Альберт Иванов - Мир приключений 1986

• Название: Мир приключений 1986
• Автор: Альберт Иванов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов.

---

— Одним словом, зря рот не разевай, — пошутил Бахусов. — Иначе это чревато для тебя большими неприятностями.

— Остроумно, — усмехнулся Токуда. — Похожая поговорка в ходу и у нас, содержание ее, как мне кажется, мудрое. Это закон природы, если хотите, естественный отбор, о котором говорил Дарвин. Постоянное напряжение вырабатывает в особи бдительность, собранность, приспособляемость. Слабые гибнут — сильные выживают. Так и в обществе, и от этого никуда не уйдешь.

— Вероятно, это далеко не совершенное общество, где всегда надо быть начеку, растрачивать львиную долю творческих и физических сил не на созидание, а на сохранение своей безопасности, — запальчиво начал Бахусов.

— Ничего не поделаешь, — перебил его Токуда. — На земле правит один закон — страх. Страх за свое благополучие, здоровье, относительную свободу.

— Плох тот закон, который держится только на страхе. Тем более, раз в вашем мире закон — страх, значит, победить его может антипод — смелость.

— А у вас не случается, что вдруг появляется эдакий плотоядный среди вегетарианцев? — прищурился Токуда.

— К сожалению, случается. Но если у нас это исключение из общего правила, то у вас наоборот. Добавлю заодно: у вас миллионы ищут работы, а у нас сотни не хотят работать. Тоже парадокс? У нас это наши недоработки, если хотите, издержки производства, брак в общей воспитательной деятельности, из года в год идущий на убыль. У капиталистов — это система, постоянно растущая. Вот поэтому–то у вас и появилась как бы новая профессия — преступность.

— Занятно. Но ведь у нас есть законы против преступников, мы с преступниками боремся. Как же объяснить это?

— Боретесь? Пока они мелкие воришки и таскают кошельки с жалкими грошами, за которые обыватель перегрызет горло. А когда становятся крупными — не все, разумеется, а единицы из тысячи — и начинают грабить миллионы, происходит метаморфоза: они обретают не только неприкосновенность, но и почет. И эту их деятельность охраняют ваши законы.

— Трудно с вами спорить. Ну ладно, допустим, построили вы коммунизм: от каждого по способности — каждому по потребности. Где вы возьмете столько продукции, если каждый захочет иметь десятки домов, машин, костюмов, жен, наконец? Растолкуйте мне, пожалуйста.

— Вопрос вы задали несколько вульгарно, но если подробнее рассмотреть ту цитату о способностях и потребностях, которую вы приводите, так ведь там сказано: каждому по разумной потребности высококультурного и образованного человека. Иначе говоря, в коммунистическом обществе сознание людей достигнет такого уровня, что у них просто не может возникнуть низменных, мещанских и потребительских желаний.

— Ну, этого вам долго придется ждать, — скептически протянул капитан. — Сменится не одно и не два поколения.

— Многие футурологи утверждали, что искусственный спутник Земли создадут лишь в середине двадцать первого века и уж во всяком случае никак не в СССР.

— Интересно вы рассуждаете, — засмеялся Токуда, — мне даже порой кажется, что я, пожилой человек, не только говорю с вами на равных, но не нахожу слов, чтобы возразить или опровергнуть ваши доводы.

— Так ведь трудно не согласиться, если вы человек объективный. А насчет возраста — ответ простой. У нас есть хорошая пословица: «Лучше послушать молодого, объехавшего весь свет, чем старика, просидевшего всю жизнь на печи». Но ради бога, не подумайте, что я провожу какую–то аналогию.

— А вы дипломат! — Токуда снова улыбнулся и подмигнул Сумико. — Мало того, что сравнили меня с дедом на печке, но еще и усугубили сравнение, извинившись за отсутствие аналогии.

— Ну а как вам понравились механизмы Экимото–сан? — прервала мужа Сумико. — Ведь правда, он очень талантливый инженер и замечательный человек?

— Мне откровенно жалко его — он человек действительно незаурядный. У нас Экимото–сан занял был подобающее место и своим трудом и способностями смог бы с лихвой прокормить семью.

— Он бы занял место на нарах одного из ваших лагерей для военнопленных, — перебил Токуда. — А свои способности применял бы при очистке открытых уборных.

— Военнопленных у нас давно нет, они отпущены домой — и немцы, и японцы. Амнистированы даже те из частей СС, кто отбывал тюремное заключение за свои злодеяния.

— Вы хотите сказать, что их тоже освободили? — с сомнением спросил Токуда. — По отбытии срока отправили домой подобру–поздорову, как говорят, восвояси?

— Именно это я и хочу сказать. Зачем они нам?

— Но ведь не исключено, что, приехав на родину, они продолжат свою деятельность против вашей страны, против коммунистов и им подобных вообще?

— Это дело их совести. Нам они совершенно не опасны, мы и судили их не потому, что боялись, а в назидание другим.

Глава IX. СУМИКО — ЗНАЧИТ ЧИСТАЯ

Весна наступила дружная. Снег на вершине вулкана подтаял и сочился звенящими ручейками. На ольхе, рябинах и низкорослых березках набухали, лопались и распускались, источая горьковатый аромат, почки. На прогретых солнцем склонах показались изумрудные ростки травы, проклюнулись голубоватые подснежники. Свирепые северо–восточные ветры, словно надорвавшись в лютой злобе, потеряли силу и уступили место легким, теплым и влажным юго–западным. Разрывы в тучах посветлели, в них все чаще и чаще стало задерживаться желтоватое солнце. Запахло подсыхающей землей, цветами и сосульками. Над острыми скалами и головоломными кручами с каждым днем громче и громче горланили птицы. На этот пустынный остров слеталось их великое множество. Стаи глупышей, похожих на городских сизарей, беломанишковых кайр, смоляных гагарок и разномастных чаек заполнили обрывы, своей формой похожие на оргны. Над водой со свистом и шелестом проносились косяки черных, длинношеих бакланов. В лужах и озерцах талой воды заплескались утки и чирки. Днем воздух гудел на разные голоса кряканьем, скрипом, клекотом, цоканьем, писком и гоготом.

На кустиках и стрелках прошлогодней травы клочьями повисла линялая шерсть.

Среди бугорков замелькали домовитые суслики. У прибрежных валунов засуетились желто–белые ласки.

Вечером после ужина Бахусов остался посидеть у Токуды. Тягучей смолой тянулось время. Капитан большей частью молчал, подперев щеку, сидел, замкнувшись в себе. Алексей подумал, что Токуда чем–то озабочен и ему хочется побыть одному, и собрался было уходить. Внезапно Токуда тяжело поднялся с кресла, направился к двери комнаты, где лежала больная Сумико, приоткрыл ее — оттуда сразу потянуло запахом лекарств — и, убедившись, что она спит, плотно задвинул фусума и подошел к моряку. Несколько минут он стоял перед ним, заложив руки за спину, затем повернулся, сел и, словно смахнув ладонью с лица оцепенение, произнес:

— Сумико–сан стало хуже. — Он глубоко вздохнул и затуманенными глазами посмотрел на моряка. — У нее всегда было неладно с легкими, вероятно, каверны, зачатки туберкулеза, и вот теперь болезнь обострилась. Ее лихорадит, началось кровохарканье, она все время глотает лед и с каждым днем слабеет, почти совсем перестала есть. — Он прижал пальцы к вискам и затряс головой. — Я бессилен и не знаю, как помочь. Сульфидин уже не действует. Она тает на глазах, как свеча. Мерзнет. Ей не хватает тепла.

— Ее нужно поместить в специальную больницу. Здесь она умрет, — жестко сказал Бахусов. — Можно лишь удивляться, как эта хрупкая и слабая женщина смогла так долго держаться и не захиреть в этом каменном могильном склепе без солнца.

— В больницу? — горько усмехнулся комендант. — Ни в одной лечебнице за ней не будут ухаживать так, как это делаю я, в этом, как вы выразились, каменном склепе. Но ей хуже и хуже.

— Вы не врач, поймите это. — Бахусов встал. — У вас нет современных препаратов, медикаментов. Нужно солнце, свежий воздух, кумыс и антибиотики. У нас давно покончили с туберкулезом и смерть от него — большая редкость Ей необходимо в санаторий, к целебному морю и благодатному воздуху юга.

Токуда покачал головой, расслабленно развел руками, вывернув их ладонями вверх, и безнадежно произнес:

— Нет у меня ни санатория, ни животворного моря, пи даже молока или обыкновенных куриных яиц — яйца морских птиц она не ест. Я больше ничего не могу ей дать, хотя, не задумываясь, отдал бы жизнь за ее здоровье.

— Можете. Можете дать, но никак не решитесь. — Алексеи прошелся но комнате и остановился, скрестив руки на груди, против капитана. — Я говорил вам и повторяю: бросьте это пресловутое затворничество. Сообщите о себе.

— Возвращение на родину, в Японию, — это позор, равносильный самоубийству, проклятие, презрение на всю жизнь

— Наши суда сейчас выходят на промысел и все чаще и чаще появляются в этом районе. Они снимут нас, и ваша жена будет спасена, ею тут же займутся врачи.