. У меня есть родственники, которые кладут на банковский счет по тысяче долларов каждый день. Это около ста пятидесяти тысяч песо. Им достаточно лишь предложить мне какую-нибудь работу в своем деле...»

Вернувшись в Боготу после посещения озера Гуатавита, мы с Луисом Дуне Гомесом долго бродили по опустевшим залам Музея золота. Последние посетители покинули здание. В таинственном полумраке ночного освещения творилось чудо. Стеклянные витражи распахивались, словно двери, впускавшие нас в прошлое. На ладонь ложились золотые фигурки, ожерелья, познавшие прикосновение человеческих рук много веков назад. Директор музея передал мне небольшой каменный сосуд:

— О нем тоже ходили легенды. Но сегодня их лучше бы не вспоминать. Колумбию называют подчас страной Эльдорадо. К сожалению, не только мифического, но и вполне реального — кокаинового. Этот сосуд сродни табакерке, только «табак» индейцы делали из листьев коки. Стимулирующий порошок употреблялся очень широко. В те времена кокаин был послабее нынешнего,— Луис Дуке Гомес грустно улыбнулся.— Утратив, забыв, уничтожив духовную и материальную культуру доколумбовой эпохи, мы пронесли через века «кокаиновую культуру», не только сохранив, но и обогатив ее. История все же порой несправедлива...

Сан-Агустин — Богота — Москва

Алексей Кувшинников, корр. «Известий» — специально для «Вокруг света»

Взгляд на Пловдив с трех холмов

Из окна гостиницы «Тримонциум» я каждое утро вижу массивный куб недавно возведенной почты. Перед ним уютная площадь. Лишь один угол ее не покрыт тяжелыми плитами: там чернеет зев древнего города с обломанными зубами мраморных колонн.

В вечерних сумерках или в дымке начинающегося дня сиреневые тени колеблются меж этих остатков былого, и кажется, центральная площадь оживает. Но какому городу принадлежит она?

Фракийцы обнесли город, возникший на месте древнего поселения, крепостной стеной и нарекли его Пулпудеву, а славяне называли его Плендив.

 

Когда в 342 году до нашей эры Филипп II Македонский основал здесь город, то имя ему дали — Филиппополь. Не раз предавали его огню и мечу кельты. В I веке нашей эры римляне превратили город в центр Фракийской провинции. Он назывался Юлия, Ульпия, Флавия Тримонциум — в зависимости от того, какая из римских императорских династий находилась у власти. В 251 году город осадили готские племена и, несмотря на отчаянное сопротивление населения, ворвавшись внутрь, сожгли его дотла. Такой переменчивой, трагической была судьба «величайшего и красивейшего из всех городов», как называл его древнегреческий писатель Лукиан.

Конечно, посетителю Пловдива обязательно покажут южные ворота Филиппополя — Хисар Капию или останки стен акрополя на Небет-Тепе.

На скальной горе Небет-Тепе — одной из вершин Трихолмия (так переводится слово Тримонциум) — зародилось в древности поселение, которое, разрастаясь, спускалось вниз по склонам холмов. Так возникли город и площадь в его центре. Когда при строительстве новой почты вскрыли эту площадь, то жители специально поднимались на Тримонциум, чтобы собственными глазами посмотреть на Древность — обломки мраморных капителей, поверженные стволы колонн... В их воображении возникал шумный разноязыкий античный город.

На востоке теснились инсула — многоэтажные жилые дома. Вокруг площади возвышались внушительные общественные здания из обожженного кирпича, облицованные мраморными плитами. Площадь украшали портики и аркады, за которыми теснились небольшие лавочки, торговые ряды. Прежде всего это был рынок, а затем уже — центр общественной жизни. В древнем Пловдиве заседало общее фракийское собрание — Койнон тракон. Площадь превращалась в форум, где в тени статуй и храмов народ решал свою судьбу... Теперь большую часть площади закрывают узорчатые плиты, покоящиеся на бетонном основании. Но воображение упорно рисует в центре Пловдива античный форум во всем мраморном великолепии. Его просто не хватает нынешнему городу...

— ...Как вам понравилась центральная площадь?

Склонившись над планом, секретарь Пловдивского горкома БКП Андрей Френгов указывает карандашом точку в центре:

— Да, многое она видела.

Площадь слышала поступь воинов Юстиниана, превратившего Пловдив в византийскую твердыню. Однако крепость не устояла против натиска болгар, и город вошел в состав Первого болгарского царства. Затем в течение столетий город был то болгарским, то греческим, пока его не захватили и не разрушили турки-османы. Но, несмотря на многовековое турецкое владычество, на скальных вершинах Тримонциума — Джамбаз-Тепе, Таксим-Тепе и Небет-Тепе — зарождалась новая жизнь, город возникал из пепла пожарищ. Возрождаются ремесла, торговля, и в XIX веке богатые пловдивские купцы открывают свои конторы в Стамбуле, Вене, Манчестере. Гнев народа против чужеземных угнетателей прорвался в Апрельском восстании 1876 года, когда взметнулись болгарские красно-зеленые знамена с изображением льва и словами «Свобода или смерть!». Но старая пловдивская площадь услышала вскоре стук топоров: строили виселицы для расправы над восставшими. А через два года по центральной площади победно процокала казачья сотня есаула Бураго... Болгария вновь обрела национальную свободу.