Тур Буманн-Ларсен - Амундсен

• Название: Амундсен
• Автор: Тур Буманн-Ларсен
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02860-0

Герой книги — выдающийся полярник Руал Амундсен. Он единственный побывал на обоих полюсах Земли и совершил кругосветное плавание в водах Ледовитого океана. Прошел Северным морским путем вдоль берегов Евразии и первым одолел Северо-Западный проход у побережья Северной Америки. Блестящий организатор, на пути к Южному полюсу безошибочно выбрал собачьи упряжки и уложился в сжатые сроки, пока трудности не ослабили участников похода. Фигура исторического масштаба, опыт которого используют полярники до сего дня.

Однако на вершине жизни, достигнув поставленных целей, герой ощутил непонимание и испытал одиночество. Тур Буманн-Ларсен пытается понять причины этого.

В жизни полярника любовь плохо сочетается с Арктикой. Автору удалось показать разбитые судьбы и жизненные драмы, стоящие за выбором Амундсена. Норвежский историк создал яркий портрет знаменитого полярника, образ которого, сохранив величие, впервые предстал по-настоящему близким и понятным.

---

«Что ни говори, получилось красиво, — удовлетворенно и чуть насмешливо пишет он Леону с борта «Ставангер-фьорда». — Полярник машет рукой с самой верхушки капитанского мостика, а внизу восторженно аплодирует молодежь. Если и дальше все сложится так хорошо, можно рассчитывать на успех». В виду норвежского берега трансатлантический пароход прокладывает себе путь меж контрабандистских суденышек, которыми тогда, во времена сухого закона, кишмя кишели прибрежные воды, и выходит в открытое море.

В списке пассажиров первого класса, включавшем двадцать две фамилии, значилось также: Омдал Оскар — Христиания. Пилот был на месте. Недоставало только крыльев.

«Поголовно все здесь считают, что по дальности полета ларсеновские аэропланы превосходят все прочие», — пишет Руал Амундсен Леону по прибытии в Нью-Йорк. В дополнение к самолету дальнего действия он совершенно неожиданно получает еще один «превосходный аэроплан, укомплектованный приборами и беспроволочным телеграфом и доставленный в Сиэтл фирмой «Кёртисс». Летные качества позволяют этому аппарату держаться в воздухе семь часов. Стало быть, один аэроплан оказывается лишним. «Посмотрим, может, найду покупателя. Если нет, отошлю его на родину, нашей армии». Поистине стремительное развитие — вчерашняя новинка завтра годится лишь для армейских тыловых частей.

Свой большой самолет — немецкий «юнкере», приобретенный через американского поставщика Ларсена (по происхождению датчанина), — Руал Амундсен намеревается за четыре дня с промежуточными посадками переправить с Восточного побережья в Сиэтл. Пилот и механик — американцы, сопровождающий — лейтенант Омдал, смельчак пассажир — Гораций Гаде (младший брат Хермана), а еще — сам Начальник. История этого перелета вскоре облетела весь мир на страницах газет.

Руал Амундсен оставил собственный рассказ, в письме к брату от 12 апреля, после благополучного возвращения в нью-йоркский «Ритц». В первый же день случилась беда: «В 1.30 пополудни приблизительно в 125 милях от Кливленда мотор — 3-й цилиндр — от перегрева захлебнулся, и вся шарманка застопорилась! Мы были на высоте ок. 6000 футов. Делать нечего — надо снижаться без мотора, высматривая подходящее место для посадки. Но для вынужденной посадки этот район совершенно не годился. Мы углядели один-единственный открытый участок, причем маленький. И кругами начали снижаться к нему. Все это заняло немного времени. Проскочив над дорогой, мы зацепили верхушку дерева и с размаху грохнулись на склон. Тяжелые резиновые колеса и прочные рессоры спружинили и вновь подбросили нас в воздух, должно быть, метров на десять; со скоростью миль 50 аппарат прошел по-над склоном, умудрился проскользнуть меж двумя здоровенными пнями и в конце концов ткнулся в третий, а поскольку мы еще были в воздухе, проделал полное сальто-мортале и рухнул наземь. Если бы не прочность фюзеляжа, мы бы наверняка разбились в лепешку. А так отделались синяками и шишками. И Гораций, и я ощущаем легкое онемение в груди и спине. Может, это возрастное».

И вот немолодой акробат сидит в «Ритце», ждет новый самолет. «"Элизабет" была полностью застрахована», — успокаивает он в письме «дядю Хокона».

«Элизабет». Значит, самолету успели дать имя, еще до крушения. В своей книге об Амундсене Одд Арнесен сообщает, что «окрестили» самолет на аэродроме компании «Кёртисс», разбив о фюзеляж бутылку шампанского. В таком случае можно предположить, что имена получили оба аэроплана разом. Ведь маленький «красивый» самолет был опять-таки подарком производителя самолетов Гленна Кёртисса[117]. Вполне естественно, что аэропланы были названы в честь одной женщины, поделив между собой ее имена; второй аппарат получил имя «Кристина».

По словам Одда Дала, экипажу «Мод» Начальник сказал, что имя, выведенное крупными буквами на фюзеляже кёртиссовского самолета, принадлежит старушке тетушке. Полярник весьма поднаторел в искусстве вводить окружающих в заблуждение. Никто из его людей знать не знал о женщине по имени Кристина Элизабет Беннетт. Но сама-то она, конечно, поймет, как поняла посвящение в день рождения. Полярный перелет совершится в ее честь. Полярник все еще надеялся, что в тот день, когда он принесет ей победные лавры, она выйдет из тени и потребует своего места в истории.

Во время вынужденной задержки в Нью-Йорке внимание неугомонного открывателя привлекает еще более мощный «юнкере». В портовой таможне стоят два таких самолета. Выложив две тысячи долларов, он бронирует один из них за собой, намереваясь использовать взамен некогда столь превосходного, а теперь совершенно испорченного ларсеновского аэроплана. Да, авиация развивается семимильными шагами. Имя он сохраняет; новый «юнкере» тоже зовется «Элизабет».

В итоге летчик садится на поезд. Время не ждет.

В начале мая Руал Амундсен наконец возвращается на экспедиционную базу, в Сиэтл. Вокруг него собирается и новый экипаж «Мод». Новый машинист, Сювертсен, оказывается «человеком выдающимся». А вот некоего Эриксена Начальник еще до своего возвращения — письмом — потребовал «немедля уволить. Его отношение к В. показывает, что он никуда не годится». Вистинг стал мерилом того, как члену экипажа должно себя вести. А значит, уважать следует не только Начальника; такого же почтения заслуживает и преданнейший из преданных — Оскар Вистинг.

На последнем этапе Начальник все же согласился нанять для д-ра Свердрупа научного ассистента. Спешным порядком в Сиэтл вызвали шведского магистра Финна Мальмгрена[118]. Тем самым наука получала компенсацию за летающих мастеров на все руки. Хотя полной уверенности не внушал никто. «Сию же минуту выгоню его, если начнет ставить условия», — пишет Начальник на родину, экспедиционному управляющему.

Проведя год в университетской среде, новопомолвленный д-р Свердруп вновь с оптимизмом смотрит в будущее. От профессора Бьеркнеса он получил из Христиании инструкции касательно научной стороны этого рейса: «Прежде всего "Мод" должна обеспечить нас данными о температурах в околополюсном районе, как у поверхности, так и в более высоких слоях атмосферы. Надеюсь, удастся использовать воздушные шары. Напротив, по вполне понятным причинам, я не буду требовать усиленного использования аэропланов в научных целях». Профессор все еще пребывал на стадии воздушных шаров. Что ж, пусть университетские круги занимаются своими делами. «Мод» оснащена для любой эпохи.

В Сиэтл прибыли также штурман Карл Хансен и пилоты Омдал и Одд Дал. Вдобавок, к удивлению некоторых, объявился и третий пилот. В Нью-Йорке Начальник нанял некоего канадского офицера и уже успел заменить его другим канадцем, лейтенантом Фуллертоном. Все члены экспедиции непременно участвовали в текущих работах, с канадцем же обращались на борту как с гостем. Судя по воспоминаниям Одда Дала, в ту пору ни он сам, ни Омдал понятия не имели об истинных планах Амундсена насчет полетов. Только хортенец перед отплытием из Сиэтла получит самую необходимую информацию.

Считая Олонкина, который все это время помогал Вистингу с оснащением «Мод», и чукчей, которых предстояло нанять на месте, численный состав экспедиции был укомплектован. Точнее говоря, добавится еще один участник. 26 мая полярник докладывает управляющему: «Вчера устроил обед в честь Хаммера. Получилось очень удачно. Сообщил гостям о его награждении орденом Олава [как выяснится, он несколько поспешил. — Т. Б.-Л.] и включении "почетным членом в состав экспедиции". Вручил ему диплом. Это он ставит еще выше, чем Олава».

В последние недели перед выходом в море у экспедиции возникли проблемы с ликвидностью. Вместе со своим спасителем, «дядей» Хоконом X. Хаммером, полярник пытается срочно придумать какую-нибудь прибыльную акцию. Безрезультатно. Остается единственный выход — дон Педро. На всякий случай Руал Амундсен еще до отъезда из Норвегии написал своему далекому меценату и посвятил его в полетные планы. Обращаясь к стареющему магнату, полярник соблюдает все правила грамматики и орфографии [в русском тексте передать орфографию Амундсена, не подчиняющуюся никаким правилам норвежского языка, невозможно. — Пер.]: «Я знаю, это похоже на авантюру, но безусловно выполнимо. Ведь мы — как говорят — лидируем в полярных исследованиях на море и на суше. Давайте попытаемся завоевать лидерство и в воздухе»[119].

Перед самым отплытием экспедиция получает из Аргентины телеграфный перевод на шесть тысяч долларов. Полярник может облегченно вздохнуть. «Да, он настоящий друг», — пишет он Леону. «Храни его Господь», — пишет дон Педро.

В последние дни мая прибыли пять громадных ящиков с двумя разобранными и бережно упакованными аэропланами. Их размещают на борту полностью загруженного полярного судна, готового теперь к четвертой попытке пересечь Ледовитый океан. В субботу 3 июня 1922 года шхуна «Мод» выходит из Сиэтла. На берегу играет военно-морской оркестр. И хотя до единственного признанного из всех национальных праздников еще целых четыре дня, «трутни» во все горло затягивают «Да, мы любим край родимый». Командует на борту капитан Вистинг. Национальный герой с мостика не машет.