Хейвуд Браун - Пятьдесят первый дракон

• Название: Пятьдесят первый дракон
• Автор: Хейвуд Браун
• Издательство: ИМА-пресс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1990
• ISBN: 5-7070-0006-2

СОДЕРЖАНИЕ:

Хейвуд Браун Пятьдесят первый дракон (пер. В.Постникова)

Роберт Артур Марки страны Эльдорадо (пер. А. Корженевского)

Эдвард Д. Хоч Зоопарк (пер. В.Постникова)

Алан Аркин Кулинарные возможности (пер. А. Корженевского)

Роберт Хайнлайн …А еще мы выгуливаем собак (пер. А. Корженевского)

Курт Сайодмак Целебная сила греха (пер. В.Постникова)

Теодор Томас Целитель (пер. А. Корженевского)

Составление: Г.Кузьминова

Художник: А.Егоров

При участии рекламно-информационного агентства «Вект»

Москва, Има-Пресс, 1990

---

— Но только так я могу избавиться от нимба!

— Искушение! Посланец с небес! Обещаю навсегда прикрыть свое заведение! — Мадам в ужасе распахнула дверь.

Арт увидел с десяток обращенных к нему лиц. Встревоженные воплями мадам, девушки и их клиенты высыпали из комнат кто в чем был.

— Постригусь в монахини и стану замаливать свои грехи!

Арт никак не мог отыскать шляпу. Сбитый с толку, он с трудом протолкался мимо коленопреклоненных тел. В глазах у него потемнело.

— Девочки! — доносились до него причитания мадам. — Никогда больше не грешите! Никогда!

— Бен! Бен Шварц! — крикнул он, стрелой спускаясь по лестнице к выходу. Перед взором промелькнула перепуганная физиономия Бена. Какая-то девушка вцепилась в ногу Арта, он отдернул ногу, и сразу же в ушах заходили эхом дикие вопли.

Выбежав на улицу, он что было духу пустился по виа Граццини. Сердце у него чуть не выскочило из грудной клетки, и он остановился у небольшого фонтана. Ноги у него подкосились, и он повалился на бордюр, окаймлявший маленький бассейн. Он ускользнул от обезумевшей толпы, которая вполне могла разделаться с ним, но бегать по городу с нимбом тоже никуда не годится. Как жаль, что у него нет шляпы!

Вдруг он увидел на темной дорожке, оканчивающейся у фонтана, какую-то темную фигурку. Он слишком устал, и у него уже не было сил бежать. Да и куда бежать-то? Куда бы он ни пошел, он обречен таскать с собой свое проклятие.

Это оказался Бен Шварц. Без единого слова Бен уселся рядом.

— Человече, — сказал он наконец, — по-моему, вы пробежали милю за четыре минуты. Мировой рекорд!

— Что мне делать? — прошептал Арт. Он так запыхался, что ему было больно дышать. — Ну как мне от него избавиться?

— За деревьями мы не видим леса, — сказал Бен. — Зачем вообще избавляться от нимба, если на нем можно сделать пару миллионов долларов?

— Один из нас, должно быть, спятил. Кажется, вы.

— Я бизнесмен. Представьте себе большущий балаган, в котором сидите вы и две тысячи зрителей, заплативших по два доллара за право посмотреть на самого настоящего святого. Сеанс — двадцать минут. Восемь тысяч долларов в час! Шестьдесят тысяч в день! А еще можно давать вас напрокат религиозным общинам или выставлять напоказ в церквах всего мира! Неужели вы не понимаете, что таскаете на голове не просто нимб, а миллионы хрустящих долларовых бумажек?

— Тогда мне бы пришлось бросить работу в «Эдисон компани».

— Это за миллион-то? — спросил Бен. — Да мы посадим вас на золотой трон, а за вашей спиной поставим красивых девушек, одетых под ангелов!

— Согласен, эта штука и впрямь может принести целое состояние, — признал Арт.

— Поскольку идею подбросил я, — вкрадчиво заговорил Бен, — мне тоже полагается доля.

— Двадцать процентов, — предложил Арт.

— Тридцать три, и все заботы о постановке дела и рекламе я беру на себя. Вам нужен менеджер.

— Тридцать три процента?! — возразил Арт. — Это же триста тридцать три тысячи долларов с каждого миллиона! Нет, не могу!

— Арт! — воскликнул потрясенный Бен.

— Не больше двадцати семи с половиной! И не пытайтесь оказать на меня давление — это моё последнее слово!

— Арт, нимб исчез! — в тревоге сказал Бен. — И следа не осталось!

Арт посмотрел вверх, туда, где обычно виднелось бледное сияние, но увидел лишь звезды.

— Это ужасно! — ахнул он. — Как раз когда мы только собрались разбогатеть!

— Как же это, а? — спросил Бен. — Наверное, исчерпал свой запас энергии.

— Нет. — До Арта вдруг дошло. — Я совершил смертный грех. Алчность! Я и впрямь жаждал этих денег. Во все же другие грехи впадал без истинного убеждения.

— Вы все загубили своей жадностью! Надо было держать себя в руках!

— Зато мне теперь гораздо лучше. — Арт с облегчением вздохнул полной грудью. — То-то Энн обрадуется!

Когда Арт вошел в свой номер в гостинице, Энн лежала в постели с мутными от горьких слез глазами.

— Все! — гордо объявил Арт и покрасовался перед женой. — Я таки избавился от него. Ну и дельце вышло!

— Ты впал в грех прелюбодеяния, — отвечала Энн, у которой было время, чтобы все обдумать, — и это ты называешь «дельцем»?

— Да, но оно не помогло! — сказал Арт.

— Я уверена, ты буквально упивался каждым мгновением. — Горечь Энн сменялась вскипающей в ней яростью, слез уже не было.

— Не бойся, до этого не дошло, — возразил Арт, не зная даже, как бы ее убедить. Он попытался обнять ее. — Ты что, не веришь мне?

— Не прикасайся ко мне! — взвизгнула Энн и попятилась к ванной, которая уже один раз послужила ей убежищем.

— Шварц предложил нажиться на нимбе, — в гневе сказал Арт, — и мне понравилась эта идея. Вот когда я согрешил по-настояшему, впав в алчность. И нимба как не бывало!

— Складно у тебя получается, — прошипела Энн. — Лучше бы уж он у тебя остался, этот нимб!

— Я тоже так считаю, — ответил Арт, думая о миллионах.

От слез у Энн совсем пропал голос, и она заперлась в ванной.

— Открой! — Арт постучал в дверь.

— Оставь меня в покое, и видеть тебя не желаю! — вскричала Энн.

— Мы уже десять лет женаты, а ты мне по-прежнему не доверяешь, — сказал Арт исполненным искренней горечи голосом и юркнул в постель, еще хранившую тепло жены. Услышав, что дверь ванной открылась, он быстро закрыл глаза.

— Арт, — позвала Энн, — я же знаю, что ты не спишь. — Не дождавшись ответа, она забралась под одеяло и прильнула к мужу. — Арт, я все обдумала. Худо ли это, хорошо ли, но я — твоя жена. Чтобы там ни случилось сегодня, я все равно тебя люблю. Я тебя прощаю, и ты, пожалуйста, тоже меня прости.

Арт тут же сел на постели и заключил жену в объятия. Он хотел ее поцеловать, но, подавшись к ней, так и застыл на месте. Потрясенный, он указал на зеркало.

Там отражался нимб, золотой ободок который парил над головой Энн.

Теодор Томас Целитель

Гант открыл глаза, и на мгновение ему показалось, что он снова у себя дома в Пенсильвании. Он сел рывком, обвел пещеру затравленным взглядом и только тут вспомнил, где находится. От его резкого движения проснулись жена и сын. Они вскочили, полусогнув ноги для прыжка, настороженные, готовые защищаться. Гант буркнул что-то успокаивающее и слез с застеленной мхом каменной платформы, которую он сам соорудил вместо кровати. Первые проблески зари просачивались в пещеру, прогоревший костер у входа едва тлел. Набрав охапку сухих веток, Гант поворошил угли и раздул огонь.

В последний раз столь яркие воспоминания о прежней жизни в том далеком мире, находящемся за полмиллиона лет отсюда, посещали его очень давно. Невольно он взглянул на стену пещеры, где на камне старательно отмечались каждые прожитые сутки. Сегодня исполнилось ровно десять лет с того дня, когда за ним закрылся люк темпоральной капсулы в Пенсильванском университете. Что он тогда сказал?.. «Естественно, я согласен. Для первого опыта врач нужен обязательно. Только медик сможет правильно оценить физиологическое влияние перемещения во времени. И, кроме того, эксперимент попадет в историю, а я тоже туда хочу…» Гант перешагнул через костер и подошел к барьеру, загораживающему выход из пещеры. Снаружи доносились чье-то тяжелое дыхание и шорох кустарника. Выходить было еще рано, и они сели у костра, поели сушеного мяса, запивая его водой из кожаного мешка, и стали ждать.

Наконец стало светлее, и ночной зверь ушел. Гант подошел к выходу, прислушался, затем отодвинул барьер и, махнув рукой жене, выбрался из пещеры. Оглядевшись, он двинулся по каменистой тропе к подножию скалы. Надо бы пройти лесом и поискать что-нибудь съедобное, но это позже, на обратном пути…

В болоте, что лежало неподалеку за густыми зарослями кустарника, находился один из памятников его многочисленным неудачам. Там он пытался вырастить пенициллиновую плесень в деревянных ступках с соками всевозможных ягод. За три года он сделал сотни опытов, но все, что у него получалось, это липкая серая масса, которая начинала гнить, как только на нее попадали солнечные лучи.

Добравшись до нужной пещеры, он перекинул тяжелый каменный топор в правую руку, подал голос и только после этого зашел внутрь. Обитатели пещеры встретили его настороженными взглядами, держа оружие наготове, и он был рад, что не забыл предупредить их криком о своем приходе. Он прошел в дальний угол, не обращая больше на них внимания, и склонился над маленькой девочкой, которую хотел осмотреть еще с вечера. Она сидела на голом камне, прислонясь к стене, тяжело дышала ртом и смотрела на него бездумными глазами, почти черными на фоне пробившихся на лице светлых волос. Гант обернулся и, зарычав для острастки, схватил медвежью шкуру с постели взрослого мужчины. Завернул в нее больную девочку и, отодвинув спутанные волосы, потрогал рукой узкий лобик. Температура сорок, может быть, даже больше… Он положил ее на спину и постучал пальцем по груди. Легкие отозвались тяжелым гулким звуком. В том, что у девочки запущенная пневмония, не было никаких сомнений. Она часто хватала ртом воздух, но все равно задыхалась. Гант взял ее на руки и больше часа держал, меняя положение, чтобы ей было легче дышать. Затем он принес горсть мокрых листьев и положил ей на лоб, пытаясь хоть как-то облегчить лихорадочный жар, но помочь было уже нельзя… Еще через полчаса у девочки начались судороги.