Илья Эренбург - Испанские репортажи 1931-1939

• Название: Испанские репортажи 1931-1939
• Автор: Илья Эренбург
• Издательство: АПН
• Жанр: Публицистика
• Год: 1986

Выдающийся советский писатель и общественный деятель И. Г. Эренбург был одним из активнейших советских участников испанских событий. Приехав первый раз в Испанию в 1931 году (итогом этой поездки стала книга «Испания»), Эренбург с первых же дней фашистского мятежа (1936 г.) становится военным корреспондентом «Известий» на фронтах республиканской Испании. Большинство его статей, написанных с характерным для публицистики Эренбурга блеском, с разящей силой и убедительностью, впоследствии не переиздавались. По прошествии 50 лет после начала национально-освободительной войны испанского народа статьи Эренбурга об Испания не устарели, они учат распознавать фашизм во всех его проявлениях.

---

В старом испанском романсеро есть песня о смерти Родриго. Мавры окружили его и нанесли ему тридцать ран. Друг спрашивает Родриго:

— Почему ты не ускакал за реку?

— Потому что я — испанец.

— Почему ты поднял забрало?

— Потому что я глядел в глаза победе.

— Но ты побежден, Родриго.

— Нет, я победил — моя кровь зовет в бой.

Оскорбительно для человека жить в одну эпоху, на одной земле с фашистами, знать, что над ними то же солнце, что вокруг дети, деревья, собаки. Оскорбительно, что человек, который, оскалясь, шипит: «Надоело донкихотствовать», с виду похож на человека, что у него волосы, глаза, руки. Я не знаю, чем стал бы тот Запад, откуда, наперекор учебникам, когда-то шел свет, если бы сейчас не было народа, истекающего кровью, изнемогающего в неравном бою, но сильного силой правды.

Испанские короли во всем придерживались традиций: они не расстреливали, не вешали, не гильотинировали, они гарротировали осужденных — на шею человеку надевали железный ошейник и сжимали его. Фашисты решили гарротировать Испанию. Германские, итальянские самолеты, танки «брешия», артиллерия из Эссена, римские дивизии, марокканские таборы. Железный ошейник сжимается, и в ярости мы смотрим на карту. Но испанский народ не сдается. Его руки занесены вверх. Он отбивается. Против восьми самолетов — один. Против тяжелой артиллерии — винтовки. Против пулеметов — руки. Сан-Матео держался, несмотря на авиацию, на жестокий орудийный обстрел. Тогда немцы и итальянцы пустили танки с огнеметами. Когда фашисты заняли окопы республиканцев, они нашли только обугленные трупы. Полусгоревшие руки мертвых бойцов еще сжимали пулеметы.

На место погибших идут новые, кажется, мертвые встают из могил, тысячи и тысячи спешат навстречу врагу. Как в июле 1936-го… Но тогда испанский народ жил мечтами, надеждой на сердце Сити, хлопушками, митингами, полупраздничной суетой. Теперь, суровый, он идет вперед. Ни флагов, ни песен. Позади — города, уничтоженные фашистской авиацией, развалины, могилы. Впереди — армии Муссолини и Гитлера. Где-то за горами — мистеры, которым надоело донкихотствовать, и скопидомы, которые продают беглых мулов. Какая горечь на лице Испании и какая решимость!

Счетовод мадридского банка Мануэль Маркес. Ему 59 лет. Коммунист. У него было два сына. Оба погибли на фронте. 10 апреля Мануэль Маркес явился на пункт, где записывают добровольцев, и потребовал винтовку.

Пожарный Эдуардо Хирон. 16 ноября 1936 года он боролся с огнем: фашисты скинули на Мадрид зажигательные бомбы. Осколок бомбы оторвал ногу пожарному. Теперь он набивает патроны. У него было три сына: Хосе, Эдуардо, Мануэль. Эдуардо было 27 лет, он погиб в Сьерре. Рисовальщик Хосе был старше Эдуардо на год. Он дрался и в Сьерре, и на Хараме. Он был убит под Леридой. 6 апреля в казарму пришел девятнадцатилетний Мануэль. Его провожала мать, Хосефа Темес Хирон. Она сказала: «Последний», но не заплакала. У нее были сухие глаза, полные горя и гнева, — глаза Испании.

На стенах плакаты: «Все в дивизию молодежи», и стоят очереди добровольцев. Этому — 16 лет, тому — 17. Хосе Кортес, пастух из провинции Кастельон. Он шел пешком четыре дня. Он принес одеяло и ложку. Он сказал: «Винтовку!» Рядом с ним — Хуан Эспаньоль, ему 63 года, и он торопится на фронт.

В начале фашистского мятежа студент Вентурейра бежал на лодке из Галисии. Лейтенант республиканской армии, он дрался под Мадридом. Недавно его бригаду перебросили в Арагон. Итальянцы окружили Вентурейру. У него было автоматическое ружье, он уложил восемнадцать врагов. Девятнадцатый, убегая, кинул гранату. Вентурейра, смертельно раненный, крикнул подоспевшим товарищам: «Стреляйте!»

Энская бригада — бригада молодежи. Комиссар Карлос Гарсиа был ранен в голову. Семь танков подошли к республиканским окопам. Карлос Гарсиа крикнул товарищам: «Ни с места!» Раненный, он пополз навстречу танкам. Он подбил гранатой танк. Тогда итальянцы пустили 46 танкеток. Республиканцы их встретили гранатами, бутылками с горючим — как в ноябре 1936-го. Они отбили атаку.

Андрее Кабеса, боец, тяжело раненный в обе ноги, продолжал работать у пулемета. Он потерял ноги. Фашисты были отбиты. Куэнка Санчес гранатами подбил четыре фашистских танка. Боец Фермин Артигас пошел добровольцем в июле 1936 года. Он был трижды ранен под Мадридом. В апрельских боях у Маэльи его окружили марокканцы. Раненный в колено, он не только прорвался к своему батальону, но еще отбил у врага два пулемета.

Их много — подвигов, жертв, героев. Кто, раненный, кричит: «Вперед»? Кто гранатами отражает танки? Кто из винтовок сбивает самолеты? Кто, истекая кровью, вырывается из вражеского кольца? Все он же — Родриго XX века, испанский народ.

Рядом с коммунистами в строю — католики, рядом с крестьянами — ученые. Это страна, нация, Испания отбивает нашествие «двунадесяти языков». Фашисты горделиво именуют себя «национальной Испанией» — немцы, итальянцы, марокканцы, но, продвигаясь вперед, они находят пустыню. Они сами сообщают: «В Винаросе 400 оставшихся жителей встретили нас с восторгом». 400… А в Винаросе было 14000 жителей. 13600 человек — женщины, старики, ребята — пустились в страшный путь. Они шли по скалам, обстреливаемые итальянскими самолетами, без хлеба, бросив дома и добро. Они были готовы на все, лишь бы не остаться под игом чужеземцев.

В Тортосе находилась прекрасная обсерватория. Во главе ее стоял католический монах падре Родес, астроном с мировым именем. Фашистские бомбы уничтожили обсерваторию, все погибло — приборы, чертежи, работы. Десятки лет падре Родес глядел только на небо. Теперь он взглянул на землю. Вместе с бойцами на продырявленном пулями грузовике он доехал до Барселоны. Он пришел к главе правительства Негрину: «Я — католик, вы — социалист. Но мы оба — испанцы. Я хочу защищать мою родину».

Несколько недель тому назад одна из республиканских дивизий, отрезанная фашистами от других частей и прижатая к Пиренеям, перешла французскую границу. Бойцы еще дышали горечью разгрома. Они едва держались на ногах — десять дней они блуждали по горным хребтам без теплой одежды, без обуви, без супа. Французские власти разоружили бойцов и, свято соблюдая; трагикомедию невмешательства, стали опрашивать одного за другим: «Куда ты хочешь ехать — в Барселону: или в Бургос?» Французские фашисты услужливо подсказывали: «Конечно, в Бургос. В Барселоне тебя ждет смерть, а Франко обещал всем пощаду»… Один за другим бойцы подымали кулаки и отвечали: «В Барселону — за честь родины!» Вместе с бойцами границу перешли крестьяне пиренейских деревень, женщины, ребята. Реакционный писатель Пьер Милль в изумлении пишет, что Пиренеи, которые казались непереходимыми даже для альпийских бригад, не остановили женщин Испании. Да, они боялись одного — остаться под пятой фашистов. Одна старуха, дойдя с детьми до первого французского пограничника, подняла кулак, она крикнула: «В Барселону! И скорее!» Я не знаю, как ее зовут: Мария, Хосефа, Тереса, но это — вся Испания, это — борьба до конца, это — мужество наперекор «здравому смыслу» лицемеров и торгашей.

Сейчас в Испании весна на исходе. Покрыты маками луга Андалусии. В садах разрушенной Тортосы много красных южных роз. Кровью, щедрой кровью помечены камни Испании. Кто сосчитает раны?.. Но кровь испанского народа зовет в бой. Он сорвет с горла железный обруч, он победит.

Москва, апрель 1938

Мятеж против мятежа

Неделю мы ждали фалангистов, участников мятежа, направленного против власти мятежников. К Пиренеям были стянуты отряды французской жандармерии. Журналисты сидели с раскрытыми блокнотами, интервьюируя престарелых контрабандистов. По ту сторону хребта шла охота на людей. Никто из фалангистов не перешел границы. Апеллируя к профессиональной солидарности своих французских коллег, испанские жандармы жаловались: «У нас теперь горячие денечки». Это было единственное если не официальное, то официозное подтверждение памплонского мятежа.

В Гибралтаре ползли слухи о перестрелках на улицах Малаги. Генерал Франко, впрочем, не смутился. Он спокойно объявил, что во всей порабощенной им части Испании царит полный порядок. Тихо в Памплоне. Тихо в Малаге. Тихо в тюрьмах. Тихо и на кладбищах, где лежат свежерасстрелянные.

Прошло почти два года с тех пор, как генерал Франко захватил половину испанской территории. Давно истреблены там республиканцы, коммунисты, социалисты. Мятеж теперь поднимают новые силы: те, кто вначале поддался обману и примкнул к мятежникам. Желая сразить Испанскую республику, генерал Франко взял у иностранных фашистов не только самолеты и танки, он взял у них демагогические лозунги. Генерал Франко твердил о социальной справедливости, о борьбе против капитала, о национальной независимости. Но демагогические речи кандидата в диктаторы на этот раз повторял не кандидат, а диктатор. «Мы дадим всем голодным хлеба». Говоря это, генерал Франко уже был у власти. И говоря это, он ничего не давал голодным, кроме немецкого свинца. Он говорил: «Звание испанца почетно». И говоря это, он лебезил перед германскими и итальянскими коммивояжерами.