Альберт Иванов - Мир приключений 1986

• Название: Мир приключений 1986
• Автор: Альберт Иванов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов.

---

— Нельзя так. — Алексей легонько погладил ее руку. — В одной персидской поговорке говорится: «Если мыши едят зерно, лучше не подвешивать его в корзине к потолку, а уничтожить мышей». И если все матери, чтобы избавить детей or страданий в жизни, перестанут их рожать или начнут сожалеть об их появлении на свет, человечество просто исчезнет. А сначала огрубеет, потому что дети приносят радость и счастье, делают людей добрее, а жизнь — полнее и целеустремленнее.

— Вероятно, вы правы, но люди слабы, обстоятельства всегда сильнее их. — Сумико немного запрокинула голову. На лбу блестели капельки пота.

Бахусов хотел ободрить ее, вселить надежду, но не находил слов и видел: Сумико устала и то, что ей, как сказал Токуда, лучше, не предвещает ничего хорошего.

Она лежала, прикрыв глаза. Длинные ресницы сливались с голубизной подглазий, и от этого казалось, что на ее неестественно белом лице, как на черепе, обозначались большие черные впадины.

— Поправляйтесь, Сумико–сан. — Алексей поднялся. — Я пойду. Вам сейчас нужно набираться сил. Мы хотим угостить вас сегодня жареными топорками с рисом и соевым соусом. Отдыхайте. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо, Алексей, приходите еще, мне очень тоскливо. — Она открыла глаза и ласково, сквозь выступившие слезы, посмотрела на моряка. — Как только поправлюсь, мы спустимся с вами вниз, там в начале лета берега покрывает бархатная зеленая травка, много цветов, над которыми порхают бабочки и жужжат пчелы, там синее небо отражается и плещется в хрустальных ключах родниковой воды, и все это пронизано золотыми лучами солнца и пряным ароматом молодых листочков…

***

Вечер был пасмурный и какой–то слякотный. Варудсиму больше чем наполовину затянул светло–серый, ровный и влажный полог облаков. Он распластался над островом, словно круглая гигантская сфера с промятой внутрь вершиной. У берега, немного отступя — на сто–двести метров, — плотный туман спускался к самой воде, отчего создавалось впечатление, что там, за этим мутным покрывалом, ничего нет, кончается мир и начинается неизвестная, загадочная и никому не нужная бесконечность. Океан притих и выглядел спокойным и безнадежно скучным. Над скалами у кромки прибоя с бестолковыми криками носились птицы, но даже их разномастные, суетливые голоса не оживляли пейзаж, а еще больше навевали тоску.

Токуда и Бахусов присели за высокий пепелыю–седой зубчатый гребень, по другую сторону которого отвесно спускалась к морю каменная слоистая стена. В ней топорки долбили свои гнезда, а на утесах и террасах примостились бакланы, похожие на пингвинов. Комендант и моряк ждали, когда над гребнем вылетят топорки, выставив вперед красные массивные клювы, распустив по ветру белые хохолки–брови. Рядом лежали два больших, круглых, из редкой сетки сачка на длинных бамбуковых шестах. Едва появлялась птица и, часто, как стрекоза, трепета крыльями, зависала в воздухе, словно искала путь, куда же ей лететь дальше, сачок резко поднимали вверх полиции ее полета, и она оказывалась в сетке. Сачок опускали, доставали добычу и, убедившись, что это самец — самок выпускали, — сажали в плетенную из прутьев корзину с крышкой. Сильные аспидно–черные топорки беспокойно ворочались, хватали прутья клювами, скребли дно когтистыми лапками. Птицы еще не сбились в пары и только готовились к строительству гнезд.

Когда корзина значительно потяжелела, охоту прекратили и присели отдохнуть.

— Вы не ознакомились с содержанием той книги, что я вам дал? — спросил Токуда. — Этого английского футуролога?

— К сожалению, еще нет, так и ношу в кармане.

— Жаль. Из нее вы узнаете, что ждет человечество в следующем веке.

— Меня сейчас больше заботит наш век и здоровье Сумико–сан. Поймите.

— Может быть, я это скоро пойму. — Капитан поднял корзинку. — Пойдемте. Потом поговорим, а сегодня порадуем жену ее любимым блюдом. Ей надо восстанавливать силы. Лишь бы она поправилась, а там решим, как жить дальше. Лишь бы она поправилась…

***

Сумико умерла на следующий день рано–рано утром. Лил хлесткий дождь. Небо трескалось от розовых молний. Ее похоронили с восточной стороны подножия вулкана, рядом с большим глянцевито–черным камнем, под которым была могила ее маленького сына.

Бахусова не удивило, что никто из японцев не проронил ни слезинки, — он знал: на японских кладбищах не плачут, отдавая дань усопшему скорбным молчанием, как бы он ни был дорог и как бы ни разъедала душу и ни рвала на части сердце боль утраты.

Вечером Токуда совещался с Экимото и Ясудой, запершись у себя в кабинете. Когда они разошлись, Алексей не знал.

Ночью, едва обитатели острова уснули, Ясуда отодвинул татами и достал из каменного тайника черный чемоданчик…

Глава Х. В РЕЗИДЕНЦИИ ХОУДА

Из широкого окна, наполовину затянутого пластиковыми решетчатыми жалюзи, со стеклом, вымытым до такой прозрачности, что, казалось, его нет вообще, открывался дивный и величественный вид на бескрайний простор океана. Дом стоял на высоком скалистом и тяжелом, как огромный утюг, утесе. У подножия утеса постоянно бурлил белой пеной прибой.

Долетающий наверх рокот напоминал звук перекатывающихся на гальке стальных корабельных цепей.

В доме на холме располагался филиал отдела Центрального разведывательного управления США. Сотрудники его жили здесь, тут же размещались их служебные и подсобные помещения.

Начальнику филиала Хоуду только что доставили расшифрованное донесение одного из агентов, который сообщал:

«На Варудсиме появился русский моряк, лет двадцати, встречен комендантом благожелательно».

И подпись: «Баклан».

Много лет этот объект был законсервирован и переведен в резерв в ожидании своего определенного часа. И вот, казалось, когда этот час стал приближаться и пора было заняться недостроенной японской базой вплотную и сделать так, чтобы она не простаивала без дела, возникли неожиданные осложнения — на ней вдруг объявился — по мнению Хоуда, совершенно ни к чему — человек, и не кто–нибудь, а советский моряк, которого, кроме всего прочего, извольте видеть, еще и принимают с распростертыми объятиями. Надо спешить, но действовать осмотрительно. Досадно, что накануне как раз разработали план действий, но теперь его придется изменить. Начальство требовало в течение месяца представить на рассмотрение и утверждение окончательные предложения Хоуда.

Предстояло забросить на остров для первоначального обследования пять человек: инженера, химика, медика, коменданта, желательно русского: рядом граница СССР, знающий русский необходим, — и сержанта, переводчика с японского.

Хоуд как раз занимался подбором кандидатуры будущего коменданта.

Из пачки карточек с круглыми дырочками — листов–контролек агентов ЦРУ — он отложил больше половины: не годились.

На столе осталась маленькая стопка прямоугольников из плотной глянцевитой бумаги и рядом папки с личными делами. Хоуд не спеша взял верхнюю.

«Улезло Николай Иванович, — прочел он. — Рост шесть футов, глаза серые, волосы светло–каштановые, редкие». Пробежав мельком прочие мелочи, Хоуд более внимательно остановился на краткой биографии.

«Родился в деревне, в Орловской области, в 1924 году.

Призван в армию в начале войны.

Перебежал к гитлеровцам, стал полицаем.

В 1945 году под Шверином захвачен советскими солдатами.

Бежал.

Ранил конвоира и очутился у американцев.

Отправлен в Штаты, где обучали в специальной школе».

Характеристика — как набор безличных предложений:

«Туповат. Завистлив. Себялюбив. Карьерист. Жаден. Демагог. Лицемерен. Жесток. Труслив».

«Вот это букет! — Хоуд даже присвистнул. — Законченный подонок. Ну, да чем хуже — тем лучше. Этот не распустит слюни и не побежит с повинной; за измену родине, прошлые зверства, да еще ранение бойца, — на этот счет у русских строго, расстрел обеспечен. А впрочем, черт в его душу влезет Предал один раз, предаст и другой… А где же взять других? Идейных противников Советской власти давно нет и в помине, вот и перебиваемся разной поганью».

Хоуд вспомнил, что в конце войны он, еще молоденький лейтенант, офицер связи, недавно окончивший колледж, находился именно там, где этот проходимец переплывал реку Теперь, несмотря на прошедшие годы, он почти не изменился и твердо верил: удача тебе сопутствует лишь тогда, когда не рассуждаешь, а хорошо исполняешь свое дело, за которое платят деньги. Его ведомство занималось кругом определенных вопросов. Эти вопросы, в масштабе своего сектора, должен решать он, Хоуд, решать добросовестно и так, как с него требуют. Разведка существует с незапамятных времен, и ничего аморального в этом нет. Его, Хоуда, во всяком случае, это не интересует, пусть об этом болит голова у тех, кто сидит на материке, шлет ему инструкции и получает раза в четыре больше. Ему же хватает своих забот и нечего засорять башку разной чушью, пусть ею занимаются политики. А убеждения у майора как были, так и остались твердые. Была бы его воля, безо всяких там реверансов и экивоков выгнал бы из Штатов всех негров, а на большевиков, ничтоже сумняшеся, сбросил бы целую гроздь водородных бомб, а еще лучше — нейтронных, чтобы все люди подохли, а имущество осталось. Своих же собственных коммунистов вообще передушил бы без суду и следствия.