Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 1

• Название: Собрание сочинений. Т. 1
• Автор: Саша Черный
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 1996
• ISBN: 5-7195-0045-6

В первый том собрания сочинений С. Черного вошли стихотворения 1905–1916 гг. и поэма «Ной».

---

У БАЛТИЙСКОГО МОРЯ*

I

Ольховая роща дрожит у морского обрыва,
Свежеющий ветер порывисто треплет листву,
Со дна долетают размерные всплески и взрывы,
И серый туман безнадежно закрыл синеву.
Пары, как виденья, роятся, клубятся и тают,
Сквозь влажную дымку маячит безбрежная даль,
Далекие волны с невидимым небом сливают
Раздолье и холод в жемчужно-поющую сталь.
Осыпала старые камни, поблекшие травы и мхи —
Поднялся лиловый репейник, и эта улыбка цветная
Нежнее тумана и дробного шума ольхи…

II

Гнется тростник и какая-то серая травка,
Треплются ивы по ветру — туда и сюда,
Путник далекий мелькает в песках, как булавка,
Полузарытые бревна лижет морская вода.
Небо огромно, и тучи волнисты и сложны,
Море шумит, и не счесть белопенных валов.
Ветер метет шелестящий песок бездорожный,
Мерно за дюнами пенье сосновых стволов.
Я, как песчинка, пред этим безбрежным простором,
Небо и море огромны, дики и мертвы —
К тесным стволам прижимаюсь растерянным взором
И наклоняюсь к неясному шуму травы.

Ill

Ветер борется с плащом
И дыханье обрывает.
Ветер режущим бичом
Черный воздух, рассекает.
В небе жутко и темно.
Звезды ежатся и стынут.
Пляска волн раскрыла дно,
Но сейчас другие хлынут.
Трепыхаются кусты —
Захлебнулись в вихре диком.
Из бездонной пустоты
Веет вечным и великим.
Разметались космы туч
И бегут клочками к югу.
На закате робкий луч
Холодеет от испуга.
Волны рвутся и гремят,
Закипают тусклой пеной,
И опять за рядом ряд
Налетает свежей сменой.
Только лампа маяка
Разгорается далеко,
Как усталая тоска,
Как задумчивое око.

IV

Еле льющаяся зыбь вяло плещется у пляжа.
Из огромных облаков тихо лепятся миражи.
Словно жемчуг в молоке — море мягко, море чисто,
Только полосы сквозят теплотою аметиста.
Солнце низко у воды за завесой сизой тучи
Шлет вишневый страстный цвет, тускло-матовый, но жгучий.
Мокрый палевый песок зашуршит, блеснет водою,
И опять сырая нить убегает за волною.
Горизонт спокойно тих, словно сдержанная нежность,
Гаснут тени парусов, уплывающих в безбрежность —
Это тучи и вода с каждым мигом все чудесней
Чуть баюкают закат колыбельно сонной песней…

V

              Видно, север стосковался
              По горячим южным краскам —
Не узнать сегодня моря, не узнать сегодня волн…

              Зной над морем разметался,
              И под солнечною лаской
Весь залив до горизонта синевой прозрачной полн.

              На песке краснеют ивы,
              Греют листья, греют прутья,
И песок такой горячий, золотистый, молодой!

              В небе облачные нивы
              На безбрежном перепутье
Собрались и янтарятся над широкою водой.

<1910>

СНЕГИРИ*

На синем фоне зимнего стекла
В пустой гостиной тоненькая шведка
Склонилась над работой у стола,
Как тихая, наказанная детка.

Суровый холст от алых снегирей
И палевых снопов — так странно-мягко-нежен.
Морозный ветер дует из дверей,
Простор за окнами однообразно-снежен.

Зловеще-холодно растет седая мгла.
Немые сосны даль околдовали.
О снегири, где милая весна?..

Из длинных пальцев падает игла,
Глаза за скалы робко убежали.
Кружатся хлопья. Ветер. Тишина.

<1911> Кавантсари

НА ЛЫЖАХ*

Желтых лыж шипящий бег,
Оснеженных елей лапы,
Белый-белый-белый снег,
Камни — старые растяпы,
Воздух пьяный,
Ширь поляны…
Тишина!
Бодрый лес мой, добрый лес
Разбросался, запушился
До опаловых небес.
Ни бугров, ни мху, ни пней —
Только сизый сон теней,
Только дров ряды немые,
Только ворон на сосне…

Успокоенную боль
Занесло глухим раздумьем.
Все обычное — как роль
Резонерства и безумья…
Снег кружится,
Лес дымится.
В оба, в оба! —
Чуть не въехал в мерзлый ельник!
Вон лохматый можжевельник
Дерзко вылез из сугроба,
След саней свернул на мызу…
Ели встряхивают ризу.
Руки ниже,
Лыжи ближе,
Бей бамбуковою палкой
О хрустящий юный снег!

Ах, быть может, Петербурга
На земле не существует?
Может быть, есть только лыжи,
Лес, запудренные дали,
Десять градусов, беспечность
И сосульки на усах?
Может быть, там, за чертою
Дымно-праздничных деревьев,
Нет гогочущих кретинов,
Громких слов и наглых жестов,
Изменяющих красавиц,
Плоско-стертых серых Лишних,
Патриотов и шпионов,
Терпеливо робких стонов,
Бледных дней и мелочей?..

На ольхе, вблизи дорожки,
Чуть качаются сережки,
Истомленные зимой.
Желтовато-розоватый
Побежал залив заката —
Снег синей,
Тень темней…
Отчего глазам больней?
Лес и небо ль загрустили,
Уходя в ночную даль,—
Я ли в них неосторожно
Перелил свою печаль?
Тише, тише, снег хрустящий,
Темный, жуткий, старый снег…

Ах, зовет гудящий гонг:
«Диги-донг!» —
К пансионскому обеду…
Снова буду молча кушать,
Отчужденный, как удод,
И привычно-тупо слушать,
Как сосед кричит соседу,
Что Исакий каждый год
Опускается все ниже…
Тише, снег мой, тише, лыжи!

<1911>

НИРВАНА*

На сосне хлопочет дятел,
У сорок дрожат хвосты…
Толстый снег законопатил
Все овражки, все кусты.

Чертов ветер с хриплым писком,
Взбив до неба дымный прах,
Мутно-белым василиском
Бьется в бешеных снегах.

Смерть и холод! Хорошо бы
С диким визгом взвиться ввысь
И упасть стремглав в сугробы,
Как подстреленная рысь…

И выглядывать оттуда,
Превращаясь в снежный ком,
С безразличием верблюда,
Занесенного песком.

А потом — весной лиловой —
Вдруг растаять… закружить…
И случайную корову
Беззаботно напоить.

<1911>

ИЗ ФЛОРЕНЦИИ*

В старинном городе чужом и странно близком
Успокоение мечтой пленило ум.
Не думая о временном и низком,
По узким улицам плетешься наобум…

В картинных галереях — в вялом теле
Проснулись все мелодии чудес
И у мадонн чужого Боттичелли,
Не веря, служишь столько тихих месс…

Перед Давидом Микеланджело так жутко
Следить, забыв века, в тревожной вере
За выраженьем сильного лица!

О, как привыкнуть вновь к туманным суткам,
К растлениям, самоубийствам и холере,
К болотному терпенью без конца?..

<1910>

«В чужой толпе…»*

В чужой толпе,
Надевши шляпу набекрень,
Весь день
Прогуливаю лень
По радостной тропе.

Один! И очень хорошо.
Ловлю зрачки случайных глаз,
Клочки каких-то странных фраз,
Чужую скуку и экстаз
И многое еще.

Лежат в свободном чердаке
Семьсот ребячеств без табу,
Насмешка, вызов на борьбу
И любопытство марабу,
Как бутерброды на доске.

Одно сменяется другим.
Заряд ложится на заряд.
Они в бездействии лежат,
А я ужасно рад —
Я вольный пилигрим!

Хочу — курю, хочу — плюю,
Надевши шляпу набекрень,
Весь день прогуливаю лень
И зверски всех люблю!

<1911>

УГОЛОК*