Лев Мей - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Лев Мей
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1985

Лев Александрович Мей (1822–1862) — оригинальный поэт и переводчик, прекрасный знаток русского языка, у которого Горький советовал учиться молодым поэтам. Читателя подкупает его тонкий лиризм, виртуозное владение стихом, сочность поэтической живописи. Многие произведения Мея положены на музыку, стали распространенными песнями и романсами («Зачем ты мне приснилася…», «Хотел бы в единое слово…» и др.). Широко известны драмы Мея «Царская невеста» и «Псковитянка», на сюжет которых Римский-Корсаков написал одноименные оперы. В настоящем сборнике представлено лирическое наследие поэта, сохранившее для нас свою притягательную силу.

---

ПРИМЕЧАНИЯ

Подробное описание события этой поэмы встречается в так называемом «Русском Времяннике», под заглавием: «О нашествии злочестивого царя Батыя на Русскую землю повесть умильна».

«Глаголю же безбожного Батыя нашествие на русскую землю еже бысть в лето 6745. Сей убо безбожный, молниина стрела, с бесчисленным множеством агарян, безвестно прииде лесом в 12-е лето по принесении чудотворного образа Николина из Корсуни. И ста на реке на Воронежи, на Опозе, и взя ея пленом, приела послы бездельные, жену чародейцу, и с нею два мужа на Рязань к великому князю Георгию Ингоревичу Рязанскому, и к прочим князьям Муромским и Пронским, просяше у них десятины во всех князех и во всяких людех, и животех и в скотех, и во всем. И услыша сие в. кн. Георг<ий> Ингоревич, и вскоре посла во град Владимер к в. кн. Георг<ию> Всев<олодовичу> Владимерскому, да пойдет с ним противу безбожных агарян, он же сам не пойде, и силы не посла: зане же страх нападе и трепет на всех человек, являя божий гнев.

Сего ради поглощена бысть премудрость строити разные дела, и крепких сердца в слабость женскую преложишась. И сего ради ни един же от княз<ей> русских не пойде друг другу на помощь, ни совокупившася вси, ни пойдоша противу безбожных; но вдашася в совет суетен, мысляще койжд о себе рать составити. Безбожнии не имуще многих сопротивник себе, и на коегождо отечество находя-ще, грады приимаху и князи и люди мечу и огню предаваху. Услышав в. к. Георгий Ингоревич, что нет ему помощи от в. к. Георг<ия> Всев<олодовича> Владим<ирского>, и вскоре посла по братию свою, по князя Давида Ингоревича Муромского, и по к. Глеба Ингор<евича> Коломенского и по Всев<олода> Пронского, и по прочие князи и по князь Олега Краснаго. И начаша совещавати, яко нечестиваго подобает дары утоляти. И посла сына своего к. Феодора Георгиевича к нечестивому царю Батыю с дары и с великим молением, дабы не воевал Ряз<анской> земли. Князь же Феодор прииде к Батыю на Воронеж с дары и молением, дабы не воевал Ряз<анской> земли: безбожный же царь Батый льстив и немилостив дары прия, и охабиса лестию, что не воевати Ряз<анск>ия земли, и ярясь и хвалясь воевати Русс<кую> землю. И нача просити у ряз<анских> князей дщерей и сестер себе на ложе. И некий от вельмож рязанских завястию насочи безбожному царю Батыю на кн. Феод<ора> Ингоревича Рязанского, яко имеет у себя княгиню от царского рода, а лепотою красна зело; царь же Батые, лукав сый и немилосерд, в неверии своем пореваем и в похоти плоти. И рече к. Ф. Г.<еоргиеви>чу: „Даждь ми, княже, видети жены твоея красоты?“ Благоверный же к. Феодор посмеявся и рече: „Неподобно есть християном к тебе, нечестивому царю, водити жены своя на блуд: аще преодолееши, то и женами нашими владети начнеши“. Безбожный же царь Батый разъярився, и повеле благоверного к. Феод. Геор<гиеви>ча убити вскоре, и иных многих.

По неколицех же днех убиения его, благоверная княгиня его Евпраксия стояше в превысоцем храме своем, и держаще на своих белых руках любезное чадо свое князя Ивана Федоровича Постника, и поглядающи ласкового и любезного своего супруга, благоверного князя Феодора Геор<гиеви>ча, да видит его в радости, когда приядет от нечестивого царя Батыя. И абие вместо радости услыша таковые смертоносные глаголы, яко сожитель ее, благоверный князь Феодор Георг<иеви>ч, любви ея ради и красоты, от Батыя убиен бысть. И абие наполнися слез и горести и ринуся из превысокого храма своего, и с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразися до смерти. И оттоле прозвася место то зараз: зане же заразися ту княгиня Евпраксия с сыном своим.

Слышав же к. в. Георгий Ингоревич убиение возлюбленного сына своего к. Феодора и других князей, и нарочитых людей многое побиение от нечестивого Батыя, и начата плакатися жалостно с великою княгинею, и с братию своею и с прочими темн князи совокупляти войско. И учредиша полки, и рече к братии своей: „Господня моя милые братия! Аще благая прияхом от руки господня, то злых ли не потерпим? Лучше нам смертню живот купити, нежели в поганой вере быти. Се убо брат ваш наперед вас испив чашу смертную за святые божие церкви, и за веру христианскую, и за свое отечество“. И пойдоша в соборную церковь Успения пресвятыя Богородицы, молящеся со слезами. И даде последнее целование княгине Агриппине Ростиславне. И приим благословение от епископа, и от всего священного собора. И пойдоша против нечестивого царя Батыя. И сретоша его близ предел Рязанских… И нападоша на поганых, и начата битися крепко и мужественно. И бысть сеча ужасна, и мнозии Батыевы сильнии полны падоша. Но обаче Батыеве силы велнце суща зело, яко единому рязанцу битися со стем тата-ринов; и побиено бысть рязанское воинство, и благоверный великий князь Георгий Ингоревнч, и братия его, кн. Давид Муромский, и князь Глеб Коломенский, и князь Всеволод Пронский, иные князи и местные воеводы, и вси удальцы рязанские, все купно умроша, и ни един от них вспять возвратися; единого князя Ольга Красного жива яша, изнемогающа от великих ран. Видев же его царь Батый красна вельми, и хотя его врачевати, и на свою прелесть возврати-ти: князь же Олег Ингоревич нарече его безбожна и врага христианского: окаянный ж Батый разъярився и повеле вскоре князя Ольга ножи на части разняти. И виде силы своя многое побиение, и раз-гневася зело, и нача рязанскую землю воевати, и повеле бити и сещи и жещи без милости и град Пронеск и Белград и Ижеславец разори до основания, и вся люди без милости иссекоша. И течете кровь христианска яко река сильная за грехи наши. И пойдоша ко граду Рязани, и обступиша град и начаша битися неотступно пять дней. Батыево воинство пременяющееся; а граждане истомишася и мнозин побиены быта и ранены. А в шестый день рано приндоша поганин ко граду овии со огни, а инии с топоры, а инии с пороки, и с токмачи, и с лествицами: и взяша град Рязань месяца декабря в 21 день; и приидоша в соборную церковь пресвятыя Богородицы; и великую княгиню Агриппину, матерь великого князя, и со снохами и с прочими княжнами иссекоша, и священнический и монашеский чин огню предаша, жены ж и инокиня и девица оскверняху пред всем народом, и церкви и монастыри пожгоша, и люди вся иссекоша, муже и жены и чада, и не бе стонющегося, ни плачущегося ни отцу, ни матери о любимых чадех, ни брату по брате, ни ближнему роду, но вси вкупе мертви лежаще. Сия вся наидоша грех ради наших. Епископа ж тогда не бысть во граде; татарове ж все узорочье и богатство рязанское и черниговское взяша и град сожгоша, и пойдоша к Коломне».

В том же «Русском Времяннике» находится сказание о Евпатии Коловрате: «В то же время некто от вельмож русских, именем Евпатий Коловрат, был в Чернигове с князем Ингорем Ингоревичем, и услыша приход на русскую землю зловерного царя Батыя, иде из Чернигова с малою дружнною, и гнаша скоро и приехавша в землю рязанскую, и виде ею опустевшу, грады разорены, и церкви и домове пожжены, и люди побиты, а инии пожжены, а инии в воде истоплены. Евпатий же видя сие воскрича в горести души своея, и распалясь сердцем: бе бо храб зело. И собра мало дружины, точию 1700 человек, которые богом соблюдены быша вне града, и погнаша во след безбожного царя Батыя, хотяще мстити кровь христианскую и угнаша его в земли Суждальскии. И внезапу нападоша на станы Батыевы, и начаша сещи без милости и смятошась полки татарские, татарове ж сташа, яко пияни, или неистови. Евпатие ж тако их бияше нещадно, яко и мечи его притупишась, и емля татарские мечи, сечаше их, татарские полки проезжая: они же мняше яко мертвии воссташа, яко и самому Батыю царю возбоятись. И едва поимаша от полку Евпатиева пяти человек воинских утрудившихся и изнемогших от воинских ран, и изведоша их к Батыю, И вопроси их: „Коея веры есте, и коея земли, что мне зло творити?“ Они же реша: „Веры есмя христианские, а рабы есмя в. к. Георгия Ингоревича Рязанского, а полку Евпатиева Коловратова, посланы есмя тебя царя сильного почтити и честию проводити“. Царь же удивися ответу их и мудрости, и посла на Евпатия шурина своего Хоздоврула, и с ним многие полки татарские. Хоздоврул же похвались Батыю царю, хотя Евпатия жива яти и к нему привести. И ступишася полки: Евпатие же исполин сый силою, наеха на Хоздоврула богатыря, и рассече его на полы до седла, и нача сещи силу татарскую и многих богатырей и татар побив, овы на полы пресекая, а иные до седла крояше. И возвестиша сия Батыю: он же слышав сия оскорбися по шурине своем, и повеле навести на Евпатия множество пороков, и начаша бити по нем, и едва убиша крепкорукого и дерзосердного и львояростного Евпатия, и изнесоша его мертва ко царю Батыю. Он же видев его, удивися со князи свои храбрости его и мужеству, и повеле тело его отдати оставшей дружине его, которые на том бою пойманы, и повеле их отпустити и ничем же вредити, Окаянный же Батый еще воздвижеся воевати…»

ПЕСНЯ («Как наладили: Дурак…»)