Алексей Чурбанов - Грешники

• Название: Грешники
• Автор: Алексей Чурбанов
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905636-17-2

В основе романа — отношения в любовном треугольнике, разворачивающиеся в среде городской интеллигенции, поиск свободы, сложные взаимоотношения с церковью, борьба за жизнь и счастье.

Роман можно отнести к жанрам «любовная проза» и «философская проза».

В любом случае — это проза актуальная.

---

— Так всегда сначала бывает. Потом очухаются и придут. А от девчонок ещё придётся отбиваться.

— Н-да. Оптимист! Девчонки! Придут в аспирантуру — и сразу в декрет. Кандидатские экзамены, что ли, возбуждают? Ну ладно, ты понял, зачем я тебя пригласил?

— Не из-за студентов же?

— Не из-за студентов. Вчера звонил Чубаренко из Тюмени. Прилетает за три дня до защиты. Останавливается в «Астории». Хочет подготовиться, и чтобы мы его послушали. Так что давай, вот телефон — звони, встречай, договаривайся. Надо его потренировать.

— Арсений Ильич, я его сам должен послушать?

— Не послушать, а потренировать. Вместе сходим. Прямо в гостиницу пойдем. Ты только время с ним согласуй. Ну, а если одного раза не хватит, тогда уж ты сам.

Профессор Климов, потирая руки, подошёл к окну: «Не один приезжает, а с „группой поддержки“».

— Жена?

— Жена и ещё профессор какой-то, друг его. Волнуется бизнесмен. Ну ничего, это к лучшему. Чтобы не показалось, что это халява. С аспирантурой держи связь, чтобы все документы к защите были. Понял?

— Понял.

Климов подошёл вплотную к Валентину: «Вино-то с банкета всё уговорили?»

— Не знаю. Наверное.

— Наверное! Люди тут вот обсуждают…

— Рассказали уже?

— А то! Мне первому.

— Маркова? Я так и думал.

— А что ты хотел? Сектант! Не убедил атеистов? То-то.

— Убедишь их! Циники!

— Тогда не берись! — громко, в сердцах сказал Климов, и тут же, понизив голос: «Нет, Валентин, ты, правда, давай повнимательнее. Всё-таки у нас учебное заведение».

— Вы так это сказали, как будто я секрет ядерной бомбы раскрываю.

— Бомба, не бомба… Для тебя это увлечение, а кто-то может ведь и всерьёз принять.

— Кто? Охлобыстин? Маркова?

— Студенты, например, аспиранты. Даже скорее аспирантки.

— Арсений Ильич! Вы что считаете, что я студентам это преподаю?

— Не считаю. Просто предупреждаю о том, что кроме нас с тобой и наших коллег есть ещё люди, которые могут это понять превратно. Помнишь дело мусульманской диаспоры? Когда студенты и преподаватели мусульманский кружок организовали.

— Да это совсем другое. Вы делаете из мухи слона, Арсений Ильич. Не знаю, что уж там Маркова вам наговорила…

— Маркова, кстати, ничего особенного не сказала. Она к тебе очень хорошо относится. Это я сам тебя хорошо знаю. Что ты человек увлекающийся. Но тебе ещё рано прослывать на факультете чудаком. Тебе ещё докторскую защищать. А там займёшь моё место — тогда чуди себе, хоть и тоже с оглядкой.

— Я на ваше место не претендую, — брякнул Шажков.

— А я и не отдам, — неожиданно сверкнул глазами профессор Климов.

— Прошу прощения, если что не так сказал.

— Прощаю, — махнул рукой Климов, — но ты всё-таки скажи, аспирантке Окладниковой задурил голову?

— В каком смысле?

— Религией твоей.

— А-а, — у Шажкова отлегло от сердца, — ну, ей голову не задуришь! Она крепкий орешек.

— То-то. Ладно. Считаю, что воспитательную работу я с тобой провёл.

— Разрешите идти, Арсений Ильич? — по-военному отчеканил Шажков.

— Следуйте по установленному маршруту, как говаривал проректор Клопов. Был у нас такой генерал в отставке, — ухмыльнулся Климов, — давай, иди, занимайся Чубаренко. И если за дверью студенты ещё стоят, зови.

Соискатель Чубаренко Виктор Павлович, который прилетел из Тюмени защищать кандидатскую диссертацию, написанную для него Шажковым, оказался невысокого роста, полным белобрысым дядькой с пшеничного цвета усами и глазами слегка на выкате, ненамного старше Валентина. По месту работы он был заместителем генерального директора какого-то нефтегазового проектного (а может, исследовательского) института, но основной бизнес, как уточнил Климов, у него был в торговле нефтепродуктами. Кроме того (и естественно) он был депутатом местного законодательного органа и, видимо, в дальнейшем собирался делать политическую карьеру, иначе зачем же ему нужна была учёная степень по политическим наукам. С ним прилетела высокая, очень красивая женщина по имени Карина, жена, и пожилой интеллигентный мужчина, в противоположность, скромный, маленький, согнутый как вопросительный знак, но с острыми и живыми глазами — профессор одного из местных вузов Марк Наумович Крейн.

Шажков поехал в аэропорт встречать, хотя по телефону Виктор Павлович Чубаренко просил этого не делать. Но профессор Климов настоял, имея ввиду дальнейшее развитие контактов с целью, может быть, получить пару заказов на НИР для кафедры.

Чубаренко вышел в зал прилета первым, повернулся всем телом сначала вправо, потом влево, увидел Валентина, стоявшего с табличкой «ЧУБАРЕНКО», и в лёгкую развалку с улыбкой направился к нему. Сопровождающие отстали, тактично ожидая, когда закончатся первые рукопожатия и будут сказаны все положенные комплиментарные фразы. Рука Валентина на мгновение утонула в мягкой, но сильной руке Чубаренко, Шажков увидел близко его расслабленное полное лицо, оценил открытую улыбку, почувствовал запах дорогого коньяка и одеколона, заметил крупную цепочку белого металла в распахнутом вороте рубашки и почему-то сразу почувствовал себя комфортно. Чем-то этот человек располагал к себе.

Потом подошла красивая жена и подала неожиданно холодную и влажную руку (волнуется, подумал Валентин), а затем маленький профессор с крепким рукопожатием и коротким острым взглядом, в котором сквозило любопытство и одновременно пряталась доброжелательная ухмылка, насмешка — над ситуацией и над собой: вот, мол, яку гарну пару мне выдалось сопровождать.

В машине Чубаренко с интересом пощупал жесткий пластик «торпеды».

«Он, наверное, в такой машине и не сидел. Только в „мерседесе“», — подумал Шажков.

— Был у меня «фордик», два года, между прочим, не ломался, — как бы услышав его, произнёс Чубаренко. — Потом сдал я его и сразу перешёл на «порш». Дрянь оказался: жёсткий и не для наших дорог. Помнишь «порш», Кариша?

— Помню, я тебя уговорила его продать.

— Да. Ну а потом стал пробовать разные машины, одну за другой. В конце концов пришлось остановиться всё-таки на «мерсе» («Как в воду глядел», — подумал Шажков), стандарт есть стандарт, никуда от него не деться. Ну и джип для охоты, естественно.

Они миновали памятник защитникам города и въехали на Московский проспект. Чубаренко с интересом смотрел в окно и комментировал: «Да, Питер изменился, изменился. Вот что значит питерская команда. Эх, если бы Путина тюменские сменили! Представляешь, Кариша, какую кашу мы б тогда сварили?»

— Не надейся, Витя, — подал голос профессор Крейн с заднего сидения, — питерских сменят питерские. Даю им ещё двенадцать лет у власти. Так что переезжай в Петербург.

— Не в обиду Валентину Ивановичу: я в Питере сдохну, в этом гнилом климате. Так что — без меня.

— Насчёт климата и спорить нечего, — ответил Шажков, — Пётр что-то напутал с местоположением. Но в остальном получилось неплохо.

— Узнаю питерских. Правильно, не давай родину в обиду. Тюменские тоже такие, правда, Кариш? Хоть ты и из Сургута, но будем считать, что наша.

— А я, между прочим, первый раз в Петербурге, — сказала Карина.

— Да, Валентин Иванович, — Чубаренко, насколько смог, всем телом повернулся к Шажкову, — пока я тренируюсь, у Карины будет, так сказать, культурная программа. Только больше не хлопочите: я сам всё сделаю. Привык на самообеспечении. Я из дома в семнадцать лет ушёл, чтобы ни от кого не зависеть.

Так, слово за слово, проехали Московский и выехали по узкому Гривцову переулку на Мойку. Шажков специально поехал медленно — сам любовался открывшимся видом на Исаакий и других приглашал.

— А, Кариша? — восхищённо двинул головой Чубаренко, — красота, кто понимает! Этот бы собор да на годик-другой в аренду взять!

Прощались в прохладном холле гостиницы «Астория».

— Мы очень польщены, что Арсений Ильич сам лично нас навестит, — говорил Чубаренко.

— Профессор Климов — это авторитет, — подтверждал Крейн, — он стоял у истоков отечественной политологии. Наконец-то появилась возможность познакомиться.

— Только уж, пожалуйста, завтра без машины, — улыбаясь и протягивая руку, сказал Чубаренко, — поработаем и отдохнем, как положено.

Встретиться договорились в 10 часов утра.

День занимался тёплый, солнечный. Валентин, ожидая профессора Климова перед входом в гостиницу, рассеянно наблюдал за тем, как рассаживались в высокие автобусы группы иностранных туристов, и думал о Лене Окладниковой. Она уже два дня как уехала к себе домой в Боровичи помочь матери по саду-огороду. На расстоянии страсть в Вале притихла, и теперь ощущалась только нежность и крепло новое чувство спокойной и светлой уверенности в будущем. Шажков не форсировал развитие отношений с Леной. Что-то подсказывало ему, что он не всё ещё завершил в этой до-лениной грешной жизни. Он рассчитывался с прошлым и одновременно собирал силы, чтобы разорвать свой холостяцкий кокон и выйти наружу новым, очистившимся, готовым встать у руля семейного корабля.